6. Оговорка

После того, когда все слуги поприветствовали своих новых хозяев, каждый из них подошел к своему господину, чтобы помочь совершить утреннее омовение, и одеться для церемонии поклонения в Императорском храме предков.

Им не нужно было надевать алые свадебные одеяния. Лу Цзин надел халат с широкими рукавами того же абрикосово-оранжевого оттенка, как у наследного принца. Цвет хорошо шел к тону лица Лу Цзина, и он казался менее бледным и увядшим.

Его запястья украшали серебряные браслеты, инкрустированные драгоценными камнями. На талии был застегнут пояс из белого нефрита с серебряной окантовкой. Улучшение цвета лица Лу Цзина произошло во многом благодаря лекарству, которое Сяо Чэнцзюнь наложил на его раны прошлой ночью.

Оно сработало как волшебство, и состояние его травм значительно улучшилось. Лу Цзин был уверен, что состав был приготовлен с особой тщательностью императорскими лекарями и догадался, что в нем, вероятно, содержались и секретные травы.

Новоназначенный наследный крон-принц Лу Цзин почувствовал чей-то взгляд, когда застегивал на волосах украшение. Он повернулся и увидел, что наследный принц пристально смотрит на него. Лу Цзин поднял брови, затем подошел к нему и взял пояс наследного принца с подноса с одеждой в руках слуги. Сяо Чэнцзюнь окинул Лу Цзина сомнительным взглядом. Приближаясь, в его глазах читался невысказанный вопрос. Что ты делаешь?

«Фужунь* помог мне вчера вечером, поэтому я подумал, что должен ответить взаимностью», — сказал Лу Цзин, озорно улыбаясь.

*Фужунь означает «муж». Это нечто интимное, как если бы жена называла своего мужа «мой дорогой».

Он продел ремень за спину Сяо Чэнцзюня и вокруг его талии, затем взялся за концы ремня, заключив его в эти объятия.

Это выглядело так, как будто Лу Цзин обнимал Сяо Чэнцзюня. Служанка покраснела. Она как раз застегивала брошь наследного принца на его голове, и беспомощно смотрела на Цзычжэнь, которая держала поднос с одеждой.

Глаза Цзычжэнь были прикованы к одежде на подносе. Чан Энь стоял в стороне и сохранял вежливую улыбку, как будто ничего не видел и не слышал. Инцю взглянула на Сунься и тут же толкнула ее локтем, после чего Сунься тут же спрятала улыбку в глазах. Она хорошо знала своего игривого Шицзы, даже слишком хорошо. У него всегда была парочка хитростей в рукаве, даже когда он выглядел как золотце.

Сяо Чэнцзюнь был смущен внезапным поведением Лу Цзина, но его лицо оставалось невозмутимым.

— Тебе не стоит утруждать себя такими пустяками, так что оставь это слугам.

Жо Янь и Жо Шуан в это время убирали постель, пока все это происходило. Жо Шуан вышла с подносом в руках и показала его Чан Энь. На подносе лежала та самая черная шкатулка, украшенная цветами сливы в которой находилась мазь, нанесенная Лу Цзином прошлой ночью! Чан Энь осторожно открыл коробку и посмотрел. Увидев использованное содержимое коробки, его губы тут же изогнулись в яркой улыбке, и он поклонился новобрачным. Затем поспешно подозвал молодого евнуха.

— Быстро, иди и доложи императрице, что есть хорошие новости.

Лу Цзин наблюдал за этой сценой. Намек был ясен как день; не могло быть и речи о том, чтобы Лу Цзин не понял, что происходит. Он вплотную приблизился к наследному принцу и прошептал ему на ухо.

— Ваше Высочество, тебе не кажется, что ты должен что-то сказать?

Неожиданно Сяо Чэнцзюнь все осознал. Лекарь сказал ему, что этот бальзам очень эффективен, облегчает боль и заживляет раны... Это лекарство, конечно, имело такие эффекты, но оно, очевидно, не предназначалось для использования на спине! Молодожены не знали, смеяться или плакать.

На простынях не было возможности проверить наличие крови в качестве как доказательство консумации брака, поскольку они оба были мужчинами, поэтому единственный способ, которым императрица могла проверить их ситуацию – это узнать, был ли использован бальзам.

Наследный принц попросил приготовить такое лекарство, потому что он слышал, что Лу Цзин был избит, но императорские лекари, явно думали, что это лекарство нужно для чего-то другого...

Они даже могли подумать, что наследный принц напрасно попросил этот бальзам для использования в брачную ночь. Лу Цзин опустил голову, его плечи затряслись от беззвучного смеха. Он изо всех сил старался не рассмеяться вслух.

У наследного принца тоже была глупая сторона, и это было невероятно забавно. Сяо Чэнцзюнь посмотрел на своего супруга. Ему показалось, что Лу Цзин дрожит от гнева, опустив голову.

Его супруг, который сделал блестящую карьеру до того, как его вынудили выйти за него замуж, должно быть, уже был так удручен этим браком, а теперь он был опозорен перед слугами. Он не знал, как утешить Лу Цзина, но решил просто предложить практическое решение, которое помогло бы ему справиться с дневными делами.

Он незаметно положил запечатанную сургучом коробочку в его руку.

— Не сердись. Прими это как мое извинения перед тобой.

