Я задумчиво киваю, обдумывая то, что Дин только что сказал. Он упомянул о прикосновениях ко мне так непринужденно, как будто в этом нет ничего особенного. Наверное, так и есть, ведь он, кажется, флиртует со всем, что дышит. Но я уже давно выбыла из игры, и можно по пальцам одной руки пересчитать количество людей, с которыми я была нежна, да и то, это было много лет назад. А вообще, не забыла ли я, как это делается?

— Нора, допей оставшееся шампанское. Все будет хорошо.

Я закрываю глаза, позволяя его словам проникнуть в мой мозг, но при этом чувствуя себя не в своей тарелке.

— Хорошо, только обещай, что не будешь пытаться меня поцеловать. Я и так едва держу себя в руках, а если мне придется беспокоиться о том, что ты нарушишь главное правило, я не переживу эту ночь. — Я опрокидываю остатки шампанского.

— Расслабься, я не буду пихать тебе язык в рот на глазах у друзей твоих родителей. Я может и горец-развратник, но провожу черту в изнасиловании губ.

Я недоверчиво смеюсь над этой странной фразой, а затем слышу, как музыка переключается на песню I Want To Know What Love Is.

— О, я люблю эту песню, — тоскливо вздыхаю я.

Губы Дина подергиваются, когда он сдерживает улыбку.

— В самом деле?

Откидаю голову назад.

— Да, я считаю, что «Форинер» сильно недооценены. Менее известные группы введены в Зал славы рок-н-ролла. Это преступление, что эти ребята туда не попали.

Я чувствую, что Дин наблюдает за мной, но не хочу смотреть. Уверена, что он считает меня чокнутой.

— Никогда не видел, чтобы ты носила банданус «Форинер»

Я хмурю брови, шокированная тем, что он заметил нечто подобное.

— Да, и что?

— Неважно. Пойдем, потанцуем.

Он выхватывает фужер с шампанским из моей руки и ведет меня на танцпол, где несколько пар присоединились к моим родителям. Я заставляю себя улыбнуться своему отцу, который, клянусь, знает, что между мной и Дином происходит что-то странное, но слишком мил, чтобы сказать об этом.

Дин рукой обвивает мою талию, и притягивает меня к себе так, что наши тела стоят вплотную друг к другу. В туфлях на каблуке моя голова оказывается чуть ниже его подбородка. Поднимаю руку, чтобы положить ее на его плечо.

Господи, какое под этой одеждой у него твердое тело. Дин и раньше хвастался своим прессом, но даже его грудные мышцы впечатляют, судя по тому, что я чувствую под тонкой тканью его рубашки. Когда он берет мою свободную руку и прижимает ее к своему торсу, я могу думать только о том, какие у меня сейчас потные ладони.

Поднимаю взгляд и вижу его улыбку, которая выглядит совершенно непринужденной.

— Почему это так легко для тебя? — спрашиваю я, ненадолго опуская голову ему на грудь и тяжело выдыхая. — Мои ладони вспотели... сердце застряло в горле. Я чувствую, что каждый на этой вечеринке может сказать, что для меня это неестественно.

Дин непринужденно пожимает плечами.

— Я общался с большим количеством женщин.

Я закатываю глаза и отворачиваюсь, пытаясь глотнуть воздуха, в котором не было бы восхитительного запаха Дина. Держу пари, он пользуется очень дорогим одеколоном.

— Мне не нужно слушать о твоих завоеваниях, Дин.

— Я говорю не о своих завоеваниях. — Он сжимает мою руку, и я снова смотрю на него. — Я говорю о Кейт и Линси. Они были моими лучшими друзьями в течение многих лет, так что тусоваться с женщинами для меня не проблема.

Я киваю.

— Ах да, твои сестры-жены⁷.

Дин хмурится на это замечание.

— Если они были моими сестрами-женами, разве это не значит, что я должен был бы трахаться?

Я не сдаюсь.

— Только не говори мне, что ты не трахаешься.

Он одаривает меня пошлой ухмылкой.

— О, я трахаюсь... но не с ними.

— Значит, ты изменяешь своим сестрам-женам?

— Они мои самые близкие друзья, Нора, и мне пришлось бы вступать с ними в отношения, чтобы изменять, но я не изменщик. — Дин крепче сжимает мою талию, и, клянусь, в его глазах мелькает обида. — На что именно ты намекаешь?

Я поднимаю руку, в ужасе от того, что могу показаться жуткой, ревнивой фальшивой подружкой.

— Прости, ни на что. Мне просто интересно, как ты с ними познакомился. — Судорожно выдыхаю и пытаюсь взять себя в руки. Быть так близко к Дину, в его объятиях, окутанной его запахом, это... сбивает с толку. Это похоже на настоящее свидание, но это не так, независимо от того как приятны его руки на моем теле. Это просто разговор двух друзей.

Дин глубоко вдыхает.

— Они были моими соседями, и с ними было весело. Вот и все. Плюс, Кейт из тех девушек, которые если хотят, чтобы ты был ее другом, то ты им станешь. Конец дискуссии.

Его челюсть кажется напряженный, когда он это говорит, поэтому я немного углубляюсь в тему.

— Значит, ты никогда не встречался ни с одной из них?

— Что ты подразумеваешь под «встречался»?

— Боже, это хуже, чем я думала, — отвечаю я со стоном.

Грудь Дина вибрирует от смеха.

— Я не спал ни с одной из них, если ты об этом говоришь.

