Финн открыл рот, но не смог произнести ни слова.

— Нас всего лишь разлучили. Мы не собирались разводиться. Или, по крайней мере, я думала, что мы все еще пытаемся наладить наш брак. Но ты уже решил, что между нами все кончено. И вместо того, чтобы сказать мне, что ты хочешь развестись, ты сказал об этом своей сотруднице, женщине, которая назвала меня сукой тебе в лицо, и ты… Ты. Ничего. Не. Сказал.

— Молли, — сказал Финн, опустив голову. — Я не знаю, что сказать. Клянусь богом, я не помню, чтобы она это говорила.

— Я ничего не выдумываю.

— Я этого не говорил. — Он поднял руки. — Я не называю тебя лгуньей. Был ли включен телевизор, устал ли я… Я не помню. Ты уверена, что я не спал?

— Да. — Кажется. Он спал? Я была так сосредоточена на профиле Бриджит, на том, как ее тело прижималось к его боку. На самом деле я почти не обратила внимания на лицо Финна. Он сидел, закинув руки на спинку дивана. Его лицо было обращено к телевизору, а не болталось свободно или откинуто в сторону. Но я не могла вспомнить, были ли открыты его глаза. О мой Бог. Мог ли он спать?

Бриджит разговаривала с ним так, словно он не спал. Но мог ли он задремать?

Мысль о том, что я могла неправильно истолковать все это, что он, возможно, даже не слышал ее слов, вызвала у меня желание свернуться калачиком и заплакать. Из моего горла вырвался сдавленный звук.

— Почему ты не сказала мне об этом? — спросил он.

— Потому что. — Я моргнула, сомнения затуманили мой разум. — Потому что было слишком поздно. Я ушла из «Олкотт», думая, что между нами все кончено. Я встретилась с Лэйни на ее вечеринке. Поппи там не было, потому что у нее была тяжелая ночь, так что я была одна. Я слишком много выпила. Я слушала, как девочки говорили мне, что я заслуживаю лучшего. Что ты, вероятно, все равно трахаешь Бриджит.

— Я не трахал Бриджит, — процедил Финн сквозь зубы.

— Она была влюблена в тебя с самого первого дня. Было легко поверить, что она тебе тоже нравится.

— Что? — Все его тело дернулось. — Бриджит в меня не влюблена.

— Тогда ты слеп, — фыркнула я.

Бриджит смотрела на Финна так, словно он был рок-богом на сцене, окруженным толпой людей, поющим только для нее.

— Неважно. — Финн отмахнулся от этого. — Ты должна была встретиться со мной лицом к лицу.

— Пока ты обнимался с Бриджит? — выстрелила я в ответ. На ней были шорты. Они поднялись так высоко, что все ее обнаженное бедро было прижато к его джинсам.

— А как насчет следующего дня? Ты могла бы встретиться со мной на следующий день.

— Было слишком поздно. После… после того, как все было сделано, когда я пришла сказать тебе правду, я пыталась рассказать тебе все. Я пыталась сказать тебе, что я была не в себе. Что за нами из бара в бар ходила группа парней. Что один из них флиртовал со мной. Но ты не хотел этого слышать.

— Не хотел тогда. Не хочу и сейчас. Итак, остановись. Просто остановись.

— Нет! — закричала я. — Ты не можешь выбирать части истории, которые хочешь услышать. Парень, который флиртовал со мной, был милым. Он назвал меня красивой. Он дал мне воды, когда я была слишком пьяна. Он проводил меня на улицу, чтобы я подождала такси, чтобы я не была одна.

— Прекрати! — закричал Финн, пятясь от меня.

— Он поцеловал меня. Было темно. Я не могу вспомнить, были ли вокруг другие люди, но я помню, как он поцеловал меня.

— Молли, — взмолился Финн, отступая на шаг. — Прекрати. Пожалуйста.

— Следующее, что я помню, — это то, что меня прижали спиной к стене. Он задрал мне платье и…

— Заткнись! — взревел Финн. Он швырнул свой костыль, отчего тот пролетел через всю кухню и грохнулся на пол. Он затормозил у обеденного стола.

Я вздрогнула. Я зашла слишком далеко. Я не собиралась делиться подробностями с Финном, но плотина была открыта. Я никогда никому не рассказывала о том, что произошло той ночью, даже Поппи. Я сказала им, что занималась сексом с другим мужчиной, и предоставила всем самим разбираться в деталях.

— Это продолжалось целых пять секунд, пока я не поняла, что происходит. Я оттолкнула его. Я сказала ему, что мне жаль, а потом убежала. Он не был тобой, и я знала, что совершила ужасную ошибку. Но было уже слишком поздно.

Воздух на кухне замер. Грудь Финна вздымалась. Его глаза были пустыми.

Я задрожала с головы до ног. Наконец-то я все рассказала. Наконец-то я заново пережила ту ночь, не только ради Финна, но и ради себя. Он был не единственным, кто годами молчал об этом. Но теперь забвения не будет. Нельзя было бы игнорировать это и притворяться, что мы могли бы снова стать той любящей парой.

С мечтой о Финне и Молли было покончено.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — Голос Финна был ровным, когда он заговорил.

— У тебя были твои письма. У меня не было ничего. Человеком, с которым я разговаривала, к которому я обращалась, когда моя жизнь переворачивалась с ног на голову, был ты. Это всегда был ты. И тогда тебя там не было.

— Это недостаточно веская причина, чтобы трахаться с другим мужчиной.

