Глава 6

Сиенна

Сквозь дрему чувствую себя укутанной в большой теплый кокон.Так хорошо. Я вздыхаю и зарываюсь лицом в подушку. Объятия вокруг меня слегка сжимаются, и я резко распахиваю глаза и обнаруживаю, что мускулистая рука, покрытая татуировками, обнимает меня за талию.

В моей постели мужчина.

Я моргаю. С какой стати в моей постели мужчина? С криком я пытаюсь вскочить с кровати, но меня лишь сильнее сжимают за талию.

– Прекрати. – От хриплого голоса Драго по телу пробегают мурашки. – Я хочу еще поспать.

Я толкаю его в плечо, но он даже не шелохнулся, затем пытаюсь извернуться в его объятиях, но в итоге утыкаюсь лицом в его шею. Боже, он потрясающе пахнет. Я делаю глубокий вдох. Намек на древесную нотку с примесью – снова вдыхаю – о! мяты.

– Хватит нюхать меня, Сиенна. Спи уже.

– Я тебя не нюхаю, – бормочу я и снова пытаюсь высвободиться из его рук. – Дай мне встать.

Драго даже пальцем не пошевелил. Тогда я толкаю его в грудь ладонями. Над головой раздается тяжкий вздох, и Драго размыкает объятия. Я тут же перекатываюсь на другую сторону кровати и спрыгиваю на пол.

– Что ты делаешь в моей кровати? – Подбоченясь, я взираю на своего мужа, который наблюдает за мной из-под прикрытых век.

Драго растянулся на кровати, подложив правую руку под голову. Его грудь обнажена, но из-под простыни выглядывают темно – синие пижамные штаны.

– Это моя кровать. И ты спала в ней, когда я вернулся домой.

– Что? Живка привела меня сюда после ужина и сказала, что эта комната будет моей. И сюда уже принесли все мои чемоданы.

– Ведь ты моя жена, поэтому само собой разумеется, что ты и твои чемоданы находитесь здесь.

Я осматриваю комнату, и она действительно мужская. Я так устала вчера ночью, что даже не обратила внимание на обстановку и просто переоделась в пижаму, почистила зубы и спокойно легла спать.

– И все же мой багаж и я сама предпочли бы для себя отдельную комнату. – Я бросаю взгляд на Драго. Его глаза закрыты, а грудь поднимается и опускается в такт размеренному дыханию.

– Драго?

Он спит. Просто здорово.

Мне нужно принять душ и одеться. Затем придется найти Живку и попросить ее подыскать мне другую комнату. Звучит разумно, но не могу отвести взгляда от мужа. Во сне он выглядит совсем другим. Менее... угрюмым что ли.

На его шее виднелся высветленный участок кожи. Я заметила его вчера во время ужина, но рубашка не давала хорошенько рассмотреть. Выглядело как небольшой шрам. Однако теперь стало ясно, что это лишь часть чего-то гораздо большего. Кожа на плече мужа и на левой руке, вплоть до локтя, где начинаются татуировки, другого оттенка и имеет слегка бугристую текстуру. Упираясь коленом в кровать, медленно наклоняюсь вперед, чтобы лучше рассмотреть. Драго внезапно вскидывает руку и хватает меня за запястье.

– Решила вернуться в постель? – спрашивает он, и его взгляд останавливается на моих губах.

– Нет, – улыбаюсь я. – Я не сплю с мужчинами, которых не приглашала в свою постель.

Стоило словам сорваться с моих губ, как в его глазах мелькнуло что-то опасное.

– Если увижу, что другой мужчина прикасается к тебе, даже если кончиком пальца, он лишится не только руки. – Драго сильнее сжал мою руку. – Пусть у нас брак по договоренности, но с этого дня только мне разрешается смотреть на тебя, прикасаться к тебе и трахать.

Дрожь удовольствия проходит по телу, и я прикусываю щеку изнутри. – Так что же ты медлишь?

Драго склоняет голову набок, внимательно изучая мою реакцию. Он отпускает мою руку и пальцами скользит по ложбинке между грудями, а затем ниже, к поясу пижамы. Мое дыхание учащается. Его легкие, как перышко, прикосновения, вызывают во мне мгновенную реакцию. Я не знакома с прикосновениями незнакомых мужчин и никогда не проводила с ними ночь в постели. Меня должны тревожить, а не возбуждать его нежные ласки. И никак не вызывать желание, чтобы он опустил руку ниже. Но я хочу.

Каково это – оказаться прижатой голой к такому здоровяку, который неистово меня ласкает? Приятная дрожь проносится по коже от одной только мысли об этом. Драго скользит ладонью между моих ног, надавливая на чувствительный бугорок через шелковистую ткань, при этом не отрывает от меня взгляда, и мне приходится прикусить нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся на волю стон. Меня никогда не привлекали жесткие, ворчливые мужчины, но по какой-то немыслимой причине я в полном восторге от своего мужа – незнакомца.

– Мне бы это очень понравилось. – Он сильнее надавливает на клитор, и я чувствую, что становлюсь влажной. – Но я не трахаюсь с лгуньями, mila moya.

Напоследок одарив нежнейшей лаской, Драго убирает руку между моих ног и поворачивается ко мне спиной. Я скрежещу зубами, слезаю с кровати и топаю через всю комнату в ванную, со всей силы захлопывая дверь.

