ГЛАВА 41 Фабиано

После того, как я закончил с двумя известными должниками рано утром, я позвонил Диего, чтобы сказать ему, что возьму на себя работу с несколькими его клиентами. Он был рад появившемуся у него свободному времени, чтобы навестить сестру. Я не мог пойти домой прямо сейчас, не тогда, когда Невио вернулся, и было бы так легко надрать его жалкую задницу. Мне нужно было больше времени, и мне нужно было избавиться от чувства насилия, которое наполняло каждую клеточку моего существа.

Я отправил Леоне короткое сообщение, чтобы она не волновалась, хотя, вероятно, она все равно волнуется, затем поехал по первому адресу, который дал мне Диего.

Я едва ли чувствовал себя менее жестоким, когда в конце концов вошел в наш особняк незадолго до полуночи. Леона заснула за кухонным столом, положив голову на свои рабочие папки. Ее темно-каштановые волосы были в беспорядке, выбившись из конского хвоста. В пальцах она все еще сжимала ручку. Я осторожно вытащил ее из них, затем поднял ее на руки. Она пошевелилась, но я успокоил ее и понес наверх. Уложив ее на нашу кровать, я пошел задернуть шторы, но заметил свет в бывшей балетной студии на территории Фальконе.

Невио, без сомнения. Я задернул шторы и вышел из комнаты.

— Фабиано? — сонно позвала Леона, но я не остановился.

Когда я добрался до балетной студии и распахнул дверь, внутри был не только Невио. Конечно, нет. Нечестивая Троица наконец воссоединилась и снова замышляла недоброе. Они сидели на полу. Алессио курил сигарету, пока Невио и Массимо пили пиво.

— Фабиано, — сказал Невио с натянутой улыбкой. Его глаза были настороженными. Видеть его снова в этом месте, уже выглядящим так, как будто он никогда и не уходил, только усилило мой гнев.

— Надеюсь, ты не пьян. Надирать тебе задницу будет не так весело, если ты будешь пьян.

Массимо поставил пиво и встал, раскрыв руки в обезоруживающем жесте.

— Фабиано, это то, что должны уладить Аврора и Невио.

— Не вмешивайся. Это не твое дело.

— Вы двое можете идти. Мы с Фабиано поговорим об этом как взрослые, — сказал Невио, ставя свое пиво и тоже поднимаясь на ноги.

— Теперь ты пытаешься вести себя как взрослый разумный человек? — зарычал я.

Алессио и Массимо покинули студию. Я надеялся, что они не побегут к своему отцу.

Невио засунул руки в карманы. Я направился к нему, но он оставался в таком состоянии, как будто ему было наплевать на весь этот гребаный мир.

— Единственная причина, по которой я тебя не убиваю, заключается в том, что у тебя есть сын, которому ты нужен, хотя бы для того, чтобы показать ему, как не следует себя вести, и потому что я верен твоему отцу.

Невио кивнул и напряженно улыбнулся.

— Ты не убьешь меня потому, что я тебе этого не позволю.

Это не то, что надо было ответить. Я ударил Невио кулаком в подбородок. Его сдержанное поведение испарилось, как я и ожидал. Было приятно надрать ему задницу. Я не был уверен, сколько прошло времени, прежде чем раздался голос Леоны, а затем сильные руки обхватили меня за грудь и оттащили назад, в то время как Алессио сделал то же самое с Невио. У Невио текла кровь из носа и был порез у линии роста волос. Мой рот тоже быстро наполнился кровью, и каждый дюйм моего тела был в синяках. У меня определенно было сломано одно или два ребра, и я надеялся, что у Невио то же.

— Что с тобой не так? — Леона вскипела, встав между нами, все еще в халате.

— Список длинный. Даже если ему нравится думать иначе, Фабиано такой же неудачливый убийца, как и я, — сказал Невио, вытирая нос предплечьем и размазывая кровь по щеке.

