– Не в тех местах, где нужно бы, – фыркнула миссис Броуди.

– Что ж, вероятно, вы правы, – уступила Люси. – Однако с трудом представляю, что наш гость может мне чем-то угрожать. Вы только посмотрите, в каком он состоянии.

– Охо-хо, бедный джентльмен. – Миссис Броуди расправила на груди мужчины простыню. – Его счастье, что вы его нашли. Останься он на дороге, замерз бы к завтрашнему, как пить дать. И кто только сотворил такое непотребство?

– Не знаю.

– Думается мне, не из Мейден-Хилла, – покачала головой экономка. – Должно быть, какой-нибудь сброд из Лондона.

Люси не стала возражать, что всякого сброда хватает и в Мейден-Хилле.

– Доктор Фремонт сказал, что зайдет с утра проверить повязку.

– Охо-хо. – Миссис Броуди с сомнением посмотрела на больного, словно прикидывая, доживет ли бедняга до следующего дня.

Ее хозяйка глубоко вздохнула:

– А пока, полагаю, мы лишь можем устроить его поудобнее. Оставим дверь приоткрытой, на случай ежели он очнется.

– Займусь-ка я лучше ужином капитана. Вы же знаете, стоит еде запоздать, и он выходит из себя. Как закончу накрывать на стол, пошлю Бетси присмотреть за джентльменом.

Люси кивнула. У них имелась лишь одна горничная, Бетси, так что всем трем женщинам следует приготовиться выхаживать незнакомца.

– Ступайте. Я спущусь через минуту.

– Хорошо, мисс. – Экономка наградила молодую хозяйку укоризненным взглядом. – Но сильно не задерживайтесь. Ваш батюшка непременно захочет с вами потолковать.

Та сморщила носик и кивнула. Миссис Броуди сочувственно улыбнулась ей и ушла.

Люси посмотрела на устроенного в кровати ее брата Дэвида незнакомца и снова задумалась: кто же он такой? Мужчина лежал столь неподвижно, что ей пришлось сосредоточиться, чтобы разглядеть, как поднимается и опускается его грудь. Повязка на голове лишь подчеркивала немощь раненого и делала заметнее ссадину на брови. Он выглядел таким одиноким. Тоскует ли кто по нему, ждет ли с тревогой его возвращения?

Одна рука несчастного покоилась поверх простыней. Люси коснулась ее.

Рука вдруг ожила и резко схватила Люси за запястье. Та так поразилась, что лишь испуганно вскрикнула и, подняв голову, наткнулась на взгляд самых светлых глаз, которые ей когда-либо приходилось видеть. Глаз цвета серого льда.

– Я убью вас, – отчетливо произнес незнакомец.

Секунду она думала, что зловещие слова предназначены ей, казалось, что сердце в груди перестало биться.

Но взгляд раненого был устремлен куда-то мимо нее.

– Итан? – Мужчина нахмурился, словно в недоумении, и снова закрыл свои невообразимо странные глаза.

Через минуту хватка на ее запястье ослабла, и его рука бессильно упала на постель.

Люси перевела дыхание. Судя по боли в груди, то был первый вдох с тех пор, как незнакомец схватил ее. Отступив от кровати, Люси потерла запястье. Какие сильные у него руки: к утру наверняка появятся синяки.

К кому он обращался?

Она недоуменно повела плечами. Кто бы это ни был, ему не позавидуешь. Судя по решительности в голосе, своего врага незнакомец прикончил бы без колебаний. Люси взглянула на него еще раз. Он дышал ровно и глубоко и выглядел так, словно мирно спал. Если бы не боль в запястье, она бы решила, что ей все привиделось.

– Люси!

Доносившийся снизу рев мог принадлежать только ее отцу.

Подхватив юбки, Люси выскочила из комнаты и помчалась вниз по лестнице.

Рара, заткнув за воротник салфетку, уже сидел во главе обеденного стола.

