ГЛАВА 28

Сикстайн

Я перевожу взгляд с лица Риса на танцпол, где Картер пытается танцевать с Тайер, причем последняя отчаянно пытается скрыть тот факт, что первый настолько пьян, что едва может стоять без ее поддержки.

— Каков твой план, если она не сделает тот выбор, который ты хочешь, чтобы она сделала? — я спрашиваю Риса, потому что мне любопытно.

Обычно он не так настойчиво добивается кого-то, а она не слишком доверчивый человек, так что если он делает это просто ради забавы, я хочу знать.

Челюсть Риса ходит туда-сюда, пока он невозмутимо наблюдает за ними. Он бросает на меня быстрый взгляд из уголка глаза, и ухмылка изгибает край его губ.

— Она выберет меня. — Он самоуверенно заявляет, прежде чем плавно перевести вопрос на меня. — Какие у тебя планы теперь, когда вы с Фениксом трахнулись?

Я поворачиваюсь к нему лицом, разинув рот.

— Он рассказал тебе об этом?

Его улыбка растягивается еще шире.

— Нет, но спасибо, что подтвердила.

Отлично, я только что попалась на самый старый трюк из книг.

Я бросаю на него непонимающий взгляд и шлепаю его по плечу.

— Ты — задница.

Он хихикает и дружески обнимает меня за плечи.

— Не напрягайся, Сикс. — Он игриво проводит большим и указательным пальцами по моему подбородку. — Мы уже давно поняли, что вы двое трахаетесь, сейчас это уже древняя новость.

Я не хочу выдать себя, поэтому не упоминаю, что прошло меньше двух недель. Вместо этого я спрашиваю.

— Как ты узнал?

— Просто. Он всегда был немного взбалмошным, когда дело касалось тебя, но в последние пару недель он стал прямо-таки психом. Не нужно быть гением, чтобы понять это, хотя, по чистому совпадению, гением оказался и я. — Он говорит это со своей фирменной очаровательной улыбкой. Затем бросает взгляд поверх моей головы, и снова смотрит на меня. Он наклоняет подбородок ко мне и говорит. — Вот пример.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что Феникс танцует с другой девушкой. Я не вижу ее лица, потому что она стоит ко мне спиной, но на ней черное платье, а ее длинные рыжие волосы струятся по спине.

Не знаю, намеренно ли он дразнит меня тем, что кто-то может быть моей копией, но, зная его, ничего случайного здесь нет.

Это должно было быть уколом.

С некоторым трудом я отвожу взгляд от его рук, лежащих на ее талии, и перевожу его на лицо, где обнаруживаю, что его глаза уже немигающе смотрят на меня.

Он смотрит на меня так, что я полностью теряю контроль над собой, а мои ноги слабеют в коленях от интенсивности его взгляда.

Они оценивающе скользят по моему телу, задерживаясь на красном платье в пол с блестками, которое обтягивает все мои изгибы так плотно, что это совершенно неуместно для школьного мероприятия.

Они становятся абсолютно черными, застывая от холодной ярости, когда переходят к руке, перекинутой через мою грудь, и медленно проводят по ней до лица Риса.

— Видишь, этот взгляд говорит мне, что если я не уберу руку от тебя в ближайшие полсекунды, он буквально вырвет мое плечо из сустава, — весело говорит Рис, убирая руку.

Я хмыкаю, отворачиваясь от Феникса и возвращаясь к Рису.

— А пока он может лапать кого хочет, а я должна просто смотреть.

Он поднимает на меня бровь, и я понимаю, что выдала больше, чем хотела.

— Если тебя это беспокоит, может, тебе стоит что-то с этим сделать. — Он нахально подмигивает, а затем переключает внимание на Тайер, которая с помощью Неры несет Картера и, спотыкаясь, идет по одному из коридоров. — Мне пора, дорогая, моя добыча уже в пути.

Он проносится мимо меня, но я хватаю его за руку и неловко задерживаю на мгновение.

— Я знаю, что мы не были близки тогда, — говорю я, прочищая горло, пытаясь найти слова, чтобы сказать ему, и терплю неудачу. — Но мне так жаль твоих родителей, Рис. — Честно признаюсь ему. — Я знаю, что сейчас они бы очень гордились тобой.

Когда-то Рис был мне как брат. Что бы ни происходило между мной и Фениксом, я, по крайней мере, рада, что это открыло дверь для возвращения дружеских отношений.

Он искренне улыбается и снова прижимает меня к себе, крепко целуя в макушку.

— Он оторвет мне губы за это, но я должен был, — шутит он. — Спасибо, ты хороший друг. — Он показывает на меня, когда начинает уходить. — Лучше, чем кто-либо из нас заслуживает. Тебе нужно научиться держать чертову обиду. Роуг может тебя научить. — Он весело добавляет, прежде чем скрыться в толпе.

Я хихикаю, глядя ему вслед и не обращая внимания на тяжелый взгляд Феникса, устремленный на меня.

Его лицемерие просто поражает.

Он исчез сразу после того, как мы занялись сексом, и сейчас у него в объятиях другая девушка, но у него хватает наглости злиться, когда Рис прикасается ко мне совершенно платоническим образом.

Я ухожу в другом направлении, не желая больше выносить его присутствие.

Это здание было построено более пятисот лет назад. Архитектура в стиле Ренессанс подразумевает наличие множества темных, запутанных коридоров, обрамленных большими мраморными колоннами. В этой части АКК полно поворотов, изгибов и мест, где можно спрятаться, что очень кстати, когда ты не пытаешься быть найденным.

