Он возвращается за стол и избегает смотреть мне в глаза, открывая свое меню. Секунду спустя подходит другой официант с нашими напитками и начинает принимать заказы на еду. Когда он уходит, я делаю глоток вина и открываю рот, чтобы что-то сказать Дину, когда Нейт прерывает меня.

— Нора, помнишь, как я постоянно пробирался к тебе домой, когда мы были подростками?

— Что? — притворно ахает моя мать и прижимает руку к груди. — Ты не мог! Я бы знала.

— Это было глупо, — бормочу я в свой бокал и отмахиваюсь от мамы. — Мы не делали ничего дикого или безумного. Просто смотрели фильмы и ели слишком много печенья.

Нейт беззаботно смеется.

— Да, пробираться в ваш дом было практически единственной формой нашего развлечения в течение многих лет. Было несколько захватывающих ночей, когда ты спускалась вниз, Элейн. Мы слышали, как ты идешь, и я прятался в котельной.

— Не могу в это поверить! — драматично восклицает моя мама. — Джеффри, хоть ты представлял, что это происходит?

— Ни малейшего понятия, — со смехом говорит папа и делает глоток янтарной жидкости из своего бокала. — Джим, твой сын явно вышел из-под контроля.

— О, да, — говорит Джим с насмешкой. — Я очень беспокоился о нем и его повадках плохого мальчика... особенно с той валторной, без которой он никуда не ходил.

Кэрол вступает в разговор от имени своего сына.

— Благодаря той валторне наш сын получил музыкальную стипендию. — Она ласково похлопывает Нейта по руке, а Нейт закатывает глаза и подмигивает мне.

— Ты играл на валторне в колледже? — спрашивает Дин, отклоняясь, чтобы положить руку на спинку моего стула. Это первый раз, когда он произнес хоть слово после того, как увел ту девушку, и я слежу за каждым его движением, как ястреб.

— Первые два года, — отвечает Нейт смущенно. — Потом понял, что это не очень-то помогает мне с девушками, поэтому бросил и вместо этого начал проводить время в спортзале кампуса.

— Ты выглядишь потрясающе, — говорит моя мама, оценивающе глядя на него и взбалтывая вино. Весь этот спектакль раздражает меня до чертиков, потому что за весь вечер она едва взглянула на Дина. — Какой у тебя режим тренировок? Я хочу немного изменить свой. Аквааэробики мне не достаточно.

— Я провожу много времени в тренировочных центрах, — говорит Нейт, кивая и немного выпячивая грудь. — Кикбоксинг, тхэквондо. Экстремальный подъем веса. Все, что связано с грубым контактом... мне это нравится. — Он снова улыбается мне, и клянусь, что он напрягает мускулы под рубашкой. — А как насчет тебя, Нора? Тебе нравится немного грубый контакт?

Мои щеки вспыхивают от того, насколько неловко прозвучал этот вопрос. Вытираю пот над верхней губой и бормочу:

— Ну... иногда я хорошенько отбиваю тесто для крупонов.

Нейт смеется немного чересчур громко и восхищенно качает головой.

— Все так же очаровательна, как и прежде.

— Я бегун, — вмешивается Дин, наклоняя голову и глядя на Нейта взглядом, который не кажется таким уж дружелюбным. — Мне нравится моя жизнь, поэтому я не чувствую необходимости вымещать агрессию на неодушевленных предметах.

Мои губы раздвигаются от удивления от явного вызова, брошенного Дином. Что он пытается сделать прямо сейчас?

— Кто сказал, что они неодушевленные? — Нейт многозначительно вздергивает брови, и я не могу не нахмуриться, потому что... фу, в этом есть оттенок сексуального насилия. — О, боже, это напоминает мне... Нора, помнишь, как мы были детьми, и пытались перелезть через те электрические коробки на обочине дороги, и я зацепился и приземлился на грудь?

Я не могу удержаться, чтобы не разразиться смехом, потому что образ Нейта, поедающего грязь, вырисовывается в моем сознании.

— О, боже, я совсем забыла об этом! Ты не мог перевести дыхание, а я чуть не описалась от смеха.

Мы с Нейтом оба падаем со смеху, когда укоризненный голос моей матери эхом отдается у меня в ушах:

— Нора! Это совсем не смешно. Это очень опасно. Что вы двое делали возле электрических коробок?

— Я не знаю, — отвечаю я со смехом и пожимаю плечами. — Мы были глупыми детьми, наверное. И, наверное, в тот день я повредила мозг, потому что теперь всегда смеюсь, когда люди получают травмы. Это так неправильно.

— Наверное, поэтому мы были так близки, — отвечает Нейт, облокотившись на спинку моего стула с другой стороны. — Я был таким неуклюжим и всегда причинял себе боль.

— Ну... — Я игриво похлопываю его по руке. — Ты явно это перерос. Держу пари, теперь ты легко разберешься с тем электрическим ящиком.

— Мы должны попробовать это позже.

— В этом платье и на каблуках? На этот раз я буду той, кто наестся грязи!

Мы с Нейтом продолжаем смеяться, и я бросаю взгляд на Дина, который выглядит явно не в своей тарелке. Может быть, это была одна из тех историй, в которой вы должны присутствовать, чтобы прочувствовать весь юмор?

— Натаниэль, ты уже нашел, где жить? — вклинивается моя мама, как раз в тот момент, когда перед нами поставили еду.

— Боюсь, что нет. Здесь не так много вариантов в той ценовой категории, которая мне подходит.

— Какая жалость, — отвечает мама. — Тебе стоит поговорить с Дэном Скоттом, у него прекрасная недвижимость и очень состоятельные клиенты.

