Глава 23

Глава 23

Эсмеральда

На следующий день был День пушек, официальный день окончания Великого восстания Зорро. Он запомнился пушечными залпами, которые возвестили о последней битве на берегах Прио. В Томе церемония проходила во второй половине дня, поэтому утро было свободно для ежегодной королевской охоты за сокровищами. Все семь семей присутствовали во дворце Чаукхам, а королевские дети и дети дворцового персонала готовились внутри к собственной мини–охоте.

Принц Арш отвечал за планирование охоты и решил кое–что изменить. Вместо того чтобы делить всех на команды, он хотел сыграть в игру “королевская семья против королевской семьи”. К моему полному, абсолютному удовольствию — нет— я была в команде с Каримом и Шехрияром.

Неловкость – это не совсем подходящее слово, чтобы описать атмосферу между мной и Каримом. Стояла удушающая тишина, пока я изо всех сил старалась держаться рядом с Шехрияром и избегать любого взаимодействия с моим братом. Мы тащились по той стороне дворца Чаукхам, где кусты роз обвивали красный кирпич между окнами, когда Шехрияр вздохнул. Я искоса взглянула на него, но наткнулась прямо на прищуренный взгляд Карима.

Моё сердце подпрыгнуло, и я немедленно обернулась туда, где остановился Шехрияр. Он хмурился, переводя взгляд с меня на Карима.

– Что случилось? – спросила я.

Шехрияр покачал головой, его челюсть дрогнула.

– Я так не могу, – сказал он. – При всём моём уважении, Ваше Величество, Ваше Высочество, если вы намерены играть так всё это время, то я хотел бы уйти из этой команды прямо сейчас.

Паника скрутила меня где–то внизу живота. Он бы не стал. Он не мог. Он не мог оставить меня наедине с Каримом. Извинение смягчило его взгляд, но Шехрияр стоял высоко и упрямился.

– Ты не можешь продолжать использовать меня как буфер, – сказал он мне, прежде чем переключить своё внимание на Карима. – И Ваше Величество тоже. Это должно прекратиться. Потому что кто–нибудь заметит, что что–то не так, и будет слишком поздно притворяться, что всё в порядке, – он шагнул к Кариму, протягивая ему красный конверт с нашей следующей загадкой внутри. – Поэтому, я думаю, будет лучше, если я уйду.

Я наблюдала за молчаливым обменом их рукопожатиями. Затем мой безумный взгляд остановился на Шехрияре, когда он отошел.

– Шехрияр, – умоляюще прохрипела я. Он бросил на меня искаженный, полный раскаяния взгляд.

– Я буду ждать у старта с принцем Аршем и остальными, если понадоблюсь, – сказал он и склонил голову. Ноги сами подтолкнули меня к нему.

– Шер, пожалуйста, – прошептала я, отчаянно тряхнув головой. Он вздрогнул, но отвернулся и зашагал обратно тем путем, которым мы пришли. Всё, что я могла делать, это смотреть, как он уходит, когда шок и тревога наполнили мои легкие вместо кислорода.

Как Шехрияр мог так поступить со мной? Как он мог оставить меня с Каримом? Когда я остаюсь с ним наедине, не происходит ничего хорошего. Он знал это. Так почему же? В те тягостные моменты, когда я стояла к нему спиной, Карим не произнес ни единого слова. Мне всё больше и больше не хотелось оборачиваться и смотреть в лицо реальности моей ситуации.

Я теребила подол своей укороченной куртки с отворотом, размышляя, что делать, когда кто–то откашлялся. Каждый мускул в моём теле превратился в неподвижные ледяные глыбы. Но я не могла долго стоять там, притворяясь, что он не пытается привлечь моё внимание. Сделав глубокий вдох, я заставила себя слегка повернуться, бросив быстрый взгляд в сторону Карима.

Незнакомец в облике моего старшего брата смотрел на меня, почесывая свою гладко выбритую челюсть. Забыв о том, что произошло, я не могла смотреть ему в глаза из–за того, как небрежно он был одет.

Я могла по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз видела Карима в джинсах с тех пор, как ему исполнился двадцать один год, и он стал принцем–консортом. В паре со старыми белыми кроссовками и поношенной кожаной курткой он выглядел совершенно другим человеком. Я с трудом узнавала его.

– Мы должны продолжать работать над загадками, – сказал он так, словно это была политика, а не игра. Я посмотрела в ту сторону, куда ушел Шехрияр, и слегка пожала плечами.

– На самом деле не имеет значения, решим мы их или нет. Вероятно, мы всё равно слишком отстали, чтобы догнать остальных, – двадцать минут из часовой охоты уже прошли, а мы разгадали только три загадки. Он молчал на протяжении нескольких секунд.

– Люди будут задавать вопросы, если мы сейчас уйдем, – затем сказал он.

Мои плечи разочарованно опустились, и острая боль пронзила грудь, как будто я не знала, что именно он собирался сказать.

– Да. Люди, – пробормотала я, закрывая глаза от заполнившей их покалывающей сырости.

Я не думала, что тишина может стать ещё более удушающей, но это произошло, и от этого меня тошнило. Я пожалела, что у меня нет с собой телефона, чтобы я могла позвонить Шехрияру и умолять его прийти за мной. Но телефоны были запрещены во время игры, и у меня было предчувствие...

