Его вес переместился между моими бёдрами. Его тело было надежной опорой. Его руки, окружавшие мое лицо, не давали ему раздавить меня, но он оставался достаточно близко, чтобы россыпь волос на его груди терлась о мои чувствительные соски.

— Ты... ты — мечта, — вздохнул он. — Я отказался от них.

У меня перехватило дыхание.

— Как и я.

Его поцелуй был мягким и нежным, когда он расположился у моего входа. Затем он начал медленно толкаться в меня, дюйм за дюймом.

Я наслаждалась растяжением, ощущением его такого твёрдого внутри меня. Всё моё тело воспламенилось, пока он двигался, входя и выходя, обдуманными, размеренными движениями, пока я не вцепилась в его плечи, побуждая его двигаться всё быстрее и быстрее.

Этот мужчина, боже правый, обладал выносливостью. Нокс не уставал. Он никогда не останавливался, просто трахал, именно так, как нужно трахать женщину. Долго и с упоением.

Звук нашего сбившегося дыхания эхом отдавался в темной комнате. Великолепное напряжение нарастало с каждым толчком всё больше и больше, пока я не почувствовала себя стеклом, готовым разбиться вдребезги.

— Кончай, — Нокс припал ртом к моем шее и пососал пульс. Сильно. Затем он задвигал бёдрами, задевая ту точку внутри меня, которая заставляла меня увидеть звезды.

Я взорвалась вокруг него, пульсируя и сжимаясь, когда мир исчез. Не было ничего, кроме нас и падения через край.

Дрожь сотрясала мое тело, и со стоном он зарылся лицом в мои волосы, его конечности затряслись, и он поддался собственному оргазму.

Его сердце гулко стучало, когда он рухнул на меня сверху.

— Чёрт возьми, Мемфис.

— Это было... — я обхватила его руками и ногами, не желая отпускать. Но он сдвинулся, перекатился на бок и притянул меня к своей груди.

— Это был гребаный пожар.

Я улыбнулась ему в шею, довольная тем, что могу заснуть именно так, когда наши влажные от пота тела были сплетены вместе. Но мой сын считал по-другому.

По дому разнесся тоненький плач. Я скатилась с кровати и бросилась за своей одеждой. Затем я трусцой побежала на кухню, торопясь достать из сумки с подгузниками бутылочку и молочную смесь.

Я только наполнила её водой, когда по коридору, минуя кухню, в гостевую спальню пронесся Нокс без футболки. Через несколько мгновений он появился с Дрейком на руках.

— Я могу взять его, — сказала я.

— Я займусь им, — он забрал у меня из рук бутылочку и прошёл к дивану, устроившись с ребенком.

Я свернулась калачиком на другом конце, подогнув под себя ноги.

Эти двое были таким милым зрелищем. Мечтой.

Дрейк выглядел довольным в объятиях Нокса. Нокс тоже выглядел счастливым.

— Это был лучший день, — прошептала я. — Один из пяти.

— Расскажи мне о них. Про свои пять лучших дней.

— Первый ты уже знаешь.

— День рождения Дрейка.

Я кивнула.

— В самом начале родов, когда схватки еще не были частыми, медсестра принесла мне корзину с вязаными детскими шапочками. Женщина, которая работала волонтером в детском отделении, делала их для всех новорождённых. Я выбрала мягкую серую, и пока я держала ее, у меня возникло ощущение, что я именно там, где должна быть. Ты когда-нибудь чувствовал подобное?

— Да. В тот день, когда я вернулся домой из Сан-Франциско и вошёл на кухню в «Элоиза».

— Это хорошее чувство.

— Да, так есть, — он посмотрел вниз на моего сына. — А что насчёт других дней?

— Мой третий лучший день - день, когда я закончила колледж. Мы с подружками спланировали потрясающую вечеринку. Мы нарядились, пошли в клуб, пили шампанское и танцевали всю ночь.

Воспоминания о той ночи были не такими яркими, как раньше. Я не разговаривала ни с одной из тех подруг несколько месяцев. После колледжа мы немного отдалились друг от друга, каждая из нас была занята зарождающейся карьерой. Потом я забеременела, и мои ночные походы по клубам исчезли, а вместе с ними и мои друзья.

Друзья, которые на самом деле не были друзьями. Я по-прежнему лайкала их фотографии в Инстаграм. Они иногда присылали смс, чтобы узнать, как дела. Но наши жизни пошли в разных направлениях.

— Мой четвёртый лучший день - это поездка на Гавайи по работе, — сказала я. — Мы только открыли отель на Мауи, и я отправилась работать с местной маркетинговой командой, чтобы сделать несколько фотографий и контента для социальных сетей. Я прилетела рано и провела целый день на пляже, читала, дремала и ничего не делала, только слушала шум волн.

