— Я очень в этом сомневаюсь, ciaróg.

Мы желаем друг другу спокойной ночи, и после того, как Рэйн исчезает внутри паба, я остаюсь стоять на тротуаре. Мне хочется сказать: "Пошло оно всё!", — и войти внутрь. Я хочу сказать ей, что передумал. Насчёт сегодня. Насчёт того, что я всегда веду себя исключительно профессионально.

Дверь открывается, и какой-то человек выходит наружу. Музыка снова окутывает меня. Всё, чего я хочу, это находится сейчас внутри своего паба. Я замечаю чьи-то рыжие волосы и понимаю, что это она. Дверь начинает закрываться, скрывая её из виду. И перед тем, как она совсем успеет закрыться, я хватаюсь за неё, снова распахиваю и проскальзываю внутрь.

Я пробираюсь сквозь толпу, и навязчивые мысли снова появляются у меня в голове. Я не препятствую им и пытаюсь сделать то, что, как я знаю, сработает. Я справлюсь. Я делал это раньше. Когда я дохожу до Рэйн, я наклоняюсь к ней, чтобы она могла меня слышать:

— Отличная работа.

Она поворачивается ко мне, задев моё лицо своими волосами.

— Ты остался!

Она чуть ли не начинает танцевать на месте с той самой улыбкой на лице, о которой я буду думать сегодня весь вечер. Она встаёт на цыпочки и припадает губами к моему уху.

— С тобой всё будет в порядке?

Я не уверен, но хочу попытаться. Хотя тревога уже обострила все мои чувства.

— Думаю, да.

Она одаривает меня ласковой улыбкой, после чего снова поворачивается лицом к музыкантам и, подойдя ко мне поближе, переплетает свои пальцы с моими.

Я смотрю на неё, но она сосредоточена на музыке. Её рука, лежащая в моей руке, не прогоняет мои мысли и не заставляет меня почувствовать себя лучше. Но благодаря ей, мне есть, за что ухватиться в тот самый момент, когда я не знаю — утону ли я или выплыву. Она служит мне напоминанием о том, ради чего я терплю эти мучения.

Я не в порядке. Я был не в состоянии признаться в этом, даже самому себе.

Я не в порядке.

Но я сделаю так, чтобы мне стало лучше.