— Верно. И мне очень жаль. — Мой подбородок неудержимо задрожал. — Мне так жаль, что я причинила тебе боль. Мне так жаль, что я предала тебя таким образом. Это то, о чем я буду сожалеть до конца своей жизни. Но это случилось. Это случилось, Финн. Это произошло. Точно так же, как это происходило с тобой, когда ты был с другими женщинами. Мне неприятно думать о тебе с Бренной или кем-то еще. Но это было. Нам приходится жить с теми ранами, которые мы нанесли друг другу.

— Других не было, — сказал Финн так тихо, что я чуть не пропустила это мимо ушей.

— Нет. У меня ни с кем не было отношений после развода. Кроме тебя.

— Это не то, что я имел в виду. — Финн поднял голову, его пустой взгляд исчез. — Других не было. После тебя других не было.

Других не было? Что?

— Я не понимаю.

— Женщин. Не было никаких других женщин.

Я моргнула, глядя на него, прокручивая в голове его слова.

— Ты ходил на свидания много лет.

— Да, ходил. И ни разу я не затащил в постель другую женщину.

До этого момента мои колени выдерживали, но после этого удара у них не осталось сил. Я отшатнулась в сторону, ударившись бедром о стойку с такой силой, что останется синяк.

— Нет. — Я закрыла глаза, поднося руки к лицу. — Нет, нет, нет.

Предполагалось, что там должны были быть другие женщины. Предполагалось, что они сравняют счет. Я дала обет безбрачия, а Финн стал самым завидным плейбоем в городе.

Но чаша весов снова склонилась в его пользу.

— А что насчет Бренны?

Он усмехнулся.

— Бренне надоело жить без этого. Она поставила мне ультиматум. Близость, или между нами все кончено. Это было за неделю до того, как я начал спать с тобой.

У меня кружилась голова, и единственное, что я могла придумать, что сказать, было:

— Почему?

— Почему? Я был влюблен в тебя с тех пор, как мне исполнился двадцать один год. Может, я и не ношу это кольцо, но это не значит, что я его не чувствую.

Все это время он был свободен.

И он держался за меня.

Воздух на кухне стал удушливым. Я не могла наполнить свои легкие воздухом. Я не могла рассеять туман, поэтому проскочила мимо Финна и побежала по коридору к входной двери.

В тот момент, когда я распахнула ее и летний воздух ударил мне в лицо, слезы потекли по моим щекам. Но я не сделала больше ни шагу.

— Не убегай от меня.

Я застыла в дверях, услышав громкий голос Финна. Позади меня он зашаркал, чтобы догнать меня, и тут его жар оказался у меня за спиной.

— Мне нужен воздух, — выдавила я.

— Тогда мы посидим на крыльце. Вместе. Но не убегай от меня, Молли. Только не снова. Ты хотела открыть все это. Открыла. И мы не оставим это незавершенным. Только не снова. Так что не смей убегать от меня. Я снова сломаю себе ногу, гоняясь за тобой. И не сомневайся, я буду преследовать тебя.

Я ни на секунду не усомнилась в нем.

Я повернулась, его суровое лицо расплывалось от слез.

— Мне так жаль, Финн.

— Я знаю. — Он взял меня за локоть и вывел нас на улицу. Когда мы оба уселись на ступеньку крыльца, он притянул меня к себе. — Я знаю.

— Я бы взяла свои слова обратно.

— Я знаю.

— Ты знаешь?

Он колебался достаточно долго, чтобы я поняла, что его ответ будет честным.

— Я знаю.

Мы долго сидели в тишине. Птицы щебетали, пролетая между деревьями. Легкий ветерок шелестел листьями. Мир был ярким и прекрасным.

Везде, кроме места, где мы сидели.

Мрак навис над нашими головами. Тяжесть всего случившегося легла на наши плечи.

— Оно слишком тяжелое, — сказала я, нарушая тишину.

— Что слишком тяжелое?

— Прошлое. Его слишком тяжело забыть. — Слишком тяжело простить.

Но это было то, что должно было произойти. Мы должны были простить. Друг друга. Сами себя.

Сколько раз я хотела вернуться в прошлое и изменить свои действия? Сколько часов я провела, ненавидя себя? Я жила с таким большим сожалением. С таким количеством вины.

Пока я не прощу себя за то, что я человек, импульсивный и способный на ошибки, прошлое будет преследовать меня.

Будет приследовать нас.

— Ты можешь простить меня? — спросила я Финна.

Он откинулся назад, чтобы заглянуть мне в лицо. Его глаза дали мне ответ раньше, чем его рот.

— Я не знаю.

— Достаточно справедливо.

Вернулась тишина, единственные звуки на крыльце доносились со стороны соседей. В соседнем квартале ребенок играл в баскетбол, и глухой стук падающего мяча эхом отражался от домов. Над головой пролетел самолет, гул затихал по мере того, как он поднимался в облака. Мир беззаботно вращался вокруг нас, пока мы с Финном сидели, застыв на крыльце, потрясенные правдой.

Все могло бы быть совсем по-другому… если бы только.

Если бы только.

Финн прочистил горло.

— Мой врач сказал, что, поскольку моя физиотерапия проходит так хорошо, я могу переобуться в другой ботинок или, возможно, вообще обойтись без ботинка через две недели. Как бы то ни было, к концу месяца я смогу сесть за руль. Ты не будешь возражать, если я останусь до тех пор? Я бы хотел еще немного побыть с детьми.

— Хорошо.

Как бы ни было тяжело видеть его здесь, это был правильный поступок. Я хотела донести до Кали и Макса тот факт, что мы все снова расстаемся.