Глава 1
Это была одна из тех вещей, которые время от времени приходится делать, будучи маршалом, представителем правоохранительных органов, - стоять в сторонке и демонстрировать мускулы на мероприятии, которое посещает множество важных людей. Мы с Яном были на сборе средств для новой партии приютов для бездомных, который возглавляла Дебра Лоринг, лауреат Пулитцеровской премии, репортер WMMB в Чикаго. У нее было много именитых друзей, знаменитостей и так далее, но также, разумеется, и мэр. И вот, опираясь на все эти связи, она организовала негласный аукцион и сбор средств в честь Дня святого Валентина.
«Серьезно, выглядит так, будто весь первый этаж облили розовой глазурью», - ворчал Ян, толкая меня плечом. «Удивляюсь, как кто-то не развесил шарики-сердечки по всему тому, что осталось от чертова скелета динозавра».
Они разобрали и перевезли Тираннозавра рекса с первого этажа в другое место. Я не слушал всего, что рассказывал нам сотрудник музея, - только то, что нужно было для понимания, где что находится.
«По-моему, считается дурным тоном украшать кости чем бы то ни было в праздничных целях».
Он хотел хмыкнуть, но получилось больше похоже на рычание, и я понял, почему он был в дурном настроении. Он планировал одно, а получил другое.
Это было наше первое четырнадцатое февраля в качестве супружеской пары, и у него были большие планы, пока Кейджу не сообщил, что его команда будет дежурить в течение вечера. Мэр любезно просил каждый раз дежурить разные подразделения правоохранительных органов, и в конце концов на дежурство заступили маршалы. Очевидно, в прошлый раз дежурило ФБР - губернатор был к этому причастен, я был уверен, - а до этого ATF1. Почему, я понятия не имел, а полиция все равно застряла снаружи на ступеньках, ведущих в музей Филда, но внутри были мы, в смокингах, охранявшие предметы, выставленные на негласный аукцион, следившие за тем, чтобы никто не напивался и не буянил - а я не был уверен, что богатые люди вообще этим занимаются, - и охранявшие ящик, в который опускали чеки в конвертах. Единственное, что меня не смущало, - это смотреть на своего великолепного мужа в смокинге от Армани, который мы купили и затем подогнали ему по фигуре. Он сидел на нем как перчатка, и я был далеко не единственным, кто это заметил. Его разглядывало множество женщин и мужчин, и даже Селсо Харрингтон, солист Чикагского балета. Балет продавал на аукционе час его времени, и, поскольку я видел, как он танцует, - мой друг Лиам заключил пари и заставил меня посетить спектакль «Жизель», на который он должен был пойти с женой, - я знал, кто он, когда он скользнул мимо меня. Красивый мужчина, даже слишком красивый, чтобы быть настоящим, словно высеченный из мрамора или чего-то в этом роде, настолько он был совершенен, и он развернулся, когда Ян проследовал мимо него.
Меня бы это обеспокоило, но Ян даже не заметил его. Он вообще ничего не замечал, кроме того, как сканировал местность на предмет угрозы, оглядывался по сторонам, разговаривал с другими членами нашей команды через наушник и хмурился. Ян умел хмуриться, и, благодаря нахмуренным бровям и прищуренным глазам, никто к нему не приближался.
Меня это вполне устраивало: все держались на расстоянии, и мне нравилось, что, когда он видел меня, то обязательно пересекал комнату, чтобы встать рядом со мной, хотя он ничуть не выглядел счастливым.
«Подумай только, после этого у нас будет поздний ужин», - весело напомил я ему, поднимая руку к его затылку и нежно сжимая.
Он издал не слишком дружелюбный звук, но сдержал вздох, и я увидел, как опустились его плечи, свидетельствуя о том, что мое прикосновение было желанным и успокаивающим. Мне нравилось видеть, как я воздействую на него, и я не мог перестать улыбаться.
«Миро! Ян!»
Мы одновременно повернулись: перед нами стояла дочь Сэма Кейджа, Ханна, во всей своей тринадцатилетней красе и сияла. Три года назад мы допоздна работали в офисе в центре города, возвращались после ужина и обнаружили ее у входа в наше здание. Я вспомнил, что видел ее за пару лет до этого в аэропорту, когда она бросилась в терминал, чтобы поприветствовать отца, и узнал, что мой босс состоит в браке с мужчиной2. Это был шок, и теперь, конечно, он держит семейный портрет на своем столе, но когда он еще был заместителем маршал СШАа, то не держал. Но, увидев ее однажды, я запечатлел ее образ в своем мозгу, поэтому, заметив ее на улице в тот вечер, я остановился, чтобы проверить ее. Как правило, я проверял всех детей, и мой значок позволял мне это делать. Многие мужчины были крайне осторожны с детьми, даже когда помогали им, боясь, что их действия будут неправильно истолкованы. Будучи маршалом, всякий раз, когда что-то казалось мне странным, я проверял это. Очевидно, даже спустя столько лет она вспоминала нас с любовью.
Она была такой милой, с ямочками и блестящими карими глазами, но на ней было немного косметики: блеск для губ, румяна и немного туши для ресниц. Этого было немного, но достаточно, чтобы дать понять, что она уже не маленькая девочка. Впрочем, это не имело значения. Ни один парень в здравом уме не пригласил бы Ханну Кейдж на свидание, если только он не самоубийца. В конце концов, ее отец был главным заместителем маршала США.
