– А это кто? – Я подталкиваю Елену.

– О, это Бели. Наш садовник.

– Садовник? Что именно он сажает?

– Представляешь, его любимые цветы – тюльпаны!

– Быть не может, – фыркаю я.

– Они с Кевой ненавидят друг друга. Пару лет назад он посадил по всей территории дома белые лилии, и Кева попросила одного из парней скосить их, потому что, по ее словам, это похоронные цветы. Теперь Бели каждый год их сажает и каждый раз выбирает другое место.

– Что ж, не похоже, что тут скучно. А какова ваша роль?

– В основном я работаю с Мирко. Он отвечает за логистику. – Она кивает в сторону парня с салатом, сидящего рядом. – Он организует грузовики и маршруты, а я помогаю ему в этом. Но он также отвечает за наблюдение здесь и в «Наосе». А еще я помогаю Кеве отмывать деньги.

– Кеве? – Я смотрю в сторону конца стола, где женщина, о которой идет речь, наливает кофе какому-то парню. – Я думала, она повар.

Елена смеется. – Да, она готовит еду для всех, оказывает первую помощь, когда это необходимо, и следит за отмывкой денег, которые привозят через «Наос».

– Ничего себе... – Я качаю головой. – А почему ты называешь ее Кевой? Это что, кличка?

– Кева на жаргоне означает «мама». Вполне подходит, ведь она всем командует.

– Наверное, это странно, когда пятьдесят человек называют тебя «мамой». – Я еще раз окидываю взглядом стол. – Не могу поверить, что все они живут здесь. Это похоже на отель.

– О, это совсем не похоже на отель, поверь мне, – хмыкает Елена. – Скорее, военная база.

– Значит, Драго настаивает, чтобы все жили здесь?

– Боже, нет. Он часто ворчит по этому поводу, но разрешает нам остаться, – говорит Елена между укусами. – Когда мы с Йованом присоединились к организации несколько лет назад, нам дали комнату на втором этаже. Она должна была быть временной, пока мы не познакомимся со всеми и не увидим, как все работает, ведь это основная база. Но в итоге мы остались. – Елена обводит рукой стол. – С остальными также. Они чувствуют себя здесь в безопасности.

– Потому что дом хорошо охраняется?

– Нет. Это из-за Драго. Люди тяготеют к нему. С ним они чувствуют себя в безопасности.

Я пытаюсь представить, как можно жить в одном доме с таким количеством людей. Невероятно. Абсолютное безумие. На моих губах заиграла улыбка. Прямо как у волка из моей истории.

– Думаю, это потому что они знают, что Драго готов принять пулю за любого из них, – продолжает она. – Они не раз были свидетелями того, как это происходило.

Я возвращаю взгляд на Елену, и улыбка исчезает с моего лица. – Что?

– Его подстрелили во время нападения на комплекс несколько лет назад. Несмотря на то что в карауле было много ребят, готовых отбиваться от нападавших, Драго первым бросился наружу. Его ранили, когда он прикрывал позицию, оставшуюся незащищенной из-за ранения одного из солдат.

Я представляю, как моего ворчливого мужа пронзает пуля, и по телу пробегает дрожь. Елена, похоже, не замечает моего расстройства, потому что продолжает болтать.

– И это удобнее, когда большая часть людей находится в одном месте. Так гораздо проще все организовать. – Она показывает жестом через стол на парня, который говорил о священнике. – Это Адам. Он давно дружит с Драго, еще с Сербии, а сюда переехал лет пятнадцать назад. Он отвечает за рядовых. Что касается остальных парней, то здесь нет строгих определений должностей. Каждый делает то, что нужно. Транспорт. Доставка. Смены охранников. Некоторые из них работают в клубе в качестве дополнительной охраны, когда это необходимо.

– Хорошо... – Киваю, как будто все понятно. Но это не так. В коза ностра у каждого человека имеется очень строгая должностная инструкция и обязанности. Повара готовят еду. Они не отмывают деньги. Я снова оглядываю всех сидящих за столом. Как может функционировать преступная организация с такой неопределенной структурой? – Итак, одна большая счастливая семья.

– О! Я забыла про Тару. Это сестра Драго, – добавляет Елена.

– У Драго есть сестра?

– Да. Она жила тут, но на прошлой неделе съехала.

– Почему?

– Ну... – Елена замялась, избегая встречаться со мной взглядом. – Два года назад между нами и «Коза Нострой» произошла стычка.

– Да, я слышала об этом, – киваю. Это случилось, когда Ася пропала, поэтому я не особо обращала внимание на то, что происходит в семье.

– В парня Тары стреляли, и он умер.

– Черт. – Я опускаю взгляд в тарелку. – Значит, она ушла из-за меня?

– Ага. Она не очень хорошо восприняла, когда Драго сказал ей, что его невеста из коза ностра.

Я продолжаю кивать, словно внезапно превратилась в чертова болванчика, и сосредоточиваюсь на еде. Неудивительно, что большинство людей здесь косо смотрят на меня.

– Если хочешь, я покажу тебе дом позже, – предлагает Елена между едой. – И еще, Драго тебе говорил? Не ходи ночью одна на улицу.

– Нет, не говорил. А что?

– Из-за собак. Боюсь, они не очень дружелюбны. Лучше не бродить по округе, пока Драго не отведет тебя к ним.

