Другой проверкой честности стало пятилетнее исследование того, кто из дипломатов ООН оплачивает свои штрафы за парковку в Нью-Йорке, где дипломатический иммунитет защищает их от судебного преследования. У Египта, где работают 24 дипломата ООН, за этот пятилетний период были тысячи неоплаченных штрафов за парковку. В то же время Канада, где работает столько же дипломатов ООН, сколько и в Египте, за тот же пятилетний период вообще не имела неоплаченных штрафов за парковку. Не было штрафов и у Великобритании с 31 дипломатом ООН и Японии с 47 дипломатами ООН.
В XIX веке Джон Стюарт Милль отмечал, что уровень честности или нечестности в обществе является одним из основных факторов развития его экономики. Используя в качестве примера высокий уровень коррупции в России, Милль пришел к выводу, что она должна быть "огромным препятствием на пути к экономическому совершенствованию". С тех пор - будь то при царях, коммунистах или в посткоммунистической России - коррупция была повсеместной. Одно время соотечественники называли некоторых людей "честными как немец" - молчаливое признание того, что такие качества не так уж часто встречаются среди русских.
Напротив, промышленной революции в Англии способствовали инвестиции из иностранных государств, инвесторы которых могли положиться на репутацию британского законодательства как честного и беспристрастного.
Нет больше причин ожидать, что все люди, группы или нации будут одинаково честными, чем ожидать, что они будут обладать одинаковыми навыками, одинаковым богатством или одинаковым IQ.
Даже в странах с широко распространенной коррупцией, где то, что называют "радиусом доверия", редко выходит за пределы нуклеарной семьи, могут существовать отдельные группы, обладающие достаточным доверием между собой, чтобы вести бизнес на основе устных договоренностей, не прибегая к ненадежным правовым системам. Марвари в Индии и различные подгруппы заморских китайцев в Юго-Восточной Азии даже смогли вести международную торговлю с членами своих групп в других странах на основе устных договоренностей.
Это может быть огромным конкурентным экономическим преимуществом в странах с ненадежными правовыми и политическими институтами, когда коренные соперники вынуждены быть гораздо более осторожными в экономических сделках. Но даже в стране с более надежными институтами есть свои преимущества в том, чтобы, как это делают евреи-хасиды в Нью-Йорке, передавать друг другу партии драгоценностей для продажи и делить прибыль на основе устных договоренностей.
Каким бы ни был уровень честности в данном обществе, нет причин ожидать, что существующее неравенство в этих вопросах останется неизменным навсегда, когда за столетия изменилось множество других вещей. Но в любой момент времени честность является одним из многих факторов, которые меняются, что делает равные шансы для всех очень маловероятными.
Эпизодические факторы
Помимо постоянных различий между народами, существуют также непредсказуемые эпизодические события - войны, голод, эпидемии, - которые могут нарушить путь развития отдельных народов. Исход военных конфликтов может быть делом случая, который не поддается исчислению, но способен определить судьбу целых обществ или наций на последующие поколения или столетия.
Если бы в битве при Ватерлоо победил Наполеон, а не его противник герцог Веллингтон, история народов и государств на всем европейском континенте могла бы сложиться совсем иначе. Сам Веллингтон сказал впоследствии, что исход этого сражения был "самым близким к тому, что вы когда-либо видели в своей жизни". Все могло пойти по-другому. Если бы предыдущие битвы против вторгшихся исламских войск при Туре в 732 году или при осаде Вены в 1529 году пошли по другому пути, Европа в культурном плане была бы сегодня совсем другой.
Как оказалось, Европа была далеко не однородной в культурном, экономическом и других отношениях цивилизацией, народы которой обладали одинаковым количеством и видом человеческого капитала по всему континенту. Вместо этого языки Западной Европы обрели письменность на столетия раньше, чем языки Восточной Европы. Это имело серьезные последствия для образования народов этих двух регионов, у которых было мало шансов быть равными в делах, требующих знаний и навыков, которые преподаются по учебникам в школах и колледжах.
Это не просто неравенство, оставшееся в прошлом, поскольку эволюция к настоящему началась с очень разного прошлого в разных местах и в разное время. Восточная Европа на протяжении веков была беднее и менее индустриально развита, чем Западная, а уровень убийств в Восточной Европе на протяжении веков был кратен уровню убийств в Западной Европе.
