ГЛАВА 42Аврора
Мой рот приоткрылся от удивления, когда я вошла на кухню, увидев папино лицо. Он сидел за кухонным столом и потягивал кофе с распухшей нижней губой. На его виске расцвел синяк, а скованность движений свидетельствовала о том, что у него были еще травмы.
Раздраженное выражение лица мамы сказало мне, что это не произвело на нее впечатления.
— Тебе нужно, чтобы я осмотрела твои раны? — спросила я, готовая передать Баттисту маме.
— Я в порядке, — сказал папа.
— Конечно. — Я взяла кофейник для себя и опустилась рядом с мамой. — Дай угадаю, ты встретил Невио. С ним все в порядке?
Папа нахмурился и покачал головой.
— Рад, что ты беспокоишься о его здоровье.
— Я беспокоюсь и за тебя, но вижу, что ты не серьезно ранен.
Настроение отца явно улучшилось.
— Так ты думаешь, я надрал ему задницу?
Я сомневалась, что папа сможет победить Невио в драке, но оставила свои мысли при себе.
Мама фыркнула и с силой поставила свою чашку.
— Алессио и Массимо пришлось их разнимать.
— Тебе не нужно наказывать Невио от моего имени, папа. Я справлюсь с ним, хорошо?
Я взяла несколько блинчиков из стопки в середине и положила один на тарелку Баттисты, добавив немного свежих ягод и йогурта.
— Можно я тоже надеру ему задницу? — спросил Давиде из дверного проема, где я его раньше не заметила. Он начал укладывать свои светлые волосы с помощью геля, из-за чего всегда куда-либо опаздывал.
— Он вытрет тобой пол, — пробормотала я.
— Она права. Тебе все еще нужно улучшать свои боевые навыки, если ты хочешь сравняться с Невио, — сказал папа.
Мама вздохнула.
— Мы можем не говорить о насилии за завтраком?
Папа и Давиде переглянулись. Позже они, наверное, пойдут в спортзал на тренировку по борьбе. Папе, вероятно, следовало взять выходной, учитывая его травмы, но было бы бесполезно говорить ему об этом.
Сегодня мне не нужно было работать, поэтому я хотела насладиться теплой погодой у бассейна. После завтрака я переоделась в бикини, затем надела розовое пляжное платье, прежде чем одеть Баттисту в его милые плавки с акулами и отправиться в путь.
Держа Баттисту за руку, я направилась к бассейну — ему нравились наши почти ежедневные заплывы, — но застыла, увидев в воде Невио, Алессио и Массимо. Я тихо вздохнула. Если бы я сейчас развернулась на каблуках и вернулась в дом, как хотела, чтобы избежать встречи с Невио, Баттиста закатил бы истерику. В настоящее время он раскрывал свои эмоции и впадал в истерику из-за мелочей, таких как неправильно разрезанный банан или неправильный цвет ложки. Отмена нашего заплыва повлекла бы за собой вопль ярости.
Расправив плечи, я продолжила идти к бассейну. Я бы не позволила возвращению Невио испортить мою жизнь. Мне потребовались значительные усилия, чтобы наладить распорядок дня и разобраться в своей жизни, когда он оставил меня со своим ребенком.
Он стоял ко мне спиной, демонстрируя кривую улыбку Джокера, от которой у меня до сих пор мурашки по коже. Его список не увеличился, что меня удивило. Из того, что я прочитала в новостях о мафиозных войнах в Италии, и того, что я подслушала, как обсуждали папа и Фальконе, число погибших было огромным. Я ни на секунду не поверила, что сам Невио не был ответственен за несколько таких убийств. Может быть, он ждал возвращения домой, чтобы Нино мог вписать их. Однако в конце концов место на его спине должно было закончиться.
Массимо кивнул подбородком в мою сторону и что-то сказал Невио, который наполовину обернулся.
Выражение его лица было трудночитаемым, почти встревоженным. Такое выражение вы не часто видели на его лице. Алессио хлопнул Невио по плечу, и они оба ушли. Я чуть было не крикнула им, чтобы они вернулись. Разве я выглядела так, будто хотела побыть с Невио наедине?
Было слишком поздно. Они уже были на пути к особняку. Я натянуто улыбнулась Невио и сосредоточилась на том, чтобы надеть нарукавники на Баттисту. Я пока оставалась в пляжном платье, не желая выставлять себя напоказ перед Невио. Он все это видел. Черт, он был внутри меня пальцами, языком, членом и даже ножом. Тем не менее, после нашей разлуки он стал для меня незнакомцем. Я изменилась, и, судя по тем небольшим проблескам, которые я видела, он тоже изменился. Я еще не была уверена, к лучшему ли это.
Я опустила Баттисту на землю, и он помчался к мелководной части бассейна, чтобы поиграть со своими игрушками. Невио направился ко мне.
— Я могу пойти в бассейн с Баттистой, если ты хочешь немного позагорать.
Мое внимание было приковано к татуировке у него на груди, и он позволил мне хорошенько рассмотреть ее, пока молча ждал передо мной. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что я вижу, и даже тогда мне все еще было трудно в это поверить. Северное сияние. Aurora borealis (прим. с греч. северное сияние).
Мое сердце ускорило свой ритм, а горло сжалось — нежелательные реакции, которые я хотела подавить.
Невио проследил за моим взглядом, затем поднял голову и пристально посмотрел на меня.
— Ты знаешь, что это такое?
