При мысли о Мирабель у нее защемило в груди, и девушка неосознанно поднесла руку, чтобы помассировать грудь от боли. Она скучала по ней. До сих пор. Мирабель была единственной настоящей матерью, которую Сиенна когда-либо знала, тогда как ее собственная мать — пропитанная алкоголем оболочка женщины, которая вообще едва помнила о существовании Сиенны. Женщина, передавшая ей свои зеленые глаза и золотисто-русые волосы и, к счастью, почти ничего больше, умерла пять лет назад. Когда Сиенна узнала об этом, то почувствовала не более чем мимолетную грусть, которая бывает при осознании того, что чья-то жизнь прошла впустую.

Она отправила отцу чек на оплату кремации и сделала пожертвование от имени матери в местную благотворительную организацию, помогавшую наркоманам и алкоголикам в выздоровлении. Для нее это было достаточным завершением. И хотя отец очень быстро обналичил чек, с тех пор она с ним не разговаривала.

Сиенна покинула этот трейлерный парк одиннадцать лет назад, так и не попрощавшись ни с одним из родителей. Ее сердце болело только за Мирабель. Но в то время эта боль была заглушена другой, более сильной, и только впоследствии она поняла, что ее горе было многослойным.

Сиенна, не отрываясь, смотрела в сторону того, что когда-то было ее домом. Ее мысли вернулись в прошлое.

Мирабель открыла дверь трейлера, вытирая руки кухонным полотенцем.

— Сиенна? Что случилось, милая?

Сиенна тихо всхлипнула, позволив Мирабель отвести ее в трейлер, где та подвела ее к клетчатому дивану и усадила на него. Мирабель села рядом с ней, повернувшись так, что они оказались колено к колену, и взяла руки Сиенны в свои, нежно сжимая. Она почувствовала аромат лимонов и лилии, и этот запах послужил утешением еще до того, как Мирабель произнесла хоть слово. Она сделала глубокий, дрожащий вдох.

— Меня пригласили на день рождения Эмибет Хортон, и папа сказал, что принесет домой деньги, чтобы я могла купить подарок, но не принес, и теперь я не могу пойти.

По правде говоря, ее отец необязательно забыл. Скорее всего, он вообще не собирался этого делать или даже дважды подумать о ее просьбе после того, как она ее высказала. В тот день он пришел домой пьяным, и Сиенна не стала ему об этом напоминать, поскольку лучше всего держаться подальше от него в таком состоянии. Он вообще был злым, а спиртное только усиливало это качество. Сиенна была разочарована от того, что с таким нетерпением ждала чего-то, что ее пригласили куда-то, а родители снова подвели. Все ее страдания выплеснулись на поверхность. Она не могла пойти без подарка. Это было бы унизительно. Другие девочки, с которыми общалась Эмибет, были отнюдь не богаты, но у них было больше, чем у семьи Сиенны. Во всех смыслах.

Сиенна хотела бы не замечать этого, но ей было четырнадцать, та уже не была ребенком, и это было свойственно ее характеру. Она все замечала. Так было всегда. Не то, что Гэвин, который был вечно беспечен и, казалось, его не волновало, что думают другие. Он тоже был наблюдательным, когда хотел, но его наблюдения не задевали его в той или иной степени, как ее.

В данный момент Гэвина не было дома. Сиенна знала это, и это была единственная причина, по которой та пришла. Она не хотела, чтобы он видел ее слезы, но ей нужна была мать. Ей нужна была Мирабель.

Мирабель нахмурилась, вытирая большим пальцем щеку Сиенны, когда из ее глаза выкатилась слеза.

— О, дорогая. Мне так жаль. — На ее красивом лице промелькнуло выражение, отчасти печали, отчасти гнева, но потом она поджала губы и наклонила голову, задумавшись. — Когда вечеринка?

— Сегодня, — сказала Сиенна, сделав глубокий вдох, когда острота страдания ослабла.

Девушка все еще чувствовала разочарование, но была здесь, в аккуратном и убранном трейлере Мирабель, и ее выслушивали так, словно ее боль имела значение. Сиенна пришла к ней только за утешением, зная, что у Мирабель тоже не так уж много денег. Она работала помощницей фокусника по имени Аргус, добродушного грека, который называл Сиенну «Сиеннулла» и иногда приносил Мирабель домашнюю пахлаву в белой коробке с черной лентой, которую Сиенна и Гэвин поглощали до тех пор, пока их желудки не набивались, а губы не покрывались медом. Впрочем, их шоу не пользовалось популярностью и едва оплачивало счета. Но Аргус говорил, что радость, которую оно приносит зрителям, стоит гораздо больше, чем богатство.

Сиенна знала, что это маленькая безобидная ложь, поскольку он позволял Гэвину, который прекрасно играл в карты, играть в онлайн-покер под своим именем и делил прибыль, и этот факт они скрывали от Мирабель. Сиенна не любила хранить секреты от Мирабель, но она также знала, что дополнительные деньги, которые, как говорил ей Аргус, были получены от продажи билетов и вложены в ее заработок, уменьшали стресс Мирабель и позволяли им оплатить все счета, даже если в конце месяца оставалось не так уж много.

Сиенна была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что фокусы, которые они показывали, были всего лишь фокусами, но она не могла не наблюдать за их тренировками с чистым восторгом в сердце и вздохом на губах, когда номер проходил как надо.