Лу Цзин все еще держался за концы пояса наследного принца и в это время они стояли очень близко друг к другу. Когда Сяо Чэнцзюнь неожиданно подтолкнул к нему восковую пилюлю, он удивленно поднял голову, и их носы соприкоснулись.

Теплое дыхание Лу Цзина коснулось лица Сяо Чэнцзюня, и Сяо Чэнцзюнь почувствовал, что его лицо покраснело. Он попытался сделать полшага назад, но из-за того, что его талия все еще была в чужих руках, он зацепился за пояс в руках Лу Цзина, только его нога двинулась назад, а все остальное тело осталось на месте. Он отдернул ногу назад и опустил глаза.

— Сегодня у нас плотное расписание. Ты будешь страдать гораздо меньше, если примешь это лекарство.

Лу Цзин понял, что это, должно быть, какое-то болеутоляющее средство. Он решил, что наследный принц, скорее всего, имеет доступ к лекарствам получше, чем у него, поэтому он принял его без раздумий и спрятал в рукава.

— Эффект от одной таблетки длится шесть часов, — сказал наследный принц.

Через мгновение он уточнил для ясности:

— Эта пилюля не используется для других целей...

Подумав о своем ляпе, он почувствовал, что должен добавить эту последнюю строчку для ясности.

Лу Цзин, наконец, застегнул пояс Сяо Чэнцзюня.

— Спасибо, Ваше Высочество, — сказал он, подавляя смех, бурлящий в его груди.

Они выглядели влюбленными, стояли близко и шептали друг другу на ухо. Дворцовые служанки устремили свои взгляды в пол. Только молодой евнух Ле Сянь завороженно наблюдал за происходящим, широко улыбаясь со своего места в конце комнаты.

Ань Шунь быстро заметил это и вытащил его под предлогом того, что тот должен помогать подавать еду.

В ночь свадьбы наследного принца, по обычаю, император в знак уважения должен был провести ночь во дворце императрицы.

Свадебная пара должна была выразить свое почтение Императору и Императрице, прежде чем отправиться в Императорский храм предков.

Времени было в обрез, поэтому молодожены пригубили немного теплого бульона, прежде чем сесть в паланкин и направились в спальные покои императрицы. Сев в паланкин, Лу Цзин сломал сургучную печать на шкатулке.

Он проглотил огромную черную пилюлю с гримасой: эта пилюля была действительно горькой! Во дворце Фэнъи было тихо и спокойно. Дворцовые слуги уже ждали у входа, чтобы поприветствовать их. Выражения их лиц были немного неловким.

— Император не ночевал во дворце Фэнъи — прошептали они на ухо Чан Эню, а затем отошли в сторону, чтобы дать им пройти.

— Император не ночевал во дворце Фэнъи — Чан Энь негромко сказал Сяо Чэнцзюню. Он шел рядом с паланкином.

— Похоже, что он был во дворце Луаньи — Лу Цзин нахмурился, услышав это.

Ле Сянь, который сидел в паланкине поспешил объяснить.

— Дворец Луаньи – это спальные покои Гуйфэй. Название ее дворца изменилось в начале года; раньше он назывался дворец Циньлуань.

Гуйфэй была самой любимой наложницей в гареме императора. Ее девичья фамилия была Чэнь, поэтому ее называли Чэнь Гуйфэй. Это было обычным делом. Было известно, что императора не привлекали мужчины, но это не было проблемой до тех пор, пока он оказывал императрице-мужчине должное уважение.

Однако казалось, что император не только не сделал этого, но даже открыто демонстрировал свое пренебрежение императрицей. Сяо Чэнцзюнь ничего не сказал в ответ. Он велел носильщикам поставить паланкин на землю и вместе с Лу Цзином подошел к входу, чтобы подождать, пока императрица пригласит их войти.

Вскоре прибыл паланкин императора.

— Эти слуги приветствует ваше императорское величество, пусть Ваше Величество живет десять тысяч лет, — сказала пара, преклонив колени в знак приветствия.

После того, как наследный принц преклонил колени, остальные присутствующие также поклонились и громкими голосами поприветствовали императора. Император Чундэ сошел с паланкина.

— Вольно, — томно произнес он. Он протянул руку и помог женщине спуститься с паланкина. На этой женщине был нарядный ханьфу и золотая заколка с фениксом в волосах. На заколке было множество изящных кисточек и бусинок, и они мило покачивались, когда она шла.

Ее лицо было юным, и у нее была пара ярких миндалевидных глаз, с изящным изгибом в уголках. Вероятно, это и была Чэнь Гуйфэй, дочь левого министра Чэнь Шичана, а также мать Третьего принца.

Император был пухлым мужчиной в возрасте около пятидесяти лет. Лу Цзин уже много раз встречался с ним и не обращал на него внимания.

— Наследный принц и в самом деле такой хороший и прилежный сын, как говорят; даже если император приложил усилия, чтобы быстро добраться сюда, наследный принц все равно успел прибыть первым, — сказала Чэнь Гуйфэй с ехидным смешком.

Ее слова неприятно резанули по ушам. Лу Цзин нахмурился внутренне. Начнем с того, что император и Чэнь Гуйфэй вели себя неподобающим образом. Чэнь Гуйфэй даже не поприветствовала наследного принца, как должна была, а император проявил неуважение к императрице, отказавшись провести ночь во дворце Фэнъи.