Так близко. Я опустил голову, сделав несколько вдохов, чтобы взять свой член под контроль. Я молча проклял ботинок.

— Я думаю, тебе нужно пойти домой.

— Что? — Мой взгляд метнулся к Молли. Домой? Я был дома. — Что ты имеешь в виду?

— Я думаю, тебе нужно вернуться домой. Все слишком запутанно. — Она обхватила себя руками и отступила еще на шаг.

Я встал, опираясь на здоровую ногу, стараясь не переносить слишком большой вес на больную.

— В этом нет ничего запутанного, Молли. Я здесь. Я хочу быть здесь. И не только до тех пор, пока я не научусь водить машину или пока не стану полностью мобильным. Я хочу быть здесь. С тобой.

Ее рот немного приоткрылся, нижняя губа все еще была припухшей от нашего поцелуя.

Я уловил ее мгновенный шок и придвинулся ближе.

— Что, если мы не будем торопиться? Я буду ухаживать за тобой. Ты можешь напомнить мне обо всех тех старомодных ритуалах, которые ты так любишь.

— Финн…

— Подумай об этом. Не отвечай сейчас. Я собираюсь пойти в дом и принять душ. Холодный душ. Тогда мы сможем поужинать вместе, когда дети вернутся домой. Мы можем посмотреть фильм, и, если хочешь, ты можешь взять меня за руку. Тогда завтра мы сделаем это снова. До того дня, пока ты не поймешь, что я здесь. Я хочу быть здесь. С тобой.

Молли изучала мое лицо, ее глаза сузились, как будто она не верила ни единому моему слову.

— Здесь так много истории.

— Тогда мы забудем о ней. Сотрем полностью. Мы начнем с чистого листа.

— Забудем о ней? — Вспышка раздражения промелькнула на ее лице. — Я не могу забыть. Я не собираюсь забывать.

Прежде чем я успел сообразить, что такого я сказал, что так быстро вывело ее из себя, она промчалась мимо меня в гараж.

Я сделал шаг, чтобы догнать ее, но гребаный ботинок замедлил меня. Поэтому я вскочил на свой костыль. Тогда я бросился в погоню.

Я нашел ее в ее спальне. Я прислушался у двери и услышал, как в душе льется вода.

— Ну черт.

Что я такого сказал? Почему она не хочет забыть о той боли, которую мы причинили друг другу?

Я попробовал ручку. Она была не заперта, поэтому я приоткрыл дверь и заглянул внутрь, чтобы убедиться, что ее нет в спальне. Ее и не было. Я вошел внутрь и подошел к двери ванной.

Я оставил ее закрытой, прижавшись лбом к поверхности. Я заговорил с деревом, надеясь, что она услышит меня сквозь шум бегущей воды.

— Что я такого сказал, Молли?

В мою сторону протопали шаги. Вода выключилась за секунду до того, как дверь ванной распахнулась.

— Я не хочу забывать, — отрезала она. — Я не хочу забывать все те разы, когда ты говорил, что любишь меня. Или каково это — быть семьей. Я не хочу забывать те времена, когда мы смеялись вместе. Или о тех временах, когда ты занимался со мной любовью. Эти воспоминания поддерживали меня в течение шести лет. Шести. Лет. Я не хочу их забывать. Не тогда, когда я так дорожила ими.

— Это не то, что я имел в виду.

— Неважно. — Молли попыталась протиснуться мимо меня, но я поймал ее за локоть.

— Это не то, что я имел в виду, — повторил я. — Я никогда не забуду, как ты воровала карандаши из моего рюкзака, потому что продолжала отдавать свои парню из экономического, у которого их никогда не было. Я никогда не забуду, как ты улыбалась мне, когда у тебя были схватки, когда ты рожала Макса, несмотря на то, что тебе было так больно, потому что ты хотела, чтобы я перестал волноваться. Я никогда не забуду, как ты шептала, что любишь меня, прямо перед тем, как заснуть. Я не хочу забывать те времена. Я хочу забыть плохие времена. Ссоры. Развод. Это…

— Другого парня?

Все мое тело дернулось. Боль пронзила мой позвоночник при этом напоминании.

— В том-то и дело, Финн. — Она опустила подбородок. — Мы не можем забыть. Это невозможно. Хорошее обернулось плохим. Если мы забудем об этом, это только повторится. А у меня нет сил проходить через это снова. Однажды это чуть не сломало меня. Я не могу так рисковать. Так что, пожалуйста, иди домой.

Моя рука соскользнула с ее локтя.

Она поспешила выйти из комнаты, оставив меня одного, пока до меня доходили ее слова.

Она не хотела забывать. Ладно, тогда чего она хотела? Тот поцелуй во дворе, по крайней мере, сказал, что она все еще хочет меня.

Я повернулся, чтобы последовать за ней, потому что не собирался оставлять все так как есть. Я также не собирался уходить. Но когда я сделал шаг в сторону от ванной, мой взгляд упал на конверт на ее прикроватной тумбочке. Мне не нужно было видеть почерк, чтобы понять, что это было. Пришло еще одно письмо, и она спрятала его от меня.

Я схватил его, но затем расслабился, обнаружив, что он нераспечатан.

Она сдержала свое слово.

Я отнес его на кухню, где Молли стояла у раковины и яростно скребла ее чистящим средством.

— Ты собиралась открыть это?

Ее руки замерли.

— Нет. Может быть.

— Я просил тебя не делать этого.

Она бросила губку в раковину и опустила голову. Затем она ополоснула руки и вытерла их, прежде чем повернуться и встретиться со мной взглядом.

— Я и не собирался этого делать. Оно пришло сегодня, и я сказала себе, что не собираюсь его читать. Но…

— Что но?

Она преодолела расстояние между нами, забирая письмо у меня из рук.

— Я должна знать.

— В этом конверте не будет ничего хорошего. Разорви его. Пожалуйста.

— И забыть? — Несколько долгих мгновений она смотрела на конверт.

Я затаил дыхание, надеясь, что следующим звуком, который я услышу, будет шуршание смятой бумаги, потому что, если она откроет это письмо, у нас не будет будущего.

— Пожалуйста, Молли.

Она посмотрела на меня со слезами на глазах.

— Я должна.