Глава 4

ХАССЕН

Ранним утром следующего дня я нахожусь в Пещере племени, готовый начать дневные уроки охоты с Мэ-ди. Я признаю, что жду этого с нетерпением больше, чем ожидал. В то время как мои дни, как обычно, заполнены охотой, бесконечные ночи у одинокого костра начинают меня утомлять. Это не то же самое, что быть на тропах, зная, что у меня есть теплый очаг и друзья, к которым я могу вернуться домой. Как изгнанник, у меня нет ничего и никакой компании, чтобы скрасить бесконечные дни.

Я думал, меня это не будет беспокоить, но это так.

Если я помогу Мэ-ди научиться охотиться, это не избавит от боли одиночества, но это то, чем можно заняться, пока я проверяю свои капканы, и с ней свирепо и интересно разговаривать. Я не знаю, будет ли ее легко учить, но это наименьшая из моих забот. Мне просто не терпится провести день в компании.

Я вхожу в пещеру, и мне кажется странным, что под рукой нет мяса, чтобы накормить племя. Я чувствую, что мне не следует быть здесь, хотя здесь некому бросить осуждающий взгляд. Один из людей сидит у главного костра, но остальная часть пещеры пуста; для большинства еще слишком рано бодрствовать. Я кладу свое копье рядом со входом и направляюсь к задней пещере для хранения.

К моему удивлению, Мэ-ди уже там. Она стоит ко мне спиной, ее желтая грива сияет и каскадом ниспадает на плечи. Однако она одета не для выхода на улицу, на ней только легкая кожаная туника и леггинсы.

— Ты не можешь так выйти, — говорю я в знак приветствия, проходя мимо нее, чтобы войти в пещеру для хранения. — Ты человек. Ты замерзнешь.

— Я знаю это, — говорит она с ноткой раздражения в голосе. — Думаешь, я не заметила, что я человек?

— Я бы подумал, что ты заметила. — Я оглядываю пещеру. Там есть корзины с мехами, костями, рогами, семенами и всем остальным, что может понадобиться племени. Однако я больше не вижу стрел или пращей. На одной стене висит несколько копий, но я с первого взгляда могу сказать, что они слишком велики для человека с маленькими руками, такой как Мэ-ди. — Что ты нашла? — спросил я.

— Я еще не смотрела, — говорит она и бочком подходит ко мне. — Вместо этого у меня есть вопрос к тебе.

Я хмурюсь, когда смотрю на нее. Вопрос?

— Какой?

Выражение ее лица настороженное, руки сцеплены за спиной.

— Моя сестра замужем за твоим другом, Роканом. Что ты при этом чувствуешь?

Я прищуриваюсь, глядя на нее, а затем подхожу, чтобы взять самое маленькое копье из припасов. Оно легкое и хрупкое, и все же я все еще подозреваю, что оно будет слишком тяжелым для Мэ-ди.

— Почему это имеет значение?

— Давай просто скажем, что это важно для меня, хорошо?

— Потому что мы не сможем быть друзьями, если я питаю чувства к твоей сестре? Ты поэтому спрашиваешь? — Я не дурак.

Она пожимает плечами.

Я поднимаю копье, проверяя его вес. Легкое, но сбалансированное. Я протягиваю его ей.

— Попробуй это.

Мэ-ди забирает его у меня, а затем бросает на меня еще один многозначительный взгляд.

— Ну?

Я вздыхаю, потому что знаю, что она не отвяжется от меня. Более того, это тема, которую я не горю желанием обсуждать. Просто думая об этом, я чувствую себя так, словно мне приходится снимать слой кожи и обнажать себя.

— Это сложно…

— У меня есть время послушать.

Я хмыкаю и смотрю, как она сжимает копье. Ее руки маленькие вдоль гораздо более толстого ствола. Возможно, копьё — плохая идея, и мне следует сделать ей больше стрел. И все же она не умеет обращаться с луком.

— Я рад за Ле-ла и Рокана.

— Правда?

Я киваю.

— Рокан — хороший охотник. Он заслуживает пару. Он счастлив с ней. Таким образом, я рад за них.

— Это полный отказ от ответа. — Она тычет в меня копьем, подходя ближе. — Как ты на самом деле себя чувствуешь? Ты похитил мою сестру, потому что хотел, чтобы она стала твоей невестой. Не говори мне, что ты ничего не чувствуешь.

— О, я кое-что чувствую. — Я чувствую очень многое.

— Ну? — Она снова тычет меня, наконечник копья скользит по моей руке и оставляет царапину.

Я хватаю его и свирепо смотрю на нее.

— Ты хочешь знать, что я чувствую? Я зол.

Ее глаза расширяются.

— Продолжай.

— Я злюсь из-за того, что я сильный, способный мужчина, и все же мой кхай молчит. Мне стыдно, что я нарушил правила своего племени и украл женщину, которая ненавидела меня и плакала каждый раз, когда я смотрел на нее. Мне грустно, что мне больше не рады. Я разочарован тем, что рискнул всем и ничего не получил. И все же… Я рад за Рокана. И я… — я позволяю словам затихнуть, потому что помню, что Мэ-ди — сестра Ле-ла.

— Ты…? — подсказывает она. — Выкладывай это.

— Я… рад, что Ле-ла не моя женщина. — Слова на вкус как песок у меня во рту, но даже когда я их произношу, они удивительно освобождают. — Она и я… мы не были бы хорошей парой. Я думал, что, возможно, я привыкну к ней, что мы прирастем друг к другу, но… мы этого не сделали, и я рад этому. И теперь я еще больше злюсь из-за того, что нарушил правила племени ради нее. — Я убираю наконечник копья от своей кожи. — Тебя это удовлетворяет?

По какой-то причине Мэ-ди ослепительно улыбается.