– Раньше тебе нравилось разгадывать загадки.

Я моргнула, глядя на равномерно подстриженную траву под моими потертыми бледно–голубыми кроссовками, задаваясь вопросом, не обманывают ли меня мои уши. Карим, которого я знала, ни за что не смог бы заговорить со мной так...мягко. Я подняла взгляд и обнаружила, что он наблюдает за мной с каким–то нечитаемым выражением.

– Да, – услышала я свой ответ. – Но мне уже давно никто их не загадывал.

Именно он обычно загадывал мне загадки. Когда я была слишком маленькой, чтобы разгадывать их, я подкупала его своими игрушками, чтобы получить ответы. К тому времени, как я начала их разгадать, он перестал их мне загадывать.

Карим опустил взгляд на красный конверт в своих руках. Он откинул треугольный клапан и вытащил маленький квадратный листок бумаги с напечатанной на нем загадкой.

– “Я змея, которой надоела своя кожа”,– прочитал он вслух. “Я копаю, я рублю и срезаю. Но посмотри повыше, и ты увидишь, что у меня четыре ноги, длинная шея и я пятнистый. Найди меня, и следующая загадка будет твоей.

Карим вопросительно поднял брови.

– Итак? Как ты думаешь, что это?

– Я не…Я не знаю, – я говорила не о загадке. Я понятия не имела, что происходит с Каримом. Он действительно собирался рассказывать мне загадки, как будто мы снова были детьми, и разгадывать их вместе со мной? Это меня злило или радовало? Я испытывала облегчение или разочарование? Я понятия не имела. Я почти онемела.

– “Четыре ноги и длинная шея” и “пятнистый” – это о жирафе, – он слегка нахмурился, смотря на бумагу. – Но “змея, которой надоела своя кожа”?

Возможно, я использовала загадку как оправдание, чтобы избежать необходимости расшифровывать, что это за взаимодействие между нами, но я постоянно прокручивала эти слова в уме, застыв в неловкой позе. Затем меня осенило.

– Змеи сбрасывают свою... – сказала я одновременно с Каримом. Мы остановились. Он моргнул, смотря на меня. Я первая отвела взгляд, чувствуя себя неловко. Он откашлялся.

– Итак, змеи сбрасывают кожу, но как это связано с “Я копаю, я рублю и срезаю”?

– Садовые инструменты, – пробормотала я, осознав. – Это то, что вы делаете с садовыми инструментами. Загадка – это омоним. У “сбрасывают” есть другое значения.

– Не “сбрасывают кожу”, а садовый сарай. Мы ищем сарай с жирафом внутри.

Я кивнула, легонько и неуклюже.

– В дворцовых садах есть три сарая. Но только один используется для садовых инструментов. Должно быть, это он, – Карим ответил на мой кивок с той же степенью скованности.

– Ты знаешь дорогу?

Мы шли с промежутком в один метр между нами в мертвой тишине, пока я вела нас к садам. Команда Рейвен окликнула нас, когда они проносились мимо, и Карим усмехнулся шутке короля. Но когда они скрылись за изогнутой изгородью, снова воцарилась тишина.

– Как ты узнала, что это единственный сарай с садовыми инструментами? – спросил Карим, когда мы подошли к оранжерее. Там стоял деревянный сарай с наклонной крышей, примерно тринадцати футов в ширину и двадцати футов в длину.

– Кай... – ответила я, но запнулась, мои плечи напряглись. – Я имею в виду, принц Кай однажды показал мне.

У меня неприятно скрутило живот. Говорить о Кае в присутствии Карима было всё равно что говорить о чём–то запретном. И одно упоминание имени Кая вернуло мне боль от того, что Карим велел мне держаться от него подальше.

Не говоря больше ни слова, я повернула ручку деревянной двери сарая и вошла внутрь перед Каримом. Вдоль двух длинных стен под четырьмя квадратными окнами, расположенными через равные промежутки, тянулись покрытые пятнами верстаки, а посередине стояли металлические полки, образуя прямоугольную дорожку вокруг них.

Я обошел сарай с правой стороны, осматривая верстак. Но я так остро ощущала тихие шаги Карима по другую сторону металлических полок, что не могла разглядеть ничего, кроме общего беспорядка из пустых горшков для растений и мелких садовых инструментов.

– Как давно вы с принцем Каем близки?

Я вздрогнула и остановилась. Сквозь горшки с рассадой, стоявшие на уровне глаз на металлической полке, я смотрела на спину Карима, моё сердце испуганной птицей забилось в клетке моей груди. Но в тот момент, когда он положил то, с чем возился, я отдернула голову так быстро, что в шее щёлкнуло, а перед глазами всё поплыло.

Почему он спрашивал о Кае? Это было похоже на ловушку. Как будто он хотел, чтобы я сказал что–то, что дало бы ему повод осудить меня ещё больше.

– Я не хочу говорить о принце Кае, – быстро сказала я.

Позади меня послышался шорох.

– Я хотел бы знать.

Его почти безэмоциональное заявление вызвало во мне гнев и горечь. Ничего из этого я не чувствовала вчера, но сейчас они проявились с удвоенной силой, заставляя сжать мои руки в кулаки. После всех тех обидных вещей, которые он наговорил, после того, как он пресек мою попытку рассказать ему всю историю и сказал мне покончить с Каем, какой смысл спрашивать сейчас?