Глава десятая

Фигул почувствовал, как его сердце забилось надеждой, когда колонна легионеров  ворвалась внутрь поселения. Мгновение Калум и его последователи в ужасе смотрели на ворота. Горстка дуротригских воинов в первых рядах бросилась на легионеров в тщетной попытке остановить или хотя бы отсрочить их продвижение,  рубя и закалывая своих противников изо всех сил. Но легионеры подняли свои щиты и представили повстанцам прочный фронт, нанося им удары, когда те опрометчиво выставляли свои тела для атаки. Когда передние ряды рухнули под натиском римлян, мятежники развернулись и побежали. Некоторые из бриттов бросились по переулкам, а римляне преследовали их. Основная часть повстанцев отступила к резидентской ограде. Ведущий центурион проревел приказ, и его люди бросили дротики в убегающих мятежников.  Волна снарядов  обрушилась на бриттов, пронзив десятки из них не более чем в двадцати шагах от Фигула.  Один из туземцев  издал булькающий крик, когда копье пронзило его шею сзади, железный наконечник торчал из его горла, а кровь хлестала на его грудь.

Калум с холодной яростью смотрел на разворачивающийся кошмар.  Он повернулся к отступающим мятежникам и указал острием копья на наступающих римлян. -  Остановитесь и сражайтесь!  Круах  приказывает вам!  Не бегите от римской сволочи!

Пока он говорил, в воздухе пронесся еще один ливень дротиков, вонзаясь в спины отступающих британцев. Группы мятежников,  все же, подчинились призыву своего лидера и повернулись лицом к наступающим римлянам, подняв щиты. Но инерция атаки была за легионерами, и в следующее мгновение они врезались в британцев тошнотворным шквалом ударов и выпадов. Ближайшие к римлянам туземные воины исчезли под их клинками, когда они были зарублены на месте. Вскоре улица была усеяна мертвыми и умирающими, и кровь текла по улицам, смешиваясь с грязью и нечистотами.

В тылу туземных войск Калум  настаивал на своем, умоляя своих людей стоять насмерть. Фигул  увидел, как Анкаста дергает лидера друидов, призывая его отступить. Оптион взглянул на человека рядом с ним.  Воин молча стоял, наблюдая за разворачивающейся битвой, словно под действием заклинания. Фигул  напряг мышцы шеи и дернул головой вперед, врезавшись лбом в переносицу британца. Раздался треск, когда кость треснула, и мятежник с кряхтением отшатнулся назад, зажав рукой свой окровавленный и сломанный нос. Фигул  бросился на него, прежде чем туземец успел прийти в себя, наступив на своего противника и сильно ударив его по животу. Мятежник согнулся в поясе, ослабив хватку на своем оружии. Фигул  схватил упавший меч. Слишком поздно мятежник увидел, что происходит, и спикировал на Фигула. Оптион прыгнул вперед и ударил британца, и тот издал болезненный вздох, когда лезвие глубоко вонзилось ему в живот. Фигул  на всякий случай повернул лезвие. Мятежник сильно содрогнулся, затем галл вырвал клинок и огляделся, ища правителя.

Его кровь похолодела в жилах, когда он увидел, как Тренагаса утаскивают люди Калума. Друид и его верные последователи спешили по проезжей части к дальнему концу поселения. Калум призвал пару своих воинов и отправил их на рынок за другими пленниками. Легионеры были слишком заняты атакой основных сил повстанцев и не заметили, как лидер друидов ускользнул. Фигул  повернулся, чтобы броситься в погоню, но татуированный туземный воин преградил ему путь, оскалив зубы в угрожающем рычании.  Он бросился на Фигула, безумно рыча. Фигул отклонил удар, а затем сделал ложный выпад, нанеся резкий удар противнику в горло. Массивный повстанец парировал атаку своим овальным щитом, затем снова рванулся вперед, на этот раз, направляя свой клинок прямо в живот оптион. Фигул угадал движение  и уклонился влево от удара. Затем он сам ударил британца, прежде чем тот успел оправиться, вонзив острие меча в грудь под подмышку мужчины. Глаза британца расширились от боли. Он хмыкнул и протянул руку, зажимая лицо Фигула, пытаясь выколоть ему глаза. Фигул вонзил клинок глубже, пронзив сердце мужчины. Глаза мятежника вылезли из орбит, руки ослабли, и он рухнул окровавленной кучей на землю. Фигул  выдернул свое оружие и посмотрел вверх, но Калум и Анкаста уже исчезли из виду вместе с правителем дуротригов.

Позади него раздались крики, и Фигул  оглянулся, когда силы мятежников рассеялись. Некоторые из них бежали к частоколу, надеясь выбраться на свободу.  Другие бросили оружие и попытались сдаться, но римляне были не в настроении проявлять милосердие и безжалостно истребляли своих врагов,  даже умолявших сохранить им жизнь. Краем глаза Фигул  уловил проблеск движения, когда затененная фигура бросилась на него, рука с мечом отведена назад и готова нанести удар. Оптион увидел легионерский шлем и доспехи мужчины и тут же вскинул руку, чтобы защитить себя от сверкающего меча, летящего к его шее.

- Стой! Я римлянин!

