Глава 5

Техас

Милла стала выглядеть лучше, я не собирался отмахиваться от очевидного. Прошло несколько лет, и она превратилась в потрясающую женщину, заставляющую мужчин оборачиваться, чтобы посмотреть на нее дважды. Да, именно так. Наша маленькая Милла выросла, с упругими изгибами во всех нужных местах, пухлой задницей и сиськами, сквозь которые можно было красиво просунуть свой член.

Хотя эти глаза... Она изменилась. Я понял; нас не было рядом. Ее выразительные фиолетово-голубые глаза, которые раньше мерцали от ее эмоций, теперь были настороженными, мертвые безжизненные глаза, хранящие секреты. Секреты, которые я узнал бы, в конце концов — это было моей специальностью.

— Ты был рожден, чтобы проливать кровь, мальчик. Совсем как я, — голос моего отца эхом отдавался в моей голове, напоминая мне о том дне, когда моя жизнь совершила крутой поворот. Перемены к лучшему. Он видел деструктивную натуру, которую я обуздал, и знал, как направить ее во что-то такое, из-за чего меня не заперли бы в тюрьме строгого режима.

Меня познакомили с программой раньше, чем большинство других, но это было неудивительно, учитывая, какое место в организации занимал мой отец. В тот день я узнал, что он был не только скрытным ублюдком, но и тем, откуда зародился мой огонь. Я был его более молодой версией, к его большому удивлению, но и к его беспокойству. Я родился с ненасытной жаждой разрушения; потребность сеять хаос бурлила в моей крови.

Предположительно, это была всего лишь встреча наследников, но в элитных кругах высшего общества их было достаточно, чтобы соперничать с вечеринкой. Конечно, это не могло быть просто, и настала бы наша очередь принимать и приглашать тех, кого мы не хотели видеть в нашем частном доме внутри.

Держи своих врагов поближе.

— Она кажется другой, — небрежно прокомментировал мой отец, наблюдая за Миллой с другой стороны гостиной, где мы стояли и вежливо улыбались тем, кто проходил мимо. Чертовы гости.

Было намного хуже принимать гостей в собственном доме, когда все, что я предпочел бы сделать, это засунуть голову в разогретую духовку только для того, чтобы иметь возможность подать себя на ужин, дарить людям кровавые кошмары. Теперь это произвело бы неизгладимое впечатление и удержало бы кружащих стервятников на расстоянии.

— Что ты хочешь сказать? — спросил я, вглядываясь в свою более взрослую версию.

Должен признать, если бы я выглядел как Крис Пенн через двадцать лет, я бы не жаловался. Мой старик неплохо выглядел для человека под сорок.

— Плохое предчувствие, — сообщил он мне.

По моему позвоночнику пробежала дрожь дурного предчувствия. Его внутреннее чутье бесчисленное количество раз направляло нас в правильном направлении, предупреждало и вытаскивало из ситуаций, когда смерть не раз стучалась в нашу дверь. Их нельзя было игнорировать.

Я кивнул, показывая, что услышал его, и запер информацию в своей памяти на другой день, чтобы вскрыть и изучить.

Я презирал эти претенциозные вечеринки, которые нам приходилось устраивать, просто потому, что мы были наследниками. Ожидалось, что мы были здесь, чтобы приветствовать тех, кто принадлежал к нашему кругу, как будто мы имели титулы выше их. В некотором смысле так и было. Но я ненавидел это. Как и мои родители, вот почему мама часто пропускала эти мероприятия, а папа устраивал их для них обоих. Сегодня она была здесь не только по одной причине. Ее пребывание здесь убивало двух зайцев одним выстрелом: показать свое лицо и ненавязчиво проработать углы.

Потому что мы были легендарными Совами. Общество столетней давности, о котором шептались, вымерло вместе с нашими предками. Наша сеть была надежно заброшена в штат Ист-Бэй, который находился в часе езды от Калифорнии, но мы также работали за пределами этого района.

Существовали непредвиденные обстоятельства, гарантирующие, что нас всех не уничтожили бы, и если это каким-то образом произошло бы, то на кого упала бы ответственность. Традиции соблюдались, и общество инициировало вас, когда вы доказали свою вечную преданность в нескольких проверенных и неожиданных ситуациях.

Совы были глазами ночи. Мы наблюдали и работали из затененных уголков, заглядывая за пределы иллюзий и обмана, расставленных перед нами. Мы видели правду и знания такими, какие они были на самом деле. Наша работа не всегда была законной, обращение с такими людьми требовало особых навыков. Навыков, которыми в нашем кругу наш парламент обладал в избытке. Обучали всему на специализированных уроках, которые соответствовали нашим индивидуальным достоинствам — от вооружения до взлома, от боевых навыков до проникновения.

