Глава 1

МЭДДИ

Это странно, когда ты не вписываешься в общество.

Я думала, что как только я достигну совершеннолетия, я перестану чувствовать себя изгоем. Что как только я пройду те ужасные школьные годы, когда я чувствовала себя белой вороной среди голубей, все это станет просто плохим воспоминанием. Что когда-нибудь я смогу оглянуться назад и посмеяться над тем, как сильно меня беспокоило быть чудачкой.

Сидя здесь, в пещере, на вечеринке в честь моей сестры, в окружении инопланетян, я чувствую, что заново переживаю свои школьные годы. Должна признать, это довольно дерьмово. Тогда я не была популярна, будучи толстой и робкой. Этим пришельцам все равно, толстая я или болтливая, и все же я все еще в стороне.

Это странно.

Кто-то проходит мимо меня, пританцовывая и смеясь. Его хвост ударяет по моей руке, а затем он проливает немного своего напитка на каменный пол передо мной. Прекрасно. Я рассеянно вытираю пролитый алкоголь кончиком своей туники, потому что не хочу, чтобы кто-нибудь поскользнулся передо мной, пока я сижу и подпираю подушку в углу комнаты в одиночестве.

Дело не в том, что все вокруг недружелюбны. Черт возьми, дело даже не в том, что мне пришлось бы сидеть одной, если бы я этого не хотела. Дело в том, что я действительно не уверена, как я отношусь к кому-либо из этих людей. Я смотрю на празднующее племя, не обращая внимания на людей, которые танцуют c алкогольными напитками сах-сах, или на женщину, которая приподнимает топ, чтобы покормить грудью не одного, а двух голубых младенцев. Я игнорирую восклицания по поводу фруктов, которыми они умудрялись наслаждаться весь чертов вечер, и я чертовски уверена, что игнорирую, когда они снова начинают петь.

Все так чертовски счастливы. Все, кроме меня.

Я? Я запуталась.

За последний месяц или около того мой мир перевернулся с ног на голову. Однажды ночью я легла спать и проснулась в объятиях голубых космических пришельцев на замерзшей планете. Очевидно, я была похищена злыми инопланетянами во сне. Очевидно, они забрали и мою сестру тоже. Очевидно, мы также застряли в спальных капсулах на год или около того и пропустили, как были сбиты плохие парни.

Похоже, мы многое проспали.

Даже если поначалу я думала, что все это слишком странно, чтобы в это поверить, мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что это дерьмо действительно произошло. Есть два солнца, две луны и бесконечный мороз и снег. Люди здесь синие, покрыты пушком и ведут себя так, словно метель — это приятный весенний дождик. О, и паразиты. Я даже не хочу думать о паразитах, особенно о том, который сейчас живет внутри меня, помогая мне «адаптироваться» к этому чуждому миру.

Однако моя сестра процветает.

Это странно. Лейла всегда была застенчивым интровертом и даже большим изгоем, чем я. Она родилась глухой, и хотя в двенадцать лет ей поставили кохлеарные имплантаты, и она больше не нуждалась во мне, чтобы переводить за нее, когда чтение по губам было слишком сложным, я всегда чувствовала необходимость защищать ее и заботиться о ней. Но здесь? Мы были разлучены, и она процветала. Лейла обычно одинокая, потерянная, а я смелая, общительная. Я должна быть такой, потому что именно так ты решаешь все проблемы.

За исключением того, что Лейла прекрасно справляется сама, и теперь я просто немного… потеряна. Я единственный человек, у которого нет пары. Я не знаю остальных. Они все беременны, или собираются забеременеть, или уже жонглируют детьми, а я сижу здесь, водя большими пальцами со знаком «вакансия» над своим влагалищем.

Не то чтобы я хотела ребенка, заметьте. Или пару. Но странно чувствовать себя единственной цыпочкой, которую никто не подцепил. Даже моя сестра влюблена в инопланетянина и спаривается.

Она счастлива здесь, несмотря на весь этот снег и лед, существ-людоедов и отсутствие туалетов. Она хочет остаться (не то чтобы у нас был выбор).

А я?

Я просто вроде как здесь.

Одна.

Я потираю мокрое пятно на каменном полу, в то время как одна из людей — Джорджи? Меган? Я не знаю, которая из них — обнажает грудь и начинает кормить своего ребенка посреди разговора с инопланетянкой. Лейла покинула вечеринку; она убежала в свою пещеру со своим парнем-инопланетянином, чтобы сделать с ним детей. Буквально. Она буквально собирается сделать от него детей. Это то, что я все еще пытаюсь осмыслить в своем мозгу. Оказывается, что если мой паразит в груди проснется и начнет мурлыкать, он выберет мужчину, с которым я должна буду завести детей.

Я очень рада, что мой паразит решает быть немым.

Однако Лейла в восторге от того, что «находит отклик». Конечно, это так — теперь она одна из помешанной на детях толпы человеческих женщин, которые поселились у инопланетян. Теперь она вписывается в коллектив еще больше, хотя ей было не так уж трудно с этим. Она замужем за популярным парнем. Она появилась с фруктами. Она берется за все повседневные дела так, как будто они доставляют ей радость. Тебе нужно развести костер? Лейла может это сделать. Снять шкуру с убитого животного? Лейла прямо тут. Приготовить ужин? Стрелы? Гребаные пращи, или снегоступы, или медвежьи капканы, или что еще могут придумать эти подражатели пещерным людям? Лейла может это сделать. Она прекрасно может выжить, потому что учится быть похожей на них.