Перед глазами возникает образ моего пса Бонбона. Он умер в прошлом году, и в этом виновата только я.

– Конечно, – бормочу я, хотя у меня нет ни малейшего желания встречаться с собаками мужа и вновь бередить старую рану.

Закончив завтрак, я понесла тарелку на кухню, едва не столкнувшись с одной из девочек со стопкой грязной посуды. Еще четыре девушки бегают по комнате, столовые приборы звенят о фарфор, пока загружали все в посудомоечные машины. Наверное, это самая большая кухня, которую я когда-либо видела.

Длинный широкий стол, заставленный грязными тарелками, противнями и прочей посудой, занимает почти всю центральную часть. Промышленный холодильник стоит в конце, и, судя по его размерам, в нем можно хранить продукты для небольшой армии. За стеклянными дверцами шкафов из белого дерева виднеются десятки стаканов, чашек и тарелок. Запах свежесваренного кофе смешивается со сладким ароматом печеных яблок, исходящим из огромной кастрюли на плите. Один из парней, которого я видела после смены караула, запускает ложку в кастрюлю.

– Реля! – кричит Кева, бросаясь к нему, и бьет его по руке кухонным полотенцем. – Руки прочь!

– Я просто хотел попробовать. Пахнет потрясающе.

Кева выхватывает ложку из его рук и зачерпывает из кастрюли что-то похожее на тертые яблоки.

– Брысь отсюда. – Она сует ложку обратно ему в руки, затем поворачивается к девушке, укладывающей продукты в холодильник, и кричит ей, чтобы та поторопилась.

И тут замечаю Драго, который прислонился к стене у задней двери, ведущей во двор. Я думала, он еще спит. Парень, который был с ним в мэрии, стоит рядом, и, похоже, они говорят о грузе, прибывающем в следующие выходные. С такого расстояния не могу расслышать их слова, но что-то в их общении кажется мне неправильным. Я просто не могу понять, что именно. Вместо того чтобы поддерживать зрительный контакт, Драго опускает глаза, как будто смотрит в землю и не слишком интересуется тем, что говорит ему другой мужчина. Он ворчит что-то в ответ, чего я не улавливаю, и кивает, затем переводит взгляд на меня.

Несмотря на то, что муж находится на другом конце комнаты, меня словно ударило молнией, когда его взгляд пригвоздил меня к месту. Я все еще чувствую его запах на себе, хотя ранее принимала душ. Как будто, прижимаясь ко мне, он каким-то образом запечатлел свой запах на моей коже.

– Мы поговорим позже, Филип, – говорит Драго и идет ко мне.

С каждым его шагом мой пульс зашкаливает. Когда Драго наконец встает передо мной, я с трудом сглатываю из-за внезапно образовавшегося в горле комка, а дыхание становится учащенным и неглубоким.

Он упирается руками в кухонный стол, заключая меня между своими руками, и опускает голову. – Ты хорошо спала прошлой ночью, mila?

– Нет, не очень. Матрас был слишком жестким, а потом ко мне в постель пробрался незваный гость, – ухмыляюсь я. Ранее искала в гугле перевод слова «mila», ожидая найти какой-нибудь оскорбительный термин, но вместо этого с удивлением обнаружила, что «mila» немного устаревшее, но по-прежнему весьма почитаемое сербское ласковое обращение, которое означает «дорогая».

– Я не заметил, чтобы ты жаловалась, пока спала, прижавшись к моей шее... и похрапывала.

– Что?! Я не храплю.

Драго наклоняется еще ближе... ближе к моему уху, едва касаясь его губами. Его дыхание дразнит мою кожу, когда он произносит:

– Да – да, так и было. Очень тихое, как мурлыканье котенка. – Он прижимается губами к моей шее, и по спине пробегают мурашки. – Именно так, Сиенна.

Я прикусываю изнутри щеку и закрываю глаза, стремясь подавить желание обнять его и притянуть еще ближе. Почему-то я тянусь к его ласке и с трудом сохраняю контроль над собой.

– Интересно, – продолжает Драго, и крошечные волоски на моей шее поднимаются. – У тебя тоже есть коготки?

Я качаю головой и сильнее кусаю себя за щеку.

– Врунишка. – Слово, произнесенное хрипловатым тембром, раскатисто доносится до меня.

По телу пробегают приятные мурашки, и я прижимаюсь к нему, желая получить еще больше таких ощущений. Однако быстро понимаю, что натворила, и отстраняюсь. Он все еще держит меня в клетке между своим телом и столешницей, так что я не могу сдвинуться с места.

– Я обещала друзьям встретиться с ними за ланчем сегодня, а после мы, наверное, пойдем в торговый центр. Кто-нибудь может меня подбросить?

– Тебя отвезет Йован. – Он достает бумажник из заднего кармана джинсов и поднимает кредитную карту перед моим лицом. – Для покупок.

– У меня есть своя карточка, – бормочу я.

– А я думал, ты вышла за меня из-за денег.

Черт. Я совсем забыла. – Да, все верно. – Выхватываю карту из его рук и ухмыляюсь. – Просто предупреждаю... ты, вероятно, пожалеешь, что женился на мне.

Драго опускает голову, пока губами не касается моего уха. – Я так не думаю.

Дыхание и тепло Драго внезапно исчезают, когда он уходит из кухни. У меня возникает глупое желание пойти за ним и настоять, чтобы он сам отвез меня в торговый центр.