— Когда это было?

— Пару лет назад. Это был мой самый спокойный день, — потому что вскоре после этого я встретила Оливера. И он внес хаос в мою жизнь.

— Я сто лет не был на пляже, — Нокс забрал у Дрейка пустую бутылочку и поставил её на журнальный столик. Затем он переложил моего сына на плечо, похлопав его по спине. — Хорошо, какой следующий на очереди?

— День, когда я переехала в свой таунхаус в городе, — ещё один лучший день испорчен.

Я надеялась выкупить таунхаус у своих родителей. Расположение было фантастическим, всего в нескольких минутах ходьбы от некоторых из моих любимых ресторанов. В трёх кварталах от дома была кофейня. Единственным ее конкурентом в приготовлении ванильного латте было кафе Лайлы. Интерьер таунхауса я оформила в соответствии со своим видением - стильно, шикарно и комфортно.

Я грустно улыбнулась Ноксу.

— Я очень любила это место.

— И поэтому твой отец забрал его?

— Возможно.

Мой отец хотел добиться своего. И как он делал всю нашу жизнь, он держал своих детей в узде, отбирая то, что мы любили.

— Прости, милая. Должен сказать... Мне не нравится твой отец.

— Мне он тоже не нравится.

Когда я впервые рассказала Ноксу о своей семье, я не хотела, чтобы они казались уродливыми. Но со временем, когда Нокс общался с Элоизой или Энн забегала в отель проведать своих детей, я начала видеть своих родителей в их истинных цветах. Черные, безжизненные и пустые.

Дрейк отрыгнул так громко, что заполнил комнату. Я разразилась смехом, Нокс тоже, а потом Дрейк сонно зевнул, прежде чем отключиться.

— Так каким был твой пятый самый лучший день?

— Я только что сказала тебе. День в таунхаусе.

Его брови нахмурились.

— Значит, сегодня был твой второй самый лучший день?

— Да.

— Ты сказала «пять лучших». Но этот был вторым по счету?

Несомненно.

Он принёс мне мой любимый кофе. Он навещал меня всё утро, целуя один за другим. Нокс заставил меня почувствовать себя особенной. Желанной. После того, как он поговорил с Лестером, он пришёл, чтобы сначала рассказать мне. А сегодня вечером... Может быть, я слишком много сказала. Старая Мемфис сыграла бы по-другому. Но я не играла. Больше нет.

— Это был действительно хороший день, — сказала я.

Почему же он не улыбался?

Тишина простиралась по комнате, как темнота и ночь за окнами. По моей коже пробежал холодок, когда Нокс уставился прямо перед собой, сидя неподвижно и ничего не говоря.

Неужели ему не понравился сегодняшний день? У него, наверное, было бесчисленное количество лучших дней. Этот, вероятно, бледнел по сравнению с памятными днями в его жизни. Может быть, он считал, что мой рейтинг хороших и плохих дней было глупым.

Не для меня.

Когда вы жили с акулами, вы отмечали дни, когда к вам подплывал спасательный плот.

— Что я сказала не так?

— Ничего, — Нокс встал и понес Дрейка в гостевую комнату.

Я последовала за ним, стоя у двери, пока он укладывал ребенка в кроватку. Всё внутри меня скрутилось узлом, когда Нокс повернулся и сделал вид, будто собирается пройти мимо меня. Но когда его грудь коснулась моего плеча, он схватил меня за руку и повёл за собой через дом.

Когда мы вошли в его спальню, он отпустил мою руку и потер ладонью подбородок.

— Сегодня был твой второй лучший день.

— Ну... да. Что в этом плохого?

Он покачал головой.

— Это был обычный день, милая.

— Может быть, для тебя, — я пожала плечами. — Мои обычные дни не такие.

— Это... — Нокс зашагал к изножью кровати, переступая через рубашку, которую он не надел. — Это неправильно. И, блять, это больно. Мне больно за тебя.

— Почему? Что плохого в том, что сегодня был лучший день?

— Потому что сегодня всё было обычно, — он вскинул руку. — Просто обычный, хороший день. Ты работала. Я работал. Мы вернулись домой. Вот и всё.

— Но он был лучшим из-за тебя.

— Мемфис, — он прижал руку к сердцу. — Ты льстишь мне.

— Это всего лишь правда.

Он подошёл ко мне и взял моё лицо в свои руки.

— Тогда вот ещё одна правда. Я собираюсь завладеть ими. Завладеть каждым твоим лучшим днём. Всеми, блять, до единого, пока ты больше не сможешь отслеживать пятерку лучших, потому что их станет так много, что тебе понадобится сотня, чтобы запечатлеть их все.

— Обещаешь? — прошептала я.

— Клянусь.