Законные правительственные учреждения нанимали нас для выполнения работы, которая была им не по силам, чтобы стереть с лица земли видимые угрозы. Законы и правила не применялись ко мне — к нам — в Совах. Мы имели дело и с менее легальными группами: мотоклубами, бандами, мафией. Как ни крути, у нас были текущие соглашения с некоторыми из них, и все они были распределены по разным штатам.

Однажды меня доставили на допрос в местный полицейский участок с доказательствами, которые показали, что я бил кулаками ублюдка, который более чем этого заслуживал. К сожалению, это не было стерто до того, как полиция увидела запись своими маленькими глазками-бусинками. Они оправдали меня в течение получаса после того, как моя задница просидела в камере, когда старый добрый комиссар полиции лично спустился, чтобы освободить меня. Достаточно порядочный парень, он передал свое обещание и преданность значку, но его преданность больше принадлежала Совам.

Невозможно играть чисто, когда имел дело с самыми грязными ублюдками. Ты должен был придерживаться их линии поведения и переносить ее на их игровую площадку, крепко прижимая к груди мораль, защищая свою собственную.

Я больше не верил в простоту хороших или плохих людей. У всех нас была двойственность, управляемая балансом света и тьмы — сторон для нас, которые балансировали на грани добра или зла. Как самостоятельным людям, нам пришлось научиться уравновешивать эту двойственность, чтобы мы могли выживать в ней ежедневно. У каждого была способность принимать зло так же, как и добро. Те из нас, кто стирал обыденность и проводил разделительную черту, с гордостью обладали истинной властью. Это не означало, что я не совершал поступков, которые можно было бы расценить как зло, но стоящие за этим доводы искореняли это.

То, как я проливал кровь, было прекрасной симфонией, исполненной преданными пальцами. Ритмы мелодии эхом отдавались в моей голове, подстегивая меня к нанесению смертельных ударов. Никто не считал меня нормальным, особенно потому, что я отпрыск Криса Пенна. Я только что пришел в себя. Я бы с радостью перерезал глотки; опасный зверь овладевал мной, когда я набрасывался на тех, кто заслуживал нашего гнева, с опасной ухмылкой на лице.

Эта новая версия Миллы была для меня незнакомкой. Неизвестной. Я скучал по тому человеку, которым она была раньше, до того, как все пошло прахом. Общение с ней снова не принесло бы мне ничего хорошего. У меня были обязательства — важные — которые не предполагали, что какая-то невинная девушка вернулась бы в мою жизнь и перевернула ее вокруг своей оси.

Потому что это то, что она сделала со мной. Мир перевернулся, когда она была в пределах моей досягаемости. Я всегда знал о ее способности проникать ко мне под кожу без приглашения, вот почему я избегал этого, как похоронного звона. Я держал ее в дружеской зоне; это был самый безопасный вариант для всех участников.

Я не мог заявить на нее права, потому что она никогда не была бы только моей. Она также принадлежала Холлису и Престону, даже не осознавая этого. Естественно, она тянулась к нам больше всех остальных мальчиков в наследии. В то время она была несовершеннолетней и подростком. Когда я почувствовал перемену в ее поведении по отношению к нам, загорелись предупреждающие значки. Она была всего лишь ребенком, а мне только что исполнилось девятнадцать.

Итак, я сделал то, что должен был сделать, чтобы разрушить ее невинные мечты, которые так и не смогли осуществиться. Я утонул в "легких женщинах", убедившись, что выставил это напоказ и сунул прямо в лицо Милле.

Не было женщины, которая не хвасталась бы тем, что провела время подо мной, умоляя повторить еще раз, прежде чем я израсходовал их и отбрасывал в сторону, как мусор, которым они и были, готовый к следующему куску. Никаких осложнений, просто грязный трах с девушкой, которая с радостью позволила бы мне погубить ее ради других мужчин. Любая любовь, которую я испытывал, была связана с моей семьей, кровью и избранностью. Просто и непринужденно. Чувства были не тем, в чем я хотел запутываться, на мой вкус, это было слишком грязно.

Почему бы мне не предпочесть удобство и легкий доступ сложным переплетениям, которые потенциально могли изменить нормальность в нашем кругу? Этого не могло случиться, поэтому я позаботился о том, чтобы это было невозможно.

Тем не менее, это не заставило ее возненавидеть меня, что было ошибкой с ее стороны, поскольку, несомненно, это причинило бы меньше боли. В то время Холлис согласился, но не зашел так далеко, как я, чтобы сделать это очевидным. Он просто воздвиг между ними прочную стену и откровенно игнорировал ее существование. Престон был единственным, кто предупредил нас, что мы совершали огромную ошибку, но встал на нашу сторону и тоже оттолкнул ее, заявив, что мы все пожалеем бы об этом в будущем. Нет.

К счастью, этого так и не произошло из-за ее исчезновения, которое облегчило нашу жизнь. И усложнило. Милла стала призраком, успешно сумев выкинуть нас из своей жизни, чего мы не смогли с ней сделать, и не потому, что не пытались.