И они любят ее за это. Местные изучили язык жестов, чтобы разговаривать с Лейлой и заставить ее чувствовать себя желанной гостьей. Я рада, что они приняли ее с такой готовностью, но это также заставляет меня ревновать… что делает меня ужасной сестрой.

Все в племени обожают ее, и они едва могут терпеть меня. Я как вонючий пердун, который задержался в пещере, и все пытаются его игнорировать.

Не то чтобы я могла винить их за то, что они обращаются со мной как с дерьмом — я точно не была мисс Приятной, с которой можно было жить, пока моей сестры не было. Я была вне себя от беспокойства за нее после того, как ее украли, и когда они не позволили мне пойти за ней? Мне было как-то не по себе из-за этого.

Ладно, я была немного задницей.

Ну, больше, чем просто немного.

Но я беспокоилась о кажущейся хрупкой Лейле на этой враждебной, холодной планете. Так что я выместила это на всех остальных. Возможно, я затеяла несколько драк, и ладно, я швырнула несколько вещей в головы людей. Ну и что? Любой другой на моем месте поступил бы так же, будучи неуверенным в судьбе своей младшей сестры.

Они не понимают, каково это — быть такой одинокой, даже в море людей.

Все здесь — часть семьи. Есть счастливые женщины с детьми и мужчины, беззаветно преданные своим дамам. Когда я оглядываюсь, вождь — Вэктал — подбрасывает свою маленькую дочь в воздух и преувеличенно нежно целует ее, просто чтобы рассмешить Тали. И боже, как этот ребенок смеется. Это было бы восхитительно, если бы не заставляло меня чувствовать себя такой кислой внутри. У него есть жена и ребенок. У всех людей здесь кто-то есть.

У меня есть Лейла. Как и в прошлом, я готова оградить ее от мирского зла и переводить для нее, когда кто-то не знает языка жестов.

За исключением того, что я больше не нужна моей сестре.

Испуганная, робкая маленькая Лейла вернулась совершенно уверенной в себе и влюбленной в Рокана.

Это оставляет меня… ну, это оставляет меня сидеть здесь в одиночестве на коврике, вытирая чей-то пролитый напиток.

Я вздыхаю и смотрю на вход в пещеру, чувствуя себя одинокой и в то же время пойманной в ловушку. Я не вписываюсь в круг этих людей, но у меня также нет возможности найти других людей. Здесь нет других людей.

Иногда я задаюсь вопросом, что было бы, если бы я просто взяла и ушла. Будут ли они охотиться за мной, как охотились за Лейлой? Или все они скажут «скатертью дорога», и им было бы все равно, потому что я была сукой?

Я хмуро вглядываюсь в тень у входа в пещеру. Было бы так легко встать и просто уйти, пока все пьяны и веселятся. Но пока я смотрю, светящиеся голубые глаза моргают мне в ответ, и большая, громоздкая фигура появляется из тени у входа в пещеру с копьем в одной руке и мертвым животным в другой. Это охотник, возвращающийся с ночной охоты.

И не просто какой-нибудь охотник.

Это Хассен. Ублюдок, который украл мою сестру. Тот, который решил, что ему так сильно нужна пара, что он просто встанет и, бл*ть, украдет ее.

Он? Он может поцеловать мою толстую задницу.

Хотя взгляд, которым он одаривает меня прямо сейчас? Это говорит мне о том, что ему бы это слишком понравилось. Что он сделает больше, чем просто поцелует ее, если я обнажу ее для его осмотра.

И по какой-то причине я ловлю себя на том, что меня покалывает от возбуждения при мысли о том, как Хассен наклоняет свое большое тело, чтобы поцеловать мою пухлую задницу. Что во всех отношениях неправильно. Он изгнан. Он придурок. Он хотел мою сестру. Никто не включит его в список «Самых желанных холостяков Ледяной планеты».

Когда я пристально смотрю на него, его рот кривится в улыбке, обнажающей клыки.

Я бросаю взгляд обратно на огонь, хмурясь. Совершенно не собираюсь продолжать представлять его с его ртом на моей заднице. Как он кусает одну из моих округлых ягодиц. Проводит пальцами по моему телу и исследует тот факт, что у меня нет хвоста…

Я сильно шлепаю себя по щеке, чтобы вернуться на землю.

Рядом Фарли бросает на меня испуганный взгляд.

— С тобой все в порядке?

— Просто отвлеклась, — говорю я ей. Фарли — хороший ребенок, и самый близкий человек из всех, кто у меня здесь есть, несмотря на то, что ей около пятнадцати лет. Прямо сейчас? У меня больше никого нет. Даже моя сестра Лейла где-то в уголке целуется со своим новым муженьком. Я даже не могу злиться из-за этого — она так счастлива, и она такой замечательный человек, что заслуживает каждой частички радости. Я в восторге за нее.

Конечно, я немного завидую ее сияющему счастью, но все равно волнуюсь за нее.