— Хорошо... а мистер Эдвардс?

    — Да?

— Надеюсь, у вас все получится... с ней, я имею в виду. Я не знаю ее, но я вижу, что вы ее любите, а это все, что кому-то нужно.

    Я делаю паузу, обдумывая ее слова: — Увидимся завтра вечером, — с тем небольшим количеством борьбы, которое осталось во мне, это все, что я могу сказать. 

    Сейчас только восемь, а я уже сделал все возможное. Все готово для завтрашней встречи. Я сходил в спортзал, принял душ, и что теперь? Я слышу стук в дверь. Я открываю ее, и меня встречают Рокки и Элайджа. 

    — Чувак, ты выглядишь как дерьмо, — рычит Рокки. 

    Я поглаживаю свою бороду, задаваясь вопросом, что эти два ублюдка здесь делают. 

    — Переодевайся, мы выходим, — говорит мне Элайджа. 

    — Куда?

    — В «Порки»! Это ночь, когда можно есть все, — Рокки смеется. 

    Porky's оказывается забегаловкой в районе мясокомбината. Не знаю, почему я искренне думал, что мы идем в настоящий ресторан, где можно есть все. Рокки сидит в первом ряду по центру, на нем кепка дальнобойщика I Eat Meat. Его глаза загораются каждый раз, когда одна из девушек устраивает перед ним свое шоу. Я удивлен, что он делает такие вещи. Я бы подумал, что Никки его микрочипировала или что-то в этом роде. 

    В девушках нет ничего особенного, типичные сиськи, загар, накладные ресницы, все блондинки. Они ничего не делают, чтобы облегчить мою боль, даже когда одна пытается сесть мне на колени и погладить меня по лицу своими сиськами. Я чувствую запах алкоголя в ее дыхании, а ее глаза стеклянны. Несомненно, перед выходом на сцену она прослушала строчку. 

    — Тебе нравится это место или как? — радостно восклицает Рокки, размахивая в воздухе долларовой купюрой. 

    — Ты лишился кислорода для своего мозга? Скорее всего, из-за тех очень узких джинсов, которые на тебе надеты, — замечает Элайджа. 

    Я чуть не выплюнул свой бурбон. Это чертовски узкие джинсы.

— Эй! Это как новейшая тенденция или что-то в этом роде. Никки выбрала их для меня.

    — Она заставила тебя надеть их сегодня вечером, чтобы твой член не затвердел?

    — Нет... он может стать твердым. Просто там очень тесно, — он извивается. 

    — А цвет? Что это, радужно-лиловый? — спрашивает Элайджа. 

    — То, что ты даже знаешь об этом, довольно по-гейски, чувак. Кроме того, это фиолетово-голубой.

    Я реву в истерике, когда он упоминает этот цвет. Только такой женатый парень, как Рокки, будет носить фиолетово-синее, скорее всего, чтобы отпугнуть любую киску, которая подойдет к нему сегодня вечером. Пока Рокки продолжает оправдывать свой выбор узких джинсов женственного цвета, официантки топлесс продолжают разносить нам напитки. К десятому раунду я теряю ориентацию. 

    — Я удивлен, что Адриана выпустила тебя сегодня вечером. Подожди... лучше бы это был не твой мальчишник, потому что это слишком пристойно.

— Меня? Я удивлен, что Никки отстегнула твою цепь от уличного столба.

    — По крайней мере, мне гарантирована отличная киска каждую ночь. Элайджа, это случится с тобой, когда ты женишься.

    — Пожалуйста, перестань говорить об Элайдже и киске. Он женится на моей сестре. Ну же, Рокки, это должна была быть ночь без боли, — жалуюсь я, поворачивая шею, чтобы позвать официанта. 

    — О да, я виноват. В любом случае, я хочу сказать, что иногда нужно немного скрасить ситуацию, поддержать огонь. Например, однажды Никки действительно использовала на мне собачью цепь. Заставила меня есть ее около часа, — он поднимает свой бокал с широкой ухмылкой пожирателя дерьма на лице. 

