Но я не уверен, что часть меня действительно сказала это или я просто выдумал это, чтобы почувствовать себя лучше. Потому что главное, о чем я думал, - чувак, я все еще танцую. Здесь можно делать деньги, и музыка не остановилась.

Конечно, с этим планом была одна конкретная проблема, своего рода слон в комнате, которая заключалась в том, что мой работодатель к этому моменту также был очевидным банкротом, и любой человек с половиной мозга знал об этом. Даже я знал.

Поэтому, когда Калеб объявил в эфире, что скорое лишение нашего собственного банка права выкупа уже не "очень, очень маловероятно", а "мы оцениваем вероятность менее чем в 25 процентов", это, как ни странно, обнадежило меня больше, чем "очень, очень маловероятно".

Но в 9 утра в понедельник, 15 сентября, когда я вместе с другими двадцатиоднолетними выпускниками отправился на верхний этаж изучать математику облигаций и рассказал им о "шансах менее 25 процентов", стало ясно, что они точно не знали. Вы бы видели выражения их лиц.

Калеб был прав, а может, и не прав. С философской точки зрения очень сложно точно оценить правильность подобного вероятностного прогноза.

Но нас все-таки выручили. И я сохранил свою работу. Мне не пришлось паковать свое дерьмо в вещевой мешок Citibank. И что можно сказать по этому поводу, кроме как поблагодарить Бога?

Чего никто из нас в то время не делал.

Я пришел в 6:10 утра в понедельник после спасения, в начале октября 2008 года. Мне все еще был двадцать один год. Билли уже был внутри. Когда я подошел к столу, там были только он и я, а за окном было темно, потому что было еще очень рано. Билл сидел, маленький, в углу, и я мог видеть темное небо через окно за его спиной, и он уже смотрел в мою сторону, и он ухмылялся мне от уха до уха, как маленькая скаузская обезьянка, и он кивал мне, как сумасшедший. Все это было совершенно не в духе Билла, но за предыдущую неделю Билл заработал тридцать миллионов долларов, и теперь, когда банк не собирается разоряться, он, вероятно, получит деньги. Поэтому он был счастлив. И по сей день я убежден, что за ту неделю Билл заработал, возможно, более ста миллионов долларов и всю неделю прятал наличные. Я скоро объясню, как Билл заработал столько денег, но главное, что вам нужно знать сейчас, - это то, что Билли был счастлив. А Билли мне очень нравился. Значит, и я был счастлив.

Калеб пришел следующим, до шести тридцати, что было для него нехарактерно рано. Все остальные трейдеры пришли вскоре после него, что было гораздо раньше, чем обычно для всех. На всей торговой площадке почти никого не было, а мы все были там, сидя в темноте за светящимися экранами. Это было похоже на полуночную мессу.

Никто ничего не сказал, а потом в один момент Билли развернул свой стул в проходе так, что оказался рядом с Калебом, и крикнул Калебу на широком скаузском: "Ну что, Калеб, что ты думаешь о залоговых кредитах?"

Мы все повернулись и посмотрели на них, но Калеб не обернулся, чтобы посмотреть на Билли, а посмотрел вперед, протянул левую руку и подпер подбородок, немного подумал и выглядел немного грустным, а потом сказал: "Я не знаю, Билли... Это похоже на то, что тебя выручил отец".

И это был первый, последний и единственный раз, когда я услышал, как кто-то на торговой площадке говорит о спасении в терминах, хоть сколько-нибудь похожих на этические.

А потом все вернулись к своим экранам, начали торговать и заработали на этом больше денег, чем кто-либо когда-либо в своей жизни.

Итак. Почему кризис Lehman и спасение были столь выгодны для STIRT?

В то время практически все крупные банки во всем мире, но особенно в Америке, обанкротились. В результате банки перестали выдавать друг другу кредиты по двум простым причинам:

Не стоит одалживать деньги человеку, который собирается обанкротиться.

Не стоит одалживать кому-то деньги, если вы собираетесь обанкротиться.

Это хорошие правила для жизни. Запишите их.

Если никто не дает кредитов, то кредиты становятся дорогими, а, как я уже объяснял вам, валютный своп - это, по сути, кредит. Это не только кредит, но и кредит с обеспечением, что означает, что вы не понесете огромных убытков, если ваш заемщик обанкротится, а когда весь мир находится на грани банкротства, это единственные кредиты, которые вы можете предоставить.

Мы были единственной игрой в городе.

Мы увидели, как это произошло: все спреды взлетели на воздух. Помните спреды в торговой игре? 67-69? I-buy-at-67-and-I-sell-at-69? Представьте себе, что внезапно спред становится 47-89, и у вас есть люди, которые регулярно торгуют с вами с обеих сторон. Как только у вас появится один покупатель и один продавец, это уже гарантированная прибыль в 42, когда раньше вы играли с 2. Добро пожаловать на шведский стол, ешьте как можно больше.

И они ели. И никто не ел так много, как Шпенглер.