— Красивый феномен? — Я не хотела задумываться, почему он вытатуировал у себя на груди феномен, в честь которого я была названа.
— Я не мог бы сказать это лучше, — сказал он низким голосом, от которого у меня по всему телу побежали мурашки.
— Ты посетил это место, когда проводил время за границей? — мой голос был странно скрипучим. Невио был не из тех, кто делает татуировки с изображением красивых туристических направлений.
Он покачал головой, не сводя с меня напряженного взгляда.
— Нет. И если я когда-нибудь это сделаю, женщина, вдохновившая меня на создание этой татуировки, будет со мной.
— Может быть, я когда-нибудь с ней встречусь, — сказала я.
Он странно улыбнулся и придвинулся еще ближе. Мой взгляд метнулся к Баттисте, который сидел на заднице и спокойно играл. Почему он не мог устроить неприятности, когда я в этом нуждалась?
— Ты знаешь, что эта татуировка символизирует тебя, — сказал он. Он был так близко, что я могла бы дотронуться до трепещущих завитков северного сияния на его груди. Татуировка на его груди вблизи была еще красивее. Я никогда раньше не видела более красивого цветового сочетания. Затем мой взгляд зацепился за что-то на его запястье — красную татуировку «Б». Я тяжело сглотнула.
Он повернул руку, показывая мне татуировку.
— Как только я узнаю Баттисту лучше, я хочу добавить детали, характеризующие его.
Я сглотнула.
— Это не так просто, как сделать татуировку. Ты сбежал, потому что испугался ответственности. Теперь ты должен проявить себя.
— Я не боялся ответственности, Рори. Я был чертовски напуган собой или тем, на что я был способен.
Я всмотрелась в его лицо. Все в нем говорило о честности.
— Тогда убегать на самом деле не имело смысла, не так ли? Ты не можешь убежать от себя, и, глядя на заголовки в Италии, ты продолжал идти туда, где остановился здесь.
— Я знал, что не смогу убежать от самого себя. Не в этом был смысл.
— Тогда в чем же? — Мне было трудно говорить тихо и ровно. Я не хотела, чтобы Баттиста заметил напряженность между мной и его отцом.
— Дело в том, что я оставил позади людей, которых хотел защитить от самого себя. Меня не волновал сопутствующий ущерб, который я оставил после себя в Кампании.
— Значит, убийство большего количества людей без какой-либо ответственности в Кампании заставило тебя измениться? — с сомнением спросила я. Казалось, он накормил своих демонов, а не морил их голодом.
Он медленно покачал головой и приспустил плавки на несколько дюймов. Я напряглась.
— Я просто хотел тебе кое-что показать.
Я оставалась настороже, пока не появились два ярко-красных круглых шрама рядом с его тазовой костью и над лобковой костью.
— Близкая смерть изменила меня. Около месяца назад в меня попали две пули. Меня хорошо отделали, и я чуть не истек кровью, прежде чем добрался до больницы.
— Почему твой отец никому не сказал? — Или они просто скрывали это от меня?
— Он не знает. Никто не знает. Альвизе был слишком напуган возможной реакцией отца, поэтому был рад сохранить это в секрете, когда я попросил его. Когда я лежал там в собственной крови, я понял, что упустил так много возможностей. И я говорю не об убийствах и пытках, а о времени с тобой и Баттистой. Я не показал тебе, что ты значишь для меня, и я понял, что мне нужно вернуться домой, к тебе и моей семье.
Я нервно облизала губы. Его слова задели меня за живое, но я не хотела растворяться в эмоциональной луже.
Невио указал на татуировку сияния, затем на букву «Б».
— Я сделал эти татуировки не для того, чтобы произвести на тебя впечатление и заставить простить меня. Я сделал их, потому что это был мой единственный способ безопасно забрать тебя и Баттисту с собой. Чтобы напоминать себе, почему я пытаюсь обуздать своих демонов.
Баттиста ждал у бассейна, выжидающе наблюдая за нами. Я была рада его присутствию, тому, что это отвлекало, потому что часть меня хотела утонуть в сильных объятиях Невио за его слова.
Невио наклонился ближе.
— Если бы я мог вытатуировать тебя на своем сердце, я бы это сделал. Я бы вскрыл себе грудную клетку, чтобы татуировщик мог до него дотянуться, — пробормотал он, затем отстранился и подошел к Баттисте, оставив меня там отдышаться.
— Тебе нужна моя помощь с нарукавниками, приятель? — спросил Невио, присаживаясь на корточки рядом с Баттистой, который вопросительно посмотрел на меня. Он снял их, как часто делал. Я улыбнулась ему, затем кивнула, и в ответ он протянул Невио свои нарукавники. Я повернулась к ним спиной, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце.
У меня на коже не было никаких татуировок Невио или Баттисты, но я все равно носила их с собой.
— Я поймаю тебя, не волнуйся, — сказал Невио, за чем последовал громкий всплеск и пронзительный смех Баттисты.
Я оглянулась через плечо. Я никогда не позволяла Баттисте прыгать в бассейн. Все мужчины в семье Фальконе и Скудери всегда шутили, что я слишком много хлопочу, как наседка. Моим первым побуждением было сказать что-нибудь Невио, прояснить свою точку зрения о безопасности в воде, но Баттиста был его сыном, и если он действительно хотел проявить себя и стать настоящим отцом, мне нужно было дать ему возможность сделать это.