    — Я не любитель бондажа. Мы больше увлекаемся камасутрой, изучаем разные позиции.

    — Прекрати... Элайджа. Просто заткнись на хрен прямо сейчас, — раздраженно огрызаюсь я.  

    Поднимая свой бокал, я случайно опрокидываю немного бурбона в миску с арахисом. Все равно никто никогда не ест это дерьмо, кроме Рокки. 

    Элайджа хмурится: — Возможно, нам стоит сменить тему.

    — О, да, — кричит Рокки, хлопая в ладоши от восторга, когда новая группа женщин танцует на сцене. 

     Начинается музыка, и из динамиков звучит песня Мадонны «Like a Virgin». Стриптизерши выходят на сцену, одетые в белые лифы, похожие на девственные, с маленькими белыми стрингами. Старшая девушка вытаскивает Рокки на сцену из-за его слишком восторженной реакции на песню. 

    — Черт, эти джинсы выглядят еще теснее, когда на них светит прожектор, — Элайджа морщится. 

    Я хмурюсь: — Черт, думаю, ты можешь увидеть форму его яиц.

    Рокки двигается по сцене, подражая стриптизершам, когда они скользят вверх и вниз по шесту. Зрелище хорошее и плохое одновременно. Мгновением позже он оказывается в окружении трех девушек, сиськи которых подпрыгивают перед его лицом. Он выглядит так, будто находится в сисястом раю, до тех пор, пока его лицо не становится ярко-красным, и его глупая ухмылка сменяется смущенной, вынужденной улыбкой. 

    — Что с ним?

    — Я не знаю, — Элайджа пожимает плечами, — Думаешь, он дунул в те штаны?

    — Блядь, да не мог он. Я не знаю, как ты мог в них напрячься, — удивляюсь я вслух. 

    — Я не знаю, но он выглядит неловко. Подожди, он идет в нашу сторону.

    — Чувак, почему такое лицо? Ты дуешь в штаны?

    — Н... Нет, — заикается он.  

    Рокки оборачивается, не понимая, что я ищу, пока это не бросается мне прямо в лицо - огромный разрыв в шве его штанов прямо посередине задницы. 

    — Чувак! — мы с Элайджей ревем в унисон. 

    — Да пошли вы, ребята. Все было хорошо, пока Дестини не сказала мне приседать, чтобы я мог понюхать ее киску, — жалуется он. 

    — Какого черта ты приседаешь, чтобы сделать это? — спрашивает Элайджа, потрясенный этим поступком. 

    — Потому что я хотел понюхать ее.

    — Чувак, я не думаю, что эта киска хорошо пахнет. Больше похоже на морского окуня, который пролежал несколько дней.

    — Вот дерьмо, чувак, — я чуть не плачу, — Морской окунь - один из знаменитых рецептов моей матери.

    — Я знаю, — усмехается Элайджа. 

    — Мне нужно еще выпить.

    Раунды продолжаются, и мы втроем слишком опьянели, чтобы понимать разговор друг друга. Я смотрю, как стриптизерши танцуют в течение всей ночи. К тому времени мое зрение затуманилось, и я понимаю, что все подходит к концу, прежде чем я потеряю сознание.  

    Музыка снова меняется, на этот раз играет «Make Love in the Club» Ашера. Она успокаивает по сравнению с остальным дерьмом, которое они играли. На сцену медленно выходит молодая девушка. Она выглядит по-другому - брюнетка. Мой взгляд останавливается на ней. На ней бледно-розовый бюстгальтер с подходящими стрингами, длинные каштановые волосы сидят выше талии.

Она выглядит новенькой, может быть, новичком.  

    Встав на шест, она закрывает глаза, не обращая внимания на мужчин впереди, которые выкрикивают в ее адрес вульгарные слова. Когда она открывает глаза, они встречаются с моими - большие шоколадно-карие глаза смотрят на меня.  

    Я чувствую легкое волнение в штанах.  

    Пора уходить.