— Так вот что это было? Вы пытались убить друг друга? — спросила она, ее широко раскрытые глаза метались между Невио и мной.

— Если бы они собирались убить друг друга, они бы вытащили свои ножи, — сказал Массимо, кивнув в сторону ножа Невио, висевшего у него на бедре. Я на мгновение задумался, не вытащить ли нож. Но если бы я это сделал, то, возможно, забрал бы у Авроры то, на что не имел права. Ей нужно было уладить дела с Невио, как не уставала подчеркивать Леона. Плюс я, честно говоря, не был уверен, что смогу победить Невио. Я, вероятно, тоже погиб бы в обостряющейся драке, и я не мог так поступить с Леоной и моими детьми. Однажды я заставил Леону смотреть на смертельный бой, и она часто рассказывала мне, как ей было страшно.

— Мне все равно нужно с ним поговорить, — сказал я, затем сплюнул кровь на пол.

Леона покачала головой.

— Я не оставлю вас наедине. Это безумие.

— Мы больше не будем драться, — твердо сказал Невио. — Но Фабиано прав, нам нужно поговорить.

— Мы останемся перед дверью, — сказала Леона, бросив на меня предупреждающий взгляд. Она, Массимо и Алессио вышли из комнаты и закрыли стеклянную дверь.

— А теперь давай поболтаем, — сказал я.

Невио кивнул. У него снова потекла кровь из носа, и мой рот тоже был полон ею. Я сплюнул еще раз.

— Каковы твои намерения по отношению к Авроре и Баттисте?

Я чувствовал себя защитником не только по отношению к Авроре, но и для маленького мальчика, который почти год жил под моей крышей.

— Я хочу быть достойным отцом для Баттисты. Я хочу наверстать упущенное и доказать Авроре, что заслуживаю ее. Я хочу быть с ней. Я хочу, чтобы все знали, что она моя.

— И что ты принадлежишь ей. Я не буду смотреть, как ты изменяешь моей дочери.

— Какое-то время я уже принадлежу ей, — он задрал рубашку, обнажив татуировку, которую я с трудом разглядел в тусклом свете, но потом понял, что вижу. Северное сияние прямо над сердцем Невио.

— Широкие жесты достаточно хороши, особенно для того, чтобы произвести впечатление на женщину, но они ничего не значат, если твои действия не совпадают с ними.

Он опустил рубашку с одобрительным кивком.

— Я знаю, и мои действия покажут правду, стоящую за этим жестом и словами.

— Аврора уже видела татуировку?

— Нет. Еще не было подходящего момента.

Я знал Невио всю его жизнь и находил многие его выходки забавными. Он напомнил мне Римо, когда я впервые встретил его, и даже безрассудного меня в юности. Мы с Римо выросли. Я хотел дать Невио презумпцию невиновности, зная, что он тоже достаточно вырос, чтобы исправить свои прошлые ошибки.

Невио подошел ближе, выражение его лица было серьезным, без признаков фирменной ухмылки.

— Я серьезно отношусь к Авроре. Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы доказать ей, что я готов связать себя обязательствами, что я хочу ее и никого другого.

— Лучше бы тебе преуспеть. Если ты снова облажаешься, я не могу обещать, что не попытаюсь убить тебя, даже если это будет означать, что мы оба умрем.

— Если я снова облажаюсь, мои родители первыми убьют меня. Они любят Аврору.

— Правда? — спросил я. Я не был уверен, способен ли Невио на любовь, но я думал то же самое о Нино и Римо, и оба доказали, что я ошибался.

Выражение его лица было жестким.

— Думаю, я сказал достаточно. Остальное предназначено только для ушей Авроры. Я уважаю тебя, Фабиано, но это не значит, что я буду изливать тебе свое сердце.

— Я все еще не уверен, что оно у тебя есть, — сказал я, но большая часть моего гнева прошла.

— Долгое время я тоже не был в этом уверен.