Спенглер всегда был извергом. Он любил делать деньги и обдирать клиентов. Он был торговцем до мозга костей. Однажды, в июле, он так ободрал клиента, что продавец вернулся и пожаловался Калебу, а Калеб спросил Спенглера, что он делал, и Спенглер, сидевший на своем месте, поднял на него обиженный взгляд, широко раскинув руки, и сказал: "Это не моя вина, Калеб, это моя работа!"

Калеб посмотрел на Спенглера, как отец смотрит на сына, обнял его за плечи, прислонился к нему и сказал: "Твоя работа не в том, чтобы обдирать клиентов, Спенглер. Твоя работа - обдирать их и уходить с улыбкой".

И я всегда об этом помнил. Но я думаю, что Шпенглер временами забывал об этом. После Лемана он забыл об этом очень сильно.

В один из дней той недели, уже после выхода из кризиса, Спенглер так сильно разорвал клиента, что заработал два миллиона долларов. Два миллиона долларов за одну сделку.

После этого он так разволновался, что вскочил со своего вращающегося кресла в проход и сделал глубокий выпад, от которого у его кремовых чинос, должно быть, вся жизнь промелькнула перед глазами. Его тяжелая голова начала подпрыгивать, огромный рот открылся, руки сжались в кулаки, и это зрелище было настолько непристойным и до абсурда ужасным, что все повернули свои стулья, чтобы посмотреть.

Калеб тут же вскочил со стула и схватил мальчика так, как футбольный стюард хватает и обхватывает стритрейсера, а потом обнял его за плечи и наклонился к нему, их носы почти соприкоснулись, и он тихо сказал ему: "Какого черта ты делаешь? Какого хрена ты делаешь?"

И он повторял это снова и снова, а Спенглер откидывал голову назад, его рот дрожал и пытался составить слова, но ничего не выходило, и все, что он мог сказать, было: "Б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б-б".

"Заткнись, мать твою", - ответил Калеб и, говоря шепотом, указал на торговый зал и сказал Спенглеру: "Посмотри туда. Посмотри туда. Видишь тех парней? На этой неделе они потеряют свою гребаную работу. Ты понимаешь это? Они теряют свои гребаные рабочие места на этой неделе, а ты стоишь здесь и размахиваешь кулаками, как маньяк. Какого хрена ты делаешь, Спенглер? Хочешь, чтобы тебе здесь заплатили? Да? Хочешь, чтобы тебе заплатили?"

Помните этот вопрос. "Хотите ли вы получить деньги?"

Во всем этом была проблема, большая проблема. Возможно, вы уже заметили ее.

Трейдеры на столе STIRT делают здесь деньги, потому что спреды стали огромными. А кто получает деньги от больших спредов? Напомню вам, что это владельцы книг. Спенглер делал все деньги на спредах Skandi, потому что он был трейдером Skandis, а Джей Би делал все спреды по иене, потому что он был трейдером по иене. Руперт делал все деньги на евро, а Билл - на фунтах.

И за что я стал торговцем? Ни для чего. Так какие деньги я зарабатывал? Ни хрена.

В этом-то и проблема.

Поэтому нам нужен новый план.

Ладно, как же я буду зарабатывать деньги здесь, когда все зарабатывают деньги, если я не могу получить доступ к деньгам из книг?

Один парень зарабатывал больше всех, и этим парнем был Билл.

Что делал Билли?

Оказалось, что Билл делал вот что.

Билл уже некоторое время скептически относился к мировой экономике. Он не верил, что можно управлять экономикой, просто ссужая деньги придуркам, и видел, как растут мировые долги. Он давно подозревал, что математики-гении-кредитные трейдеры - избалованные богатые идиоты, которыми, оглядываясь назад, они, вероятно, и были, и ждал, что их дерьмо вот-вот взорвется.

Проблема заключалась в том, что он немного опередил события и делал ставки на этот взрыв в течение многих лет. Это, вероятно, стоило ему нескольких миллионов долларов в PnL в каждый из предыдущих трех лет, что объясняло и то, почему он до сих пор не приносил Citibank особой прибыли, и то, почему Руперт считал его идиотом.

Билли не был идиотом.

На самом деле Билли делал ставку на то, что разные виды процентных ставок будут расходиться. Хорошо, представьте себе следующее: представьте, что вам нужно занять деньги на три месяца. Что вы делаете? Ну, вы идете в свой банк, или к маме, или к мафии, или к кому там еще вы идете за кредитами, и просите ссуду на три месяца, верно? Просто. Но если вы крупный банк, инвестиционный фонд или корпорация, вы можете поступить иначе. Если вы крупная организация, то вы можете позвонить крупному институциональному кредитору, например Citibank, и попросить кредит всего на один день. Ладно, подумаете вы, это не решит проблему, ведь мне нужны деньги на три месяца, а не на один день. Ну, на самом деле это не такая уж большая проблема. Когда срок погашения кредита наступит завтра, вы снова обратитесь к другому крупному кредитору, возможно, в Deutsche Bank, и снова займете деньги на один день. Теперь вам хватит на два дня. Делайте так каждый день в течение трех месяцев, и вы будете смеяться. В принципе, если вы хотите занять деньги на три месяца, у вас есть несколько вариантов: вы можете взять один кредит на три месяца, а можете взять девяносто отдельных кредитов, каждый из которых рассчитан на один день.