Я хмурю брови.

— А что тогда?

Он облизывает губы и на мгновение сжимает их.

— Мы с Линси какое-то время встречались. Но довольно быстро поняли, что нам лучше быть просто друзьями... а Кейт... — Его голос затихает, когда он отводит взгляд.

— Что насчет Кейт?

Прослеживаю его взгляд; он с большим интересом наблюдает за моими родителями.

— Боже, твои родители действительно влюблены, не так ли?

Я трясу его за плечо, чтобы переключить его внимание.

— Так что насчет Кейт?

Он смотрит на меня невеселым взглядом.

— С Кейт все сложнее.

— Насколько? — спрашиваю я, мысленно перебирая всевозможные сценарии. — Ты... влюблен в неё?

— Нет... больше нет.

Мои глаза расширяются.

— Не смотри на меня так. — Внезапно он выталкивает меня в удивительно легкое вращение и притягивает обратно, плотно прижимая к своему телу, и мне приходится приказать своему сердцебиению успокоиться. — Когда-то у меня были чувства к ней. Но они не были взаимными. Конец истории.

У меня отвисает челюсть.

— Дин Мозер отвергнутый женщиной. Предупредите прессу.

Он усмехается.

— Ты отвергаешь меня каждый день.

— Это не считается. — Я пронзаю его понимающим взглядом. — Я знаю, что ты не запал на меня. Просто любишь флиртовать.

Парень хмурит брови, но не вдаётся в подробности.

— Если бы ты видела мою переписку с Кейт и Линси, то у тебя не осталось бы сомнений, что они больше похожи на надоедливых сестер, чем на жен-сестер.

— А что там? — Его реакция по поводу его друзей так не типична для него, что это пробуждает мой интерес к их отношениям.

Его челюсть напрягается, и он издает разочарованный звук.

— Они пытаются меня сосватать. Продолжают присылать фотографии девушек, я как будто участвую в каком-то жутком эпизоде «Холостяка из Боулдера». Думаешь, твоя мама плохая? Попробуй отбиться от Кейт и Линси после того, как они выпьют несколько коктейлей. Обычно это сопровождается борьбой и кровопролитием.

Я не могу удержаться от смеха, представляя себе эту картину.

— Почему они так хотят тебя с кем-то свести? Я бы не приняла тебя за человека, который часто спит один.

Дин переводит взгляд на меня, явно шокированный тем, что я сказала что-то настолько смелое. Я сама немного шокирована. Личная жизнь Дина интересует меня больше, чем я готова признать вслух, но мне не нужно, чтобы он это знал.

К моим щекам приливает жар.

— Я… я имею в виду, что… — запинаюсь я, — если ты находишь женщин настолько отчаянных, что они умоляют тебя быть их фальшивой парой, то наверняка у тебя не возникнет проблем с поиском настоящей.

Он бросает на меня взгляд, который говорит: «Хватит себя жалеть».

— Дело не в том, что я не могу найти себе пару. Просто им не нравятся женщины, с которыми они видели меня в последнее время.

Я морщу нос.

— И с какими женщинами ты общаешься?

Он снова кружит меня, застигая врасплох, притягивает к себе, прижимает спиной к своей груди и шепчет мне на ухо:

— Это не имеет значения. Если они не нравятся Кейт и Линси, то они делают мою жизнь невыносимой.

Он снова разворачивает меня лицом к себе, и я замечаю, что его внимание направлено на моих родителей, которые танцуют рядом с нами. Дин сжимает мой бок и кивает подбородком в их сторону.

— Посмотри на них. Они на самом деле разговаривают друг с другом и смеются. Ты рисуешь довольно мрачную картину о своей маме, но твой отец выдержал проверку временем.

Я тяжело вздыхаю.

— Да, он всегда заботился о ней. И никогда не обращал внимания на то, что она зажата и напряжена по любому поводу. Немного потворствует ей, если хочешь знать мое мнение.

Дин издает смешок.

— Ну, по крайней мере, они хотя бы разговаривают друг с другом.

Я хмурюсь.

— А твои родители нет?

Дин качает головой, как будто этот разговор принимает неприятный для него оборот.

— Нет... мои родители в разводе, слава богу.

— А когда они были вместе, все было очень плохо? — продолжаю допытываться я, замечая, что Дин внезапно напрягается под моей рукой.

Парень отводит взгляд, мышцы на его челюсти подрагивают, когда он на мгновение задумывается.

— Мои родители едва могли находиться в одной комнате друг с другом. А когда все-таки разговаривали, то обычно кричали друг другу ужасные, мерзкие вещи, которые ни один ребенок не должен слышать. Мне было двенадцать, когда они окончательно разошлись, но я видел достаточно, чтобы понять, что брак — это отличный способ разрушить отношения. Честно говоря, тридцать пятая годовщина свадьбы кажется... не знаю... слишком фантастичной, чтобы быть правдой, разве нет? Тот образ, который сейчас создают твои родители, реален? Ты действительно думаешь, что они все еще любят друг друга?

Мое лицо искажается, когда его вопрос пробуждает ужасающие воспоминания.

— Что? — спрашивает Дин, нахмурив брови в замешательстве. — Что за лицо?

Я стону и упираюсь лбом в его твердую грудь.

— Не заставляй меня рассказывать эту историю. У меня травма на всю жизнь.

Его рука крепко сжимает мою талию, а большой палец впивается в мое бедро.