В одной только хореографии было что-то чарующее и прекрасное, когда речь шла об идеально исполненном шоу.

— Сегодня.., — повторила Мирабель. Сиенна открыла рот, чтобы заговорить, но Мирабель схватила ее за руку и подняла на ноги. — Пойдем со мной. У меня есть идея.

— Идея? Мирабель...

Мирабель потянула ее в свою спальню в задней части трейлера. Она отпустила руку Сиенны и подошла к комоду, стоявшему рядом с дверью. В этой комнате еще сильнее пахло цветами, а на кровати лежало одеяло с желтыми розами. Женщина открыла верхний ящик комода и достала небольшую деревянную шкатулку. Открыла её и сунула руку внутрь. Сиенна заметила стопку фотографий, но Мирабель закрыла их рукой, прежде чем она успела разглядеть, кто на них изображен. Ее семья? Мирабель никогда не говорила о своей семье. У нее не висело никаких фотографий — кроме Гэвина — и они с Гэвином никогда не приглашали родственников на праздники или что-то еще, но, возможно, она с ними поссорилась.

Сиенна хотела спросить, но также не хотела вторгаться в частную жизнь Мирабель.

Мирабель достала что-то из шкатулки и протянула ей. Сиенна моргнула. Это был красивый, изящный серебряный браслет с бледно-лиловыми камнями.

— Как думаешь, твоей подруге понравится?

Сиенна перевела взгляд на Мирабель.

— Понравится? О да, но я не могу...

— Можешь, и еще как. — Мирабель взяла руку Сиенны и вложила в неё браслет. Не выпуская ее сжатого кулака, Мирабель опустила взгляд, похоже, обдумывая то, что собиралась сказать. — Я знаю, что не говорила об отце Гэвина, — сбивчиво начала она, встретив любопытный взгляд Сиенны, — но он не был хорошим человеком, Сиенна. Он был жестоким и грубым, и поэтому я забрала Гэвина и оставила его.

— О, — выдохнула Сиенна. — Мне так жаль, — сказала она тоненьким голоском.

Но Мирабель улыбнулась.

— Не стоит, милая. Я не жалею. Без него наша жизнь стала лучше. — Но что-то слегка изменилось в ее выражении, как будто она не была полностью уверена в своих словах.

— И... и у тебя есть Аргус, — сказала Сиенна, желая, чтобы затравленный взгляд Мирабель исчез.

Озабоченный хмурый взгляд Мирабель сменился нежной улыбкой.

— Да. Да, у меня есть Аргус.

Женщина отпустила ее руку, и Сиенна раскрыла ладонь: браслет заиграл на свету и засверкал.

— Это не дорогая вещь, — поспешно сказала Мирабель. — Но с ней связаны... тяжелые воспоминания. Я давно должна была отдать его. — Несколько мгновений она смотрела на него с озабоченным видом, но потом, похоже, опомнилась и улыбнулась. — Наверное, это судьба, что я сохранила его и что он теперь будет принадлежать Эмибет. Пусть это будут новые воспоминания. Хорошие.

Сиенна с сомнением посмотрела на него. Браслет был прекрасен. И Эмибет всегда была добра к ней. Сиенна с удовольствием подарила бы его, но не была уверена, что стоит позволять Мирабель отдавать то, что, несмотря на ее слова, выглядело ценным.

Но если бы это было так, разве она уже не продала бы его? Несколько раз она видела, как Мирабель заламывает руки, озабоченно хмурится, просматривая счета.

— Я...

— О! И у меня есть коробка, которая идеально для него подойдет. — Мирабель усмехнулась и обняла Сиенну. — Соглашайся, Сиенна, и ты пойдешь на эту вечеринку и прекрасно проведешь время. Ничто не сделает меня счастливее.

Сиенна улыбнулась в ответ, любовь и благодарность охватили ее так, что она едва могла дышать.

— Хорошо, Мирабель. Спасибо. Огромное спасибо.

Маленький мальчик привлек внимание Сиенны, вырвав из воспоминаний, от которых на глаза навернулись слезы. Боже, как давно она не позволяла себе так погружаться в прошлое. Ребенок выбежал из-за одного из трейлеров и спрятался за деревом, зажав рот рукой, чтобы не рассмеяться вслух. Затем трое других детей вывернули из-за того же угла, каждый из них нырнул за дерево или крыльцо. Они играли в прятки.

Мирабель никогда не позволяла им играть в эту игру. По ее словам, ее нервировало, что кто-то из них может спрятаться и попасть в ловушку. При этом она выглядела искренне расстроенной, поэтому Сиенна и Гэвин слушались. По крайней мере, пока она была дома.

Сиенна слегка улыбнулась и сглотнула, наблюдая за невинной игрой, в которой «искатель» заставлял остальных радостно вопить, когда находил их. Эти дети были еще совсем маленькими. Они жили и играли с оптимистичной радостью. Были еще не настолько взрослыми, чтобы понять, что другие будут смотреть на них свысока из-за того, откуда они родом. Они не стеснялись своей подержанной одежды или сломанной машины родителей, хлопки из выхлопной трубы которой, заставляют окружающих нырнуть за ближайшие кусты в страхе, что какой-то сумасшедший стреляет из оружия в толпу.