— Вообще-то, да.

Я ворчу. Иногда я не понимаю женщин.

— Тогда я рад, что моя боль доставляет тебе удовольствие.

— Дело не в том, что я хочу, чтобы тебе было больно, — говорит она и откладывает копье в сторону. — Это просто… ну… — она рассматривает меня. — С моей стороны это облегчает задачу.

Я хмуро смотрю в ее сторону и возвращаюсь к копьям в поисках еще более легкого оружия. Похоже, то, которое я ей вручил, не подходит, и ей нужно другое.

— Облегчает для чего?

Ее рука ложится на мою руку.

— Чтобы я сделала что-нибудь для себя.

Слова Мэ-ди не имеют смысла. Я бросаю на нее взгляд.

— А?

Она тянется и хватает меня за жилет, потянув меня вперед. На ее лице озорная улыбка, а в глазах блеск, который заставляет мой член реагировать. Я напрягаюсь, потому что ее прикосновение не должно быть возбуждающим. Я здесь для того, чтобы учить ее, не более. Когда я отстраняюсь, Мэ-ди надувает губы, ее полная нижняя губа выпячивается так, что это завораживает меня.

— Почему ты отклоняешься в сторону?

— Я пытаюсь понять, что ты делаешь.

Она слегка пожимает плечами и встает на цыпочки, пытаясь придвинуться ближе.

— Может быть, я хочу поцеловать тебя.

— А? Зачем? — Я не совсем уверен, что правильно ее расслышал.

Она облизывает губы, и я внезапно очарован тем, как они блестят, блестящие и розовые.

— Потому что я подумала, что мы могли бы немного подурачиться.

— Немного подурачиться? — Я не понимаю эти слова.

Мэ-ди вздыхает.

— Думаю, мне нужно показать тебе. — Ее рука скользит вниз по моей груди, лаская ее, и я замираю на месте. Ее кончики пальцев, скользящие по выпуклостям моей груди, а затем щекочущие мой пупок, ощущаются… невероятно. Мой член болит, сразу же твердея. Я остаюсь неподвижным, когда ее рука скользит вниз еще дальше.

Затем она обхватывает мой член рукой и смотрит на меня снизу вверх.

— Хочешь подурачиться? — ее голос похож на хриплый шепот.

У меня пересохло во рту. Кровь стучит у меня в ушах, и я не могу думать ни о чем, кроме маленькой ручки, ласкающей мой ствол.

— Ты… ты сказала, что не хочешь трахаться.

— Я передумала, — говорит она своим знойным голосом. — Мы можем поиграть друг с другом просто для развлечения, понимаешь? Выпустить немного пара. Здесь никого нет, чтобы заметить. — Ее пальцы двигаются вверх и вниз по твердому выступу моего члена в моей набедренной повязке.

Она хочет стать парой удовольствий? Я в шоке. Я думал, она ненавидит меня. Так вот почему она спросила о своей сестре? Я смотрю вниз на ее запрокинутое лицо, задаваясь вопросом, не разыгрывает ли она меня. Но в ее глазах светятся интерес и возбуждение, и ее взгляд скользит к моему рту. Ее губы приоткрываются.

— Почему? — спрашиваю я, но мой голос звучит как низкое рычание, поскольку я не в состоянии скрыть свой интерес. Не то чтобы я все равно мог это скрыть — ее рука движется по всему моему члену. Она знает, насколько я заинтересован.

— Мне скучно, — говорит Мэ-ди, ее губы кривятся в улыбке, когда она снова гладит меня. — И нервно. Я подумала, что это поможет снять напряжение. Разве ты никогда не занимался сексом просто для того, чтобы, ну, знаешь, унять зуд?

Я медленно качаю головой.

— Я никогда не спаривался с женщиной.

— Тогда с мужчиной?

Я хмурюсь.

— Ни с кем.

— О боже. Ты девственник? — ее глаза расширяются, а улыбка становится шире. — Тогда это будет весело. Нам придется проверить твою выносливость. — Ее рука скользит ниже, обхватывает мои яйца, и она сжимает их через брюки.

Я стону, мои глаза почти закатываются от ее прикосновения.

— Ты… спаривалась раньше, Мэ-ди?

— Ага. Тебя это беспокоит? — Ее рука снова сжимает мои яйца.

Я качаю головой.

— Прямо сейчас единственное, что меня беспокоило бы, это если бы ты остановилась.

Она хихикает, и звук получается легким и кокетливым, отчего все мое тело наполняется вожделением. Я хватаю в горсть ее желтую гриву, осторожно, чтобы не потянуть, и наматываю ее на руку.

— Так ты хочешь поцеловаться?

— Среди прочего.

Я наклоняюсь к ней. Она поворачивает свое лицо ко мне, и ее руки обвиваются вокруг моей шеи — и я тихо рычу, потому что хочу, чтобы эти маленькие пальчики снова были на моем члене, гладили его. Я изучаю ее рот. Я видел, как другие прикасаются губами к своим самкам и ведут себя так, как будто они пожирают своих самок. Интересно, есть ли в этом что-то большее, чем просто наложение одного рта на другой?

Она улыбается мне и облизывает губы.

— Позволь мне взять инициативу на себя. — А потом она тянет меня за шею, пока я не придвигаюсь к ней ближе. Я такой высокий, что сгорбился над ее маленькой фигурой, но это не имеет значения, как только ее губы касаются моих. Они мягкие и сладкие на вкус, и я поражен тем, как хорошо они ощущаются рядом с моими. Почему мой народ никогда не целовался до того, как пришли люди? Это кажется… естественным. Хорошо. Правильно. Ее губы прижимаются к моим, нежно покусывая твердый уголок моего рта, и я позволяю ей вести, потому что она этого хочет.