— Единственный способ заглянуть за них это если ты меня развяжешь.

— И каким же тогда будет моё наказание, Калеб? Как далеко ты зайдёшь в этом на этот раз? Что именно ты собирался делать, если бы мы не вывалились из ванны?

Он изобразил улыбку.

— Я оставлю это на усмотрение твоего воображения.

Она подняла лезвие так, чтобы оно оказалось вертикально над его сердцем.

Он затаил дыхание и напрягся.

— Ты заслуживаешь этого? — спросила она, встретившись с ним взглядом. — Ты заслуживаешь, чтобы я покончила с этим?

Он прямо выдержал её взгляд. Если она хотела лишить его жизни, то он, чёрт возьми, точно не умолял об этом. Она блефовала. Каждый инстинкт в нём подсказывал, что она блефует — каждый защитный механизм, который не хотел признавать, что она, наконец, может стать той, кто уничтожит его.

И нет, он не верил, что она что-то знала об этой подставе — он знал это где-то глубоко в своём сердце. Что-то, чего он не мог принять из страха перед тем, во что это могло перерасти, те чувства, которые росли с тех пор, как она посмотрела на него в ответ, сжимая лямки своего рюкзака и пытаясь поторговаться с ним.

— А ты как думаешь? — спросил он.

Она оседлала его лёгким, чувственным движением. Её мягкие волосы коснулись его щеки, когда она наклонилась над ним, всё ещё сжимая нож в руке, и упёрлась кулаками по обе стороны от его головы.

— По-твоему, я заслуживаю того, как ты со мной обращался? — спросила она.

— Исходя из настоящего момента? Абсолютно.

Её глаза вспыхнули, давая ему понять, что это был не тот ответ, которого она ожидала.

— И ты не испытываешь ни стыда, ни сожаления за своё поведение? — спросила она.

— Тебе действительно это нравится, не так ли? — спросил он, не в силах сдержать негодование. — Власть надо мной? Что проносится у тебя в голове? Какие возможности? Какие глубокие, тёмные подавленные фантазии ты жаждешь воплотить в жизнь? Я вижу это по твоим глазам. Я создал тебя. Почему я должен испытывать стыд и сожаление из-за того, что раскопал то, что, по моим словам, было там с самого начала?

— Потому что за этими дверями целый мир вампиров. Только теперь без ожидания Tрайяна, чтобы защитить их. Как ты сказал, ты привёл меня сюда, и это делает меня твоей ответственностью. И то, что начнёт происходить из-за этой ситуации, это тоже является твоей ответственностью.

Она посмотрела в окно, явно намеренно, чтобы подразнить его.

Она снова посмотрела на него.

— На твоём месте я бы испытывала адское сожаление и стыд, — она наклонилась достаточно близко, чтобы поцеловать его. — Может быть, ты и избранный, но не забывай, я тоже. Твоё убежище может стать моей игровой площадкой через несколько минут. Я найду Марида. Я найду свою сестру. И я заберу Алишу, как только закончу то, что начал Альянс с твоим братом.

Он дёрнулся в своих оковах. Ярость была слишком сильна даже для того, чтобы проклясть её.

Она выпрямилась, её глаза вспыхнули от шока при виде его свирепости, несмотря на то, что она пыталась скрыть это.

— Потому что это то, чего ты ожидаешь, не так ли? — спросила она. — Вот что правдоподобно. Вот что логично. Вот что имеет смысл. Это то, что вполне в пределах моих возможностей. Так что тебе нужно спросить себя, почему я этого не сделаю. Тебе нужно спросить себя, почему прямо сейчас я собираюсь уйти. Почему я не собираюсь убивать тебя, Калеб. Точно так же, как я не собираюсь убивать твоего брата. Точно так же, как я не сделала этого в прошлый раз, когда у меня была такая возможность.

Она подняла нож и слезла с него.

Когда она отошла к балюстраде, его медленно бьющееся сердце болезненно заколотилось.

Она уходила. Она не блефовала. Он знал её достаточно хорошо, чтобы распознать этот взгляд в её глазах.

— Куда ты направляешься? — спросил он.

— За Софи. Потом я придумаю, как вытащить Алишу.

Калеб изучал её профиль, когда она шагнула на ступеньку и начала спускаться.

Она в жизни не была настолько глупа, чтобы пойти туда без него. Только не в Блэкторне. Не в этой части Блэкторна.

Его грудь свело.

— Ты идёшь за Маридом? Без меня?

Когда она остановилась тремя ступеньками ниже и встретилась с ним взглядом, этого было достаточно для подтверждения.

— Ты не готова, — сказал он, и в его тоне прозвучало больше беспокойства, чем он намеревался. — Ты не можешь пойти туда одна.

— Беспокоишься о том, что случится с твоим драгоценным товаром?

Он ошеломил себя осознанием, которое даже не приходило ему в голову. Единственное, о чём он думал, была Лейла... его Лейла, идущая туда одна. Перспектива того, что её ждёт.

Даже несмотря на его ярость на неё, это было ничто по сравнению с мыслью о том, что кто-то причинит ей боль. И ей было бы больно, даже несмотря на то, что в ней текла эта ядовитая кровь. Для этого понадобится лишь группа из них…

Пока она продолжала спускаться, он напрягал запястья о колючую проволоку до тех пор, пока не потекла кровь.

Он должен был остановить её. Каким-то образом он должен был убедить её вернуться.

