Я снова беру вибратор и опускаю его на ее клитор, заставляя ее вздрагивать. Я ставлю его на самую высокую скорость, которая, как я знаю, причиняет почти столько же боли, сколько и удовольствия, и резко прижимаю его к ее клитору.

Она отрывает поясницу от кровати, случайно предоставляя мне еще более глубокий доступ к ее киске и меняя угол моих толчков.

Я погружаюсь еще глубже в ее тугой жар, чувствуя, как мышцы начинают сокращаться по мере того, как она приближается к четвертому оргазму.

Когда я чувствую, что она на грани, я обхватываю пальцем цепь и сдергиваю ее. Это самая эйфорическая часть использования зажимов, когда кровь снова приливает к ее соскам, принося с собой неизмеримое удовольствие и эндорфины.

В этот раз, когда она кончает, она кричит так громко, что кажется, будто она может обрушить весь дом. Я надеюсь, что музыка, звучащая на вечеринке, заглушит ее крики, и мне не придется резать уши гостям за то, что они слышат то, чего я хочу только для себя.

Я делаю еще несколько толчков, но больше не могу сдерживать свою кульминацию и кончаю через несколько мгновений после нее. Мой член чувствует себя влажным и использованным, когда я выхожу из нее и направляюсь в ванную комнату своей спальни.

Я привожу себя в порядок и приношу теплое полотенце, чтобы сделать то же самое с Сикс, которая потеряла сознание на кровати.

Она шевелится, когда я расстегиваю наручники и протираю ей между ног. Ее глаза слегка приоткрываются, но потребность во мне все еще не дает ей уснуть.

Я перегибаюсь через кровать к ней.

— Я же говорил, что заставлю тебя меня слушаться. — Я рычу ей в ухо.

Ее глаза снова закрываются, и она бормочет.

— Я же говорила, что от тебя одни неприятности.

Я медленно выпрямляюсь, сердце колотится в груди, когда я вспоминаю, как она говорила мне это, когда мы были детьми.

Дважды за сегодняшний вечер мы вспоминали прошлое.

Дважды мы сбивались с курса на опасную территорию, которую лучше не исследовать.

Потому что если мы забредем слишком близко к ней, то наткнемся на разговор, который мы не можем вести, черт возьми.

Что она всегда принадлежала ему, а не мне.

Я выхожу из спальни, тихонько закрывая за собой дверь. Вечеринка все еще продолжается через два часа после того, как мы ее покинули, но я не удивлен.

Многие люди отдали бы левую руку, чтобы быть приглашенными в наш дом, и они не собираются покидать его, пока не используют каждую секунду по максимуму.

Я отправляюсь на кухню и беру бутылку воды и энергетический батончик для Сикс. После того, что я ей устроил, они ей точно понадобятся, когда она проснется.

Когда я выхожу из кухни, меня перехватывает Трой. Он товарищ по футбольной команде и близкий друг, но сейчас его болтовня не слышна. Я не могу сосредоточиться на его словах, мое внимание направлено в сторону моей спальни.

Из кухни ее не видно, но я вдруг отчетливо осознаю, что оставил Сикс в отключке и почти полностью обнаженной в незапертой комнате с десятками людей по ту сторону двери.

Я собирался выйти на пару минут, чтобы перекусить, но этот разговор затягивается. У меня мурашки по коже от мысли, что кто-то может войти и увидеть ее такой, какой я ее оставил.

Трой что-то говорит мне, когда я, не говоря ни слова, ухожу, маршируя обратно по коридору и бросая взгляды на всех мужчин, которых вижу рядом со своей комнатой. Эта часть должна быть закрытой во время вечеринок. Я распахиваю дверь и вхожу, встречая пустую комнату.

Она ушла, не оставив после себя никаких следов, словно ее здесь и не было.