Несмотря на то что я ухожу, взгляд Феникса не покидает меня. Сначала я думаю, что мне это показалось.

От паранойи у меня волосы на затылке встают дыбом, и на самом деле его там нет.

Но потом я улавливаю запах его одеколона, амбры, мускуса и перца.

Я слышу, как по мраморному полу за мной решительно шагают туфли за пять тысяч долларов.

Мое сердце бешено колотится, когда шаги становятся все громче и ближе друг к другу.

Мурашки бегут по коже от осознания того, что он находится на расстоянии вытянутой руки от меня.

Я ускоряю шаг, но недостаточно быстро.

Дыхание сбивается, когда теплая рука обхватывает мой затылок сзади и сжимает.

Обхватив мою шею, он прижимает меня к себе, заводит в открытый класс и прижимает меня к стене.

Он тяжело дышит, нависая надо мной, наклонив голову, и его резкое дыхание бьет мне в ухо.

— Ты не позволяешь мне поцеловать тебя, но без проблем позволяешь Рису и Максу прижиматься к тебе. — Он сердито спрашивает. — Почему?

Его рот находится в нескольких дюймах от моего, приоткрыт и яростно дышит, достаточно близко, чтобы, если я наклоню подбородок вверх, наши губы соприкоснулись, и я знаю, что он погубит меня навсегда.

Наша связь электрическая и почти осязаемая, искры, летящие между нами, достаточно горячи, чтобы обжечь и навсегда оставить шрам.

Я не говорю ему, что его гнев неуместен.

Что из упомянутых им поцелуев один был более платоническим, чем те, что я получала от своей бабушки в прошлом, а в другом я вряд ли участвовала по доброй воле.

Ни один из этих «поцелуев» никогда не сравнится с нашей настоящей взрывной любовью.

Поцелуй между нами ничего значил бы ничего для него и все для меня, и именно поэтому он никогда не произойдет.

— Это не то, что я готова тебе дать, — трепетно шепчу я.

В его глазах вспыхивает что-то опасное, когда они встречаются с моими.

— Тогда что ты готова мне дать? — он требует, его голос груб и искажен похотью.

Все, если только ты этого захочешь. Если бы ты только попросил.

— Секс.

Со стоном он отпускает меня и отступает назад, глядя на меня с окончательным интересом.

— Ты хочешь продолжать трахать меня?

Я понятия не имею, когда у него появился такой грязный рот, и не понимаю, почему каждое грязное слово заставляет мой пульс биться, а киску пульсировать в предвкушении.

Я киваю, но добавляю.

— Только если ты согласишься на некоторые правила.

Его взгляд сужается, и я вижу по глазам, что он вспыхивает. Он опирается бедрами о стол и скрещивает руки, раздражение сворачивает его мышцы. Ясно, что он не хочет вести со мной переговоры.

— Нет.

Я пожимаю плечами, изображая спокойствие и надеясь, что он не заметил, как мой пульс отскочил от горла.

— Тогда дверь за тобой.

Он не двигается. Я собираю волосы на одно плечо и рассеянно играю с ними, ожидая, пока он примет решение.

Его пустой взгляд следит за моими пальцами, распушившими пряди.

— Кто определяет правила?

— У меня есть несколько, которые я разработала.

Он задумчиво почесывает челюсть.

— Это кажется несправедливым.

— Ладно, мы можем придумать их вместе. Это неважно. — Говорю я. — Главное, чтобы мы придерживались их, и если мы их нарушим, то прекратим. Хорошо?

Он кивает.

— Первое правило, — начинаю я решительно, потому что если это скажу я, то будет не так больно, как если бы это предложил он, — если мы делаем это, то мы просто развлекаемся. Никаких затаенных чувств.

Феникс отвечает сквозь стиснутые зубы.

— Это не будет проблемой.

Я игнорирую колющую боль и жестом предлагаю ему что-то взамен.

— Никаких ночевок. — Он прикусывает язык, плечи напряжены. — Это не должно быть проблемой для тебя, учитывая, как быстро ты покинула мою постель после последнего раза, когда мы трахались.

— Это ты выбежал оттуда так быстро, что у тебя пятки сверкали, — раздраженно огрызаюсь я. — Спасибо, что хотя бы снял наручники, чтобы мне не пришлось терпеть унижение от того, что меня нашли бы в таком виде. Я бы и не подумала, что ты оставишь меня связанной, — добавляю я с горечью в голосе.

Очевидно, я еще не смирилась с тем, что он ушел.

— Я ушел, чтобы принести тебе что-нибудь поесть, — отвечает он, его тон ровный, но глаза темные. — Меня не было десять минут, и я вернулся в пустую гребаную кровать.

Я моргаю.

— О. — Я говорю, растерявшись. Когда я проснулась одна, я решила, что он оставил меня без оглядки.

Даже если сейчас я ему верю, я не могу позволить ему обмануть мои надежды.

— Ну, в любом случае, это хорошее правило. Что еще?

Он поднимает плечо, играя с серьгой в ухе, пока его взгляд горячо блуждает по моему телу.

— Хорошо, эм..., — думаю я. — Презервативы...

— Категорически нет. — Он говорит, его глаза возвращаются ко мне и встречаются с горячим взглядом, от которого мои внутренние бедра дрожат от возбуждения.