Легионер остановился, осторожно держа  свой меч перед собой,удивленный идеальной латынью оптиона. Вокруг них на проезжей части валялись десятки обмякших туземных трупов. Вдалеке Фигул  мог видеть группы легионеров, охотящихся за несколькими выжившими мятежными британцами, пытавшимися избежать кровопролития.

- Чушь!  -  пробормотал легионер.

Фигул , опустив руку с мечом, ответил так уверенно, как только мог.  -  Меня зовут Гораций Фигул , оптион из Шестой центурии, Пятой когорты, Второго легиона.

В глазах легионера мелькнуло замешательство.  -  Вы, …  оптион?

Прежде чем Фигул успел ответить, вперед рысью выскочил смуглолицый трибун. У этого человека было пухлое, но широкоплечее телосложение того, кто знал, как сражаться, но также и как предаваться лучшим удовольствиям жизни. А его нагрудник, и, дорогой на вид, плащ были забрызганы свежей кровью и грязью. Фигул  сразу узнал его. Это был Авл Вителлий, исполнявший обязанности командира  Второго легиона.

 -  Я узнаю этого человека,  -  объявил трибун Вителлий низким ровным голосом.  -  Даже под всей этой проклятой вайдвской краской.  - Трибун сморщил нос и с отвращением скривил губы.  -  Боже мой, Фигул. Что, во имя богов, ты делаешь в этой одежде? И что это за запах?

Фигул автоматически напрягся по стойке смирно. Он чувствовал себя немного нелепо, приветствуя трибуну в набедренной повязке, с заколотыми волосами и телом, покрытым кельтскими узорами. Он покачал головой.  -  Нет времени объяснять, господин.  Калум убегает. Он захватил правителя и некоторых наших парней.

Вителлий нахмурил брови:  -  Калум?

 -  Да, господин,  -  задыхаясь, ответил Фигул . - Верховный жрец  друидов Темной Луны. Он их главный жрец.

 -  Я знаю, кто он, оптион,  -  нетерпеливо отрезал Вителлий.  -  Вчера мы столкнулись с одним из его помощников. Он рассказал нам все об этих  друидах. Рассказал нам, как батавы попали в засаду у крепости на холме. На его губах появилась кривая улыбка.  -  Должен сказать, нам чертовски повезло, что мы наткнулись на этого парня.  Похоже, мы вошли сюда как раз вовремя, а?

Фигул  глубоко вздохнул, борясь с нарастающим в груди напряжением:   - Господин, мы должны остановить Калума, пока он не ушел. У него в руках правитель. Он собирается принести его в жертву.

Трибун фыркнул:  -  Он не уйдет далеко. Восьмая когорта получила приказ прикрыть ворота и перебить всех, кто  попытается  подбежать к ним.

Фигул покачал головой и указал на дальний конец поселения:  -  В обороне есть брешь, господин. Мятежники ринутся туда, я в этом уверен.

Вителлий быстро соображал.  Затем он кивнул:  - Правильно. Веди людей!  Мы позаботимся об этой толпе. -  Он указал на седого центуриона рядом с ним.  -  Центурион Мергус и его люди будут сопровождать тебя. Быстрее!

Фигул выхватил щит у одного из павших мятежников. Затем он повернулся и помчался по улице, решив раз и навсегда спасти Тренагаса от друидов.  Центурион Мергус и его люди спешили рядом с ним, доспехи легионеров звенели, а подбитые гвоздями сапоги стучали по земле. Борьба внутри поселения переросла в серию непрерывных сражений на улицах, когда легионеры разделились на части, выслеживая группы убегающих британских мятежников. Воздух был наполнен резким лязгом мечей о щиты, болезненными криками раненых, вместе с  воплями перепуганных туземных женщин и детей, спасающих свою жизнь.

Он побежал дальше. За загонами для животных он увидел поврежденную часть частокола. Фигул  заметил нескольких мятежников, проскользнувших через брешь и спустившихся по краю торфяного вала. Оптион мчался к частоколу, горячая кровь ярости струилась по его венам. Мятежные туземцы у частокола повернулись лицом к приближающимся к ним римским солдатам. Фигул  выместил свою ярость на ближайшем британце. Лицо мужчины застыло от страха при виде огромного галла с растрепанными волосами, бросающегося на него. Выражение его лица сменилось шоком, когда Фигул  вонзил клинок в обнаженный живот мужчины, пробив его кишки и разорвав его органы и мышцы. Мужчина хмыкнул, когда Фигул  оттолкнул его, высвобождая оружие.  Вокруг него легионеры расправлялись с другими туземными воинами.

Фигул  перепрыгнул через разрушенный частокол и бросился вниз по валу впереди легионеров. За рвом он увидел группу примерно из шестидесяти мятежников, отступающих по открытой местности к западу от поселения, во главе с Калумом и Анкастой. Его сердце екнуло, когда он увидел связанную вереницу заключенных, которых тащили в тыл. Среди них он заметил Хельву и Рулла, спотыкающихся и бредущих босиком. Их британские похитители кричали заключенным, чтобы они не отставали, и Фигул  понял, что они используют заключенных, чтобы прикрыть свой побег. На мгновение он задумался, куда пойдут  мятежники. Потом он увидел чахлые деревья, заслоняющие болота, и сразу угадал намерения врага. Он повернулся к центуриону Мергусу, пока римляне карабкались по внешнему рву в погоне за туземцами.