Пока они начинают обсуждать недвижимость Дэна Скотта, я подталкиваю Дина локтем, и он отрывает взгляд от своего стейка.

— Ты в порядке?

Он хмурит брови и копается в еде.

— Да, а что?

— Не знаю, ты выглядишь напряженным.

— Я в порядке, — холодно отвечает он.

Пробую кусочек своей еды и тихо спрашиваю:

— Кто это был раньше?

— Кто был? — спрашивает он, по-прежнему избегая смотреть мне в глаза.

Я поднимаю брови.

— Девушка-официантка, — говорю я тихо, чтобы остальные нас не услышали.

Дин поджимает губы и качает головой.

— Просто кое-кто, кого я раньше знал.

— Знал? — спрашиваю я, наклоняясь, чтобы поймать его взгляд. — В библейском смысле?

Выражение лица Дина мрачнеет, когда он поднимает взгляд, чтобы посмотреть, не подслушивает ли кто из присутствующих за столом.

— Нора, сейчас не время.

Я замолкаю, потому что его отсутствие ответа — это тоже ответ. И не могу удержаться, чтобы не спросить:

— Сколько ей лет?

Дин бросает на меня предупреждающий взгляд.

— Это не имеет значения. Почему мы говорим об этом?

— Просто любопытно, — отвечаю я и сжимаю губы. — Не знала, что она в твоем вкусе. Она уже закончила школу? — Мой голос звучит громче.

— Прекрати, — огрызается Дин, и мы надолго сцепляем взгляды, тяжелые и наполненные сексуальной энергией, что дико сбивает меня с толку.

Нейт прочищает горло, и я вижу, что он наблюдает за нами.

— У вас все в порядке?

Дин бросает на него грозный взгляд.

— Все в порядке, Нейт. — Резкий тон Дина эхом разносится над столом. — Лучше сосредоточься на своей тарелке.

Голубые глаза Нейта сужаются, и он смотрит на меня со странным блеском в глазах.

— Нора, помнишь, как ты подарила мне свое первое печенье?

Я хмурю брови.

— Мое первое печенье? Что ты имеешь в виду? Мои родители были моими подопытными кроликами в течение многих лет, прежде чем я дала попробовать что-то посторонним.

Нейт самодовольно усмехается.

— Нет... то печенье было особенным. Это было поздней ночью, летом перед тем, как мы оба собирались уехать в колледж. И ты сказала мне, что не хочешь ехать в колледж, не протестировав именно этот рецепт печенья?

Мурашки. Все мое тело покрывается мурашками, когда приходит осознание.

Я делаю резкий вдох и бросаю взгляд на Дина, который, похоже, тоже уловил аллегорию. Смотрю на маму и Кэрол, которые, слава Богу, углубились в сплетни, а отец и Джим слишком глубоко погрузились в свой виски, чтобы заботиться о том, о чем мы говорим на другом конце стола.

Я заставляю свои руки перестать дрожать, когда перевожу взгляд на Нейта.

— Я бы не хотела говорить об этом рецепте, Нейт. Сейчас не время и не место. На самом деле, не думаю, что когда-нибудь наступит время и место для разговора об этом печенье.

— Да ладно, Нора. — Нейт смеется и протягивает руку, чтобы взять меня за руку. И он не просто держит ее, а переплетает свои пальцы с моими интимным образом. — Это было хорошее печенье. И оно было особенным. Для меня много значит, что ты...

— Достаточно, — говорит Дин, наклоняясь через стол, чтобы вырвать мою руку из его. Он угрожающе смотрит на Нейта. — Еще одно слово, и мы с тобой выйдем на улицу.

— Эй, эй, эй, — выпаливает Нейт, выставляя вперед руки, словно защищаясь. — Мы просто говорим о печенье, чувак. Нора — пекарь. Это то, чем она увлекается. Удивлен, что ты не знаешь о ее пристрастиях.

Дин кладет руки на стол и свирепо посмотрел на Нейта.

— Я знаю о женщине, сидящей между нами, гораздо больше, чем ты когда-либо мог знать. Так что прекращай эту прогулку по дорожкам памяти, ладно? Ты выглядишь немного отчаянно и, возможно, заставляешь ревновать свою валторну.

— Думаю, выйти на улицу — отличная идея. — Ноздри Нейта раздуваются, а руки сжимаются в кулаки на столе.

Ножки стула Дина скребут по полу, и я быстро вскакиваю и хватаю парня за руку.

— Чрезвычайная ситуация в пекарне! Мне очень жаль, но мы должны идти!

— Что случилось? — выпаливает мама, совершенно не обращая внимания на разборки этих двоих. — Что за чрезвычайная ситуация может произойти в пекарне?

Я дико размахиваю руками.

— Небольшой пожар. Он потушен, все в порядке... но мне нужно проверить ущерб.

— О нет, Нора, — восклицает папа, и на его лице появляется беспокойство. — Может, мне стоит пойти с тобой?

— Нет, папа, — говорю я, поднимая руку. — Пожалуйста, доедай свой ужин. Это небольшой пожар, который уже потушен. — Я пронзаю Нейта взглядом, который невозможно неправильно истолковать, а затем снова крепко сжимаю руку Дина для пущей убедительности. — И у меня есть Дин, так что со мной все будет в порядке.

— Ты уверена? — спрашивает он, выглядя обеспокоенным.

— Уверена. Спасибо за ужин. Извините, что мы должны бежать. — Тело Дина застывает как доска, пока я пытаюсь оттащить его от самодовольно ухмыляющегося Нейта, которого до этого момента я считала приличным парнем — старым другом, с которым у меня связаны хорошие воспоминания. Но что за человек поднимает вопрос о лишении девушки девственности перед ее парнем и родителями в ресторане? Боже, что за свинья!