Разрыв между Востоком и Западом не был единственным источником национального неравенства в Европе. В начале XX века, "когда только 3 процента населения Великобритании было неграмотным, в Италии этот показатель составлял 48 процентов, в Испании - 56 процентов, в Португалии - 78 процентов". В 1900 году аналогичные различия наблюдались и в империи Габсбургов, где уровень неграмотности варьировался от 3 процентов в Богемии до 73 процентов в Далмации. Масштабные научные исследования выявили большие различия как в технологическом развитии, так и в количестве ведущих деятелей искусства и науки в разных частях Европы.
Такая же история была и в Африке, где в 1957 году только 11 процентов детей, посещавших среднюю школу в Нигерии, были из северной части страны, где проживало большинство населения. У того, кто родился на севере Нигерии, были далеко не такие шансы, как у того, кто родился на юге Нигерии, - этот факт отразился в разном экономическом успехе племен из этих разных регионов страны.
Как в Европе, так и в Нигерии разные обстоятельства привели разные группы населения к разным уровням грамотности и разной посещаемости школ. В Европе - в прошлые века, когда люди были гораздо беднее, - некоторые группы населения, занятые в сельском хозяйстве, не испытывали особой нужды в грамотности, но часто нуждались в труде детей, чтобы прокормить семью. В таких условиях образование детей часто приносилось в жертву, что лишало их хотя бы косвенных знаний о мире в целом.
В других частях света на развитие бесчисленных народов также влияло бесчисленное множество факторов. Было бы невероятным совпадением, если бы все эти факторы одинаково влияли на все эти народы на протяжении многих тысяч лет в прошлом. Также маловероятно, что на протяжении многих тысячелетий одни и те же народы добивались наивысших успехов на огромных пространствах времени. За те несколько тысячелетий, что длится история, народы, стоявшие в авангарде человеческих достижений, кардинально изменились.
В течение многих веков Китай был намного более технологически развит, чем любая европейская страна, - он получил чугун за тысячу лет до европейцев. Китайцы также имели механическую печать на бумаге, в то время как европейцы все еще писали от руки на более дорогих материалах. Обучение большинства европейцев с помощью дорогостоящих индивидуальных рукописей, а не книг массового производства, было экономически нецелесообразным. Только после того, как европейцы сами освоили механическую печать, они смогли обучать более чем небольшую часть своего населения. И только после того, как на всех языках разных европейских народов появились письменные версии, равное образование и развитие равного человеческого капитала стали возможны даже теоретически.
Различия в человеческом капитале - включая честность и языки, а также профессиональные навыки и промышленные и коммерческие таланты - были обычным явлением как между нациями, так и внутри наций. Невозможно, чтобы люди, оказавшиеся на коротком конце этих косвенных различий, имели "равные шансы" на развитие своих способностей даже в обществе с равными возможностями, в смысле открытой конкуренции для всех и равных стандартов, применяемых ко всем.
Мы можем согласиться с тем, что "равные шансы для всех" были бы желательны. Но это ни в коем случае не гарантирует, что у нас есть знания или сила, необходимые для того, чтобы сделать эту цель достижимой, не жертвуя при этом другими желаемыми целями, от свободы до выживания.
Хотим ли мы, чтобы состав студентов, которых будут обучать передовым медицинским исследованиям, представлял демографическую структуру населения в целом, или же мы хотим, чтобы студенты, независимо от их происхождения, демонстрировали мастерство владения медицинской наукой, что дает им наибольшую вероятность найти лекарства от рака, болезни Альцгеймера и других разрушительных заболеваний? У начинаний есть цели. Неужели потакание идеологическим видениям важнее, чем борьба с раком и болезнью Альцгеймера?
Хотите ли вы, чтобы пилоты авиакомпаний отбирались по демографической принадлежности к различным группам населения, или вы предпочли бы летать на самолетах, пилоты которых отбирались по их мастерству владения всеми сложными вещами, повышающими ваши шансы на безопасное прибытие в пункт назначения? Как только мы признаем множество факторов, которые могут создать различные развитые способности, "равные шансы для всех" становится очень отличным по своим последствиям от "равных возможностей". А последствия имеют - или должны иметь - большее значение, чем какая-то привлекательная или модная теория.
Если говорить более фундаментально, хотим ли мы общества, в котором одни дети рождаются на свет как наследники заранее заготовленных обид на других детей, родившихся в тот же день, - и это портит им обоим жизнь, - или мы хотим хотя бы оставить им возможность решить все в своей жизни лучше, чем мы в своей?