– Поздно ужинать – хуже не придумаешь. Расстраивает пищеварение. Потом полночи не могу уснуть – в животе бурчит. Я что, слишком многого требую, желая, чтобы обед в моем собственном доме подавался вовремя? Как думаешь? А?

– Нет, конечно, нет. – Люси заняла свое место по правую руку от отца. – Прости.

Миссис Броуди внесла дымящийся ростбиф, обложенный картофелем, луком-пореем и репой.

– Ха! Вот то, что мужчина хотел бы видеть на столе за обедом, – расцвел от удовольствия Papa, вооружившись ножом и вилкой и изготовившись резать мясо. – Отличная английская говядина. Пахнет божественно.

– Благодарствую, сэр.

Возвращаясь на кухню, экономка подмигнула молодой хозяйке.

Та в ответ улыбнулась. Благослови Господь миссис Броуди.

– Вот попробуй-ка кусочек. – Papa вручил Люси тарелку с горой еды. – Миссис Броуди знает толк в приготовлении отличного ростбифа.

– Спасибо.

– Равных во всем графстве не сыскать. А тебе нужно чуток подкрепиться, почитай, всю округу обошла сегодня. А?

– Как продвигаются твои мемуары?

Люси отпила вина, стараясь не думать о лежавшем наверху мужчине.

– Превосходно. Превосходно! – Капитан с воодушевлением пилил ростбиф. – Записал скандальную историю тридцатилетней давности. О капитане Федере – он нынче адмирал, чтоб его, – и трех туземках. Знаешь ли, эти девицы-туземки не носят никакой... Кхм! – Он вдруг закашлялся и, казалось, как-то смущенно посмотрел на дочь.

– И что же? – Люси поднесла ко рту кусочек картофеля.

– Да так, пустяки. Неважно. – Отец закончил наполнять свою тарелку и подтянул ее к краю стола, в который упирался его впечатляющий живот. – Скажем так, после стольких лет я поджарю старикана на огне. Ха!

– Восхитительно, – улыбнулась Люси. Если Papa когда-нибудь закончит мемуары и издаст их, то пара десятков апоплексических ударов Флоту Ее Величества обеспечена.

– Вполне. Вполне. – Капитан проглотил кусок и запил глотком вина. – Так вот. Я не желаю, чтобы ты волновалась за этого негодяя, того, что приволокла в дом.

Люси опустила взгляд на вилку, которую держала в руке. Вилка слегка подрагивала, но Люси надеялась, что отец ничего не заметил.

– Да, Papa.

– Ты совершила доброе деяние, поступок самаритянина, ну и все такое. Именно этому учила тебя по Библии матушка. Она бы одобрила. Но помни... – Он подцепил вилкой кусок репы. – Я-то уж насмотрелся на ранения в голову. Кое-кто выживает. А кто-то нет. И ни черта тут не поделаешь.

Люси почувствовала, как в груди заныло сердце.

– Ты считаешь, что он не выживет?

– Представления не имею, – раздраженно буркнул Papa. – Знаю только то, что говорю. Может, выживет. А может, нет.

– Ясно.

Она ткнула вилкой репу, стараясь не дать воли слезам.

Отец с силой хлопнул ладонью по столу:

– Прошу тебя только об одном. Не привязывайся к этому бродяге.

Уголок рта Люси слегка приподнялся.

– Но ты не можешь удержать меня от сострадания, – ласково сказала она. – Я не вольна над собой, неважно, хочу того или нет.

Papa сурово нахмурился:

– Не желаю, чтобы ты расстраивалась, если ночью он преставится.

– Постараюсь не расстраиваться, Papa, – пообещала Люси, понимая, однако, что давать обещания уже поздно. Если сегодня ночью незнакомец умрет, то завтра она будет рыдать в три ручья, несмотря на все свои обещания.

– Гм! – Отец вновь перевел взгляд на тарелку. – Пока довольно. Хотя, если бродяга выживет, запомни мои слова. – Он пронзил ее взглядом лазурных глаз. – Ежели ему взбредет в голову тронуть хоть волосок на твоей голове, я вмиг вышвырну его задницу за ворота.