— Лейла.

Она взглянула на него, но не остановилась и скрылась из виду.

Позволь ей сделать это. Пусть она усвоит свой урок. Пусть она выйдет туда и узнает, каково на самом деле на улицах. Он выследит её достаточно скоро. И ему бы это понравилось — снова быть на охоте.

Азарт от поимки.

Он резко выдохнул.

— Лейла! — он поднял голову с подушки. — Не уходи от меня!

Через мгновение она вернулась назад настолько, чтобы снова оказаться в его поле зрения.

— Мы уже бывали здесь раньше, не так ли? — заметила она, насмешливо нахмурившись, с вызывающим взглядом, который он полюбил в ней. — Я тоже не помню, чтобы твои приказы срабатывали тогда.

Полюбил в ней.

Он стиснул зубы, когда она снова скрылась из виду.

Он откинул голову на подушку и уставился в потолок.

Она бы не стала загонять его в угол подобным образом. Она не стала бы ничего вытягивать из него силой. Она не стала бы задевать его гордость — унижать его, выставлять напоказ таким образом.

Но по мере того, как её шаги становились всё отдаленнее, его охватило разочарование, охватила паника — осознание того, что он не позволит, не мог позволить ей уйти, чего бы это ни стоило.

Это могло быть просто игрой — последней попыткой унижения перед тем, как она убьёт его, перед тем, как она окончательно выставит себя такой, какая она есть.

Но он не мог быть достаточно уверен в том, что она разгадала его блеф, чтобы рискнуть этим.

Рисковать потерять её.

Он знал, что у него осталось всего несколько секунд, чтобы остановить её.

— Я знаю! — наконец выкрикнул он. — Я знаю, что ты не такая, как они! — он нетерпеливо вздохнул, услышав её молчание. — Лейла, вернись сюда на хрен и перестань морочить мне голову!

❄ ❄ ❄

Лейла отпустила руку, сжимавшую ручку.

Она оглянулась на лестницу.

Он замолчал.

Он явно прислушивался к ней так же внимательно, как и она к нему.

Эти слова могли быть ложью — всё, что угодно, сказанное, чтобы помешать ему потерять свою жертву. Но искренность, звучавшая в них, заставила её замереть, задержаться.

Для неё было логичнее уйти. Закрыть перед ним дверь. Но это было нечто большее.

Это стало чем-то большим, чем вампир и серрин. Это было о них. И этот момент был о ней.

И там, наверху, лежа на той кровати, она знала, что это был единственный способ обрести хоть каплю счастья или самореализации. Если бы она вышла оттуда сейчас, то с таким же успехом могла бы отдаться улицам Блэкторна.

Но если он почувствует что-то достаточно близкое, если она сможет заставить его доказать это, это может стать прорывом, в котором она нуждалась, в котором нуждался он... в котором нуждались они оба, чтобы вытащить их всех из этого невредимыми.

Ей нужно было ещё всего несколько минут.

Но всё, что она знала, напоминало ей, что он слишком сломлен. Он зашёл слишком далеко. Она боролась за его искупление, но ей пришлось признать, что некоторые были слишком далеки от этого.

Что бы ни сделала с ним серрин, что бы ни сделали с ним те, кто был позже, что бы он ни увидел и ни испытал, и что бы ни причинила Фейнит, они навсегда оставили на нём шрамы.

Она снова потянулась к ручке, на глаза навернулись слёзы.

Её ноги налились свинцом, невидимый барьер преграждал выход.

Ему было бы всё равно.

Она потянулась к ручке и повернула её, дверь со щелчком открылась.

— Лейла! — снова позвал Калеб, его командный голос прозвучал хрипло в тишине.

Последовала секундная пауза.

— Какого хрена, — сказал он, и в его тоне сквозило нетерпение. — Ты хочешь, чтобы тебя убили! Лейла, я не могу потерять тебя!

Она резко повернула голову к лестнице. Замерла на мгновение, что-то глубоко внутри зашевелилось.

Он снова замолчал.

Её сердце бешено колотилось, рука всё ещё сжимала ручку.

Она была обязана сделать это сама. Ещё несколько минут, чтобы выслушать то, что он хотел сказать.

Она тихо закрыла дверь и направилась к лестнице. Когда она добралась до верхней ступеньки, его угрюмые зелёные глаза уже были прикованы к ней.

— Почему нет? — спросила она.

Он нахмурился, но ничего ей не ответил.

— Почему ты не можешь потерять меня? — настаивала она.

Он отвёл взгляд, в его глазах читалось разочарование, гордость явно побеждала.

Она сделала ещё один шаг к нему.

— Калеб, ты заговоришь со мной, или я разворачиваюсь и на этот раз не останавливаюсь.

Его пристальный взгляд вернулся к ней.

— Если хочешь поговорить, сними с меня эти наручники.

— Я не глупая, Калеб.

— Ты хочешь довести это до ума, верно? Вот в чём всё дело. Вот почему ты не ушла, когда могла. Почему ты не убила меня, когда могла? Что происходит в твоей голове, Лейла? Чего ты хочешь от меня?

Несмотря на то, что она была готова к потенциальному унижению, она сказала:

— Я хочу знать, что ты чувствуешь.

Он нахмурился. Но он не засмеялся. При этом предложении в его глазах не было презрения.

— Что я чувствую?

Она кивнула, её сердце болезненно колотилось, а стук крови в ушах эхом отдавался в тишине.