Десять минут спустя присаживаюсь перед чемоданом и перебираю его содержимое в поисках чего-то приятного для глаз. Яркая одежда, даже когда на душе грусть, заставляет меня чувствовать себя счастливой. Нижнее белье и голубая блузка оказываются под рукой, но нет моих любимых оранжевых джинсов. Закрываю крышку чемодана и перехожу к следующему. Мой муж Драго все еще спит, совершенно игнорируя поднятый мною шум. В третьем чемодане, наконец-то, нахожу нужные джинсы и пушистые тапочки. Сажусь на край кровати, затягиваю полотенце вокруг себя и начинаю одеваться.

Муж назвал меня лгуньей. В какой-то мере, думаю, он прав. В конце концов, я здесь по заданию дона, чтобы шпионить за ним. Но это все равно вызывает боль. И эта боль тревожит меня. За всю жизнь меня могли задеть только два человека – это мои брат и сестра. Что касается остальных, я просто игнорирую их действия и комментарии. Если они мне безразличны, мне плевать на их мнение или поведение. И уж тем более мне до лампочки, что думает обо мне Драго Попов.

Я закончила собираться и схватила с кровати полотенце, чтобы вернуть его в ванную, но на полпути остановилась и бросила взгляд через плечо на спящего мужа. Тихо рассмеявшись, швырнула полотенце ему в лицо и быстро выбежала из комнаты.

На лестнице мимо меня проходит одна из горничных, несущая стопку простыней на верхний этаж.

– Доброе утро! – восклицаю я.

Она бросает на меня враждебный взгляд, но при виде моих пушистых тапочек, выражение ее лица меняется на растерянное. Они оранжевого цвета в белый горошек. В середине каждого горошка вшита маленькая оранжевая блестка.

– Милая обувка, – бормочет она.

– Спасибо. – Я улыбаюсь в ответ.

Спустившись на первый этаж, замечаю, что несколько мужчин стоят у входной двери, снимая пальто. Вспоминаю, что видела их вчера на ужине и что они упоминали, что после ужина отправляются на ночное дежурство. Почему они вернулись сюда, а не к себе домой?

Я вхожу в большую столовую и останавливаюсь, едва переступив порог. Почти все стулья за длинным столом заняты. Неужели сербы празднуют торжественные события в течение нескольких дней? Место в конце стола, где сидела вчера, свободно, и я пробираюсь к нему, произнося бодрое «доброе утро», когда прохожу мимо остальных. Несколько человек кивают, но большинство просто смотрят на меня. Похоже я здесь не самый популярный человек. Сажусь на свое место и наклоняюсь к Елене, рыжеволосой девушке с веснушками, с которой общалась вчера во время ужина.

– Не скажешь мне, по какому поводу все собрались здесь сегодня? – спрашиваю я.

Елена хмурит брови.  – Какой повод?

– Ну да. Я вижу, у нас снова гости. – Я жестом показываю на людей, сидящих за столом.

– О... они не гости. – Она смеется. – Они здесь живут.

– Здесь? В этом доме? – Я удивленно смотрю на нее. – Но тут же... около сорока человек.

– Сорок восемь, вообще-то. Первая смена охраны уже позавтракала, а других сейчас здесь нет.

Я оглядываю стол. Боже мой.

Дверь, ведущая на кухню, открывается, и в комнату входят женщины с различными тарелками в руках. Две из них занимают правую сторону стола, а три другие – левую. Они начинают ставить перед каждым тарелки с яичницей и беконом.

Парень лет двадцати пяти, сидящий неподалеку от Елены, тянется к тарелке, которую перед ним опускают, но девушка, ставящая тарелку, быстро убирает ее подальше от него.

– Кева сказала, что ты на диете. Она готовит тебе салат. – Девушка дает ему подзатыльник, а затем ставит на стол две последние тарелки.

– Ната, милая, не поступай так со мной, – кричит парень ей вслед, когда девушка возвращается на кухню. – Я умираю с голоду. Ты же знаешь, я не могу работать на пустой желудок.

На его нытье никто не обратил внимание и дружно принялись за еду. Я беру кусок хлеба из ближайшей миски и начинаю есть, притворяясь, что поглощена едой, а сама там временем держу ушки на макушки, прислушиваясь к разговорам вокруг.

Я с трудом понимаю полные предложения, потому что нет опыта разговорного сербского языка, особенно когда одновременно говорят столько людей. Я переключаюсь с одного разговора на другой и понимаю лишь отдельные слова и часть смысла предложения. Кажется, большинство бесед крутится вокруг какого-то важного события и новых мер безопасности.

– Pop treba da se vidi sa ludim Rusom u vezi isporuke ( перев.с серб. – Поп должен встретиться с сумасшедшим русским по поводу доставки), – говорит здоровяк с татуировками, сидящий напротив Елены.

Я замираю с вилкой на полпути ко рту. Поп? Это слово означает «священник». Священник встречается с сумасшедшим русским для какой-то посылки? Среди них есть священник? Что делает священник, благословляет контейнеры с наркотиками? Я пытаюсь подслушать, что он скажет дальше, но парень возвращается к поеданию яиц.

На другом конце комнаты дверь кухни снова открывается, и в нее входит пожилой мужчина. У него белоснежные волосы, собранные в короткий хвост. В сочетании с длинной белой бородой он похож на Санта – Клауса. Очень необычного Санта – Клауса, поскольку одет в армейские зеленые тактические штаны, такую же футболку и наплечную кобуру с двумя пистолетами поверх. К бедру пристегнуты ножны для ножа. Крутой Санта присаживается, достает из ножен зловещий нож и начинает резать им бекон.