«Я так рада вас видеть», - сообщила она нам, немного повозившись с диадемой в волосах, чтобы она лучше держалась во французской косе, в которую были затянуты ее каштановые волосы.
«Не то чтобы я не был рад тебя видеть, - начал Ян, искоса поглядывая на нее, - но раз уж твой отец здесь в официальном качестве... Что за дела, малыш?»
«О, я приехала со своим дядей Аароном». Она улыбнулась, повернувшись и жестом указав в сторону миллиардера, магната недвижимости - помимо всего прочего - Аарона Саттера.
«Ни хрена себе?» сказал Ян.
Я толкнул его локтем.
«Все в порядке», - заверила она меня, кивнув и похлопав по руке. «Мой папа тоже иногда оступается. Как сегодня, когда мой Па3 спускался по лестнице и подвернул лодыжку, он выкрикнул много слов». Она на мгновение расширила глаза. «Думаю, он задолжал двадцать баксов в банку для ругательств, мы повесили ее только на прошлой неделе, потому что папа сказал в доме слово «гад», и Кола была в ужасе».
Многовато информации за такой короткий промежуток времени.
Ян фыркнул.
«Твой брат был в ужасе?» спросил я, ухмыляясь.
Она хмыкнула.
«Почему?»
«Ну, во-первых, он ханжа, не буду врать, а во-вторых, у него сейчас вроде как есть девушка», - тут она осеклась и закатила глаза, - «и она была в гостях, и я думаю, она была в ужасе от того, что это слово прозвучало из уст его родителя».
Я уже открыл рот, чтобы задать вопрос.
«Но ты не можешь винить Па, потому что у него и моей тети Ди появилась новая клиентка, и когда она узнала, что тетя Ди - японка, то попросила вернуть ей все деньги».
«Мне жаль».
Она пожала плечами. «Это ее потеря. Папа и тетя Ди делают самые крутые вещи, которые вы когда-либо видели».
«У кого-то из твоих отцов есть родные братья и сестры?»
«Нет, тетя Ди не совсем моя тетя, только дядя Дэйн, который брат Па, а со стороны папы...»
«Да, мне все равно», - подхватил Ян. «Как ты связана с Аароном Саттером?»
«Это было грубовато», - сообщила она ему.
Он пожал плечами. «Отвечай».
«Ну, я не родственник дяди Аарона, но как будто родственник. Он и дядя Дункан собираются взять меня в Париж, когда я закончу колледж, а потом, если папа и Па не смогут оплатить мое обучение в колледже, он сказал, чтобы я сообщила ему, и он построит библиотеку или что-то в этом роде, чтобы они не узнали, что он помогает. Они странно к этому относятся».
«Я бы тоже так думал», - сказал я ей.
«Это глупо. Они думают, что должны будут вернуть ему долг, но это я буду заботиться о нем, когда стану старше и буду работать на него или с ним. Это то, что им нужно вбить в голову, но они уже старые, поэтому не понимают».
«А твой дядя Аарон не старый?»
Она скорчила гримасу. «О нет, папа и Па намного старше дяди Аарона и дяди Дункана, это точно».
Но я видел ее Па однажды, и этот человек не мог быть старше меня, а Аарону Саттеру, как я знал из последней статьи о нем, было за сорок.
«Значит, твой брат ханжа, да?» усмехнулся Ян, меняя тему. «Серьезно?»
«Да, то есть да, он совершенно по-детски относится к таким вещам, как плохие слова и шутки о сексе. Иногда мне просто хочется дать ему по яйцам и... о черт».
Мы оба уставились на нее.
«Простите», - жалко извинилась она. «Я должна быть осторожнее, чтобы не переходить на сленг, иначе мой дядя Дейн будет... будет», - выделила она, - «весь в пятнах, как в сыпи».
«И почему же?»
«Он очень правильный человек и говорит, что если я хочу, чтобы меня воспринимали всерьез, я должна всегда говорить разумно, а не как ребенок или проститутка».
«Ага». Я старался не осуждать незнакомого мне мужчину, который звучал одновременно властно и грубо.
«Он похож на отставшего от жизни человека», - сказал ей Ян.
Она глубоко вздохнула. «Нет. Если бы вы с ним познакомились, вы бы его поняли. Он действительно пытается заботиться обо мне, поскольку Па не любит меня поправлять, ведь он тоже так говорит».
«Па - твой отец».
Она кивнула. «Он и дядя Дейн - братья. Па был усыновлен, как и мы с Колой».
«И что твой Па делал, спускаясь по лестнице?»
«О, он засунул большие пальцы в петли ремня, изобразил реверанс, и как бы спрыгнул с лестницы», - объяснила она, демонстрируя покачивающиеся бедра и то, что только одна нога в это время стоит на земле. «И это нормально, например, прямо сейчас, потому что я делаю это на земле, но вы должны представить его на лестнице».
«И вот он пропустил ступеньку и упал».
Она снова вздохнула и покачала головой.
«Тебе было страшно?»
«Нет, но папа испугался, он разговаривал по телефону с бабушкой, и она рассказывала ему, как дедушка собирается отказаться от услуг Amazon во время Великого поста, а папа был папой и сказал ей, что он уверен, что Иисус оценит жертву ее мужа».