Глава 7. «Сплошное веселье»

У Си сжал руки, спрятанные в рукавах, настолько сильно, что ногти вонзились в ладони. Высокомерный мужчина сомкнул пальцы на подбородке и улыбнулся, вызвав непередаваемое чувство нетерпимости. У Си подумал, что этот человек смотрел на него, как знатный господин ради забавы смотрит на котят и щенков.

Высокий потолок главного зала напоминал маленькое небо. Дракон, будто живой, обвивал колонну, стремительно поднимаясь ввысь. Все взгляды устремились на У Си. Тот думал, что умел сохранять спокойствие, что многому научился, следуя за Великим Шаманом, и знал, что правильно, а что нет. Однако ему еще никогда не было так тяжело контролировать себя, как сейчас.

В Южном Синьцзяне Великие Шаманы были подобны богам, люди почитали их, словно главное божество Цзя Си. Юные шаманы в будущем становились Великими Шаманами, а значит, были маленькими посланниками небес. Покинув родную семью, они с малых лет находились рядом с Великим Шаманом и учились множеству разных вещей. В глазах своих соплеменников они удостаивались ничуть не меньшего уважения, даже если были только детьми.

Сейчас казалось, будто вся кровь, хлынув к сердцу, яростно желала вырваться из тела и броситься на всех, кто презирал его.

У Си повернул голову и увидел А Синьлая и остальных — его храбрые соплеменники и воины стояли рядом, жалкие и униженные. На их лицах отражалось негодование, однако они даже не могли открыть рот. Мужчины, которые не отступали при встрече с дикими зверями и ядовитыми змеями, сейчас стояли и задирали головы, только чтобы увидеть множество надменных людей.

Словно растоптали кучку жучков.

У Си глубоко вдохнул и медленно заговорил на таинственном мандаринском наречии:

— Слова императора, должно быть, связаны с колдовством людей центральных равнин. Мы в Южном Синьцзяне таким не занимаемся.

— О? Тогда что вы совершенствуете?

У Си пристально посмотрел на него, и даже Цзин Ци, не говоря уже о самом Хэлянь Пэе, ощутил, что взгляд этого ребенка весьма странный, будто наполненный особой демонической энергией. Этот взгляд заставлял людей чувствовать недомогание и не имел ничего общего с очаровательностью других детей.

У Си поднялся на ноги.

— Возможно, император позволит мне показать?

— Хорошо, — спешно кивнул Хэлянь Пэй. — Тебе нужны какие-нибудь вспомогательные предметы?

У Си ничего не ответил, глаза его на мгновение слегка изогнулись, будто от улыбки, но Цзин Ци, не сдержавшись, нахмурился. Обернувшись, У Си как раз наткнулся на его хмурый взгляд. Только сейчас он заметил, что рядом с императором центральных равнин, чуть повернувшись, стоял неприметный ребенок. Однако У Си лишь мельком взглянул на него, развернулся и сделал пару шагов, остановившись напротив чиновника Министерства церемоний, Цзянь Сыцзуна.

У Си поднял на него изогнутые серпом, большие и черные глаза, прижав руки к груди, будто в знак приветствия. Цзянь Сыцзун не понял, чего от него хотят, поэтому нахмурился, смерив чужака взглядом.

Внезапно Цзянь Сыцзун почувствовал что-то неправильное, словно его ослепили, оставив перед глазами лишь неясный туман. Он поспешно отступил назад, жужжание заполнило его уши, заставив бездумно оглядываться по сторонам не в силах узнать людей вокруг. Цзянь Сыцзун понял, что попал под воздействие чар юноши, на лице его сменялись страх и ярость, когда он гневно указал на У Си:

— Ты...

Но взглянув снова, он увидел перед собой уже не юношу в монашеской рясе, закрывающей лицо, а молоденькую девушку в персиковом платье. Женщина улыбнулась ему, обнажив ряд жемчужно-белых зубов, щеки ее вспыхнули бледным румянцем, брови слегка опустились, выражая мягкое изящное заигрывание. В уголках ее век словно были длинные крючки, и этим она напоминала Сяо Хэюэ, лучший из цветков [1] древнего публичного дома.

Он тотчас покраснел.

Едва увидев, что красавица подошла на два шага ближе и стала раздеваться, Цзянь Сыцзун удивился, как женщина могла вести себя столь распутно при всем честном народе, не испытывая ни капли стыда? Только он собрался остановить ее, как вдруг заметил, что вокруг ни души. Главный зал опустел: все министры и чиновники исчезли, остались только он и эта женщина.

Еще раз осмотревшись, он обнаружил, что вместо главного зала появилась заполненная алым шелком «Башня рождения дыма» [2].

Женщина, столь похожая на Сяо Хэюэ, подошла обманчиво близко, ее легкое верхнее платье было почти распахнуто, оголяя мягкую грудь, где виднелась яркая точка цвета киновари. Ее глаза были затуманены, словно от смущения и обиды, и полнились разными эмоциями, которые в следующий момент исчезли, оставив лишь пару влажно блестящих миндалевидных глаз.

Цзянь Сыцзун почувствовал, как жар начал распространяться внизу живота от этой сцены, все духовное в нем почти рассеялось, и он, не сдержавшись, протянул руку, чтобы крепко сжать красавицу в объятьях.

Человек в его руках изо всех сил пытался освободиться, лишь добавляя себе очарования. Цзянь Сыцзун только и мечтал упасть с ней в ароматное тепло красного шелка, заняться любовью и вместе направиться к горе Ушань [3].

В этот момент он услышал смешок, принадлежащий, похоже, ребенку. Звук был несколько резким, но холодным, и казалось, мог пронзить нутро человека и заставить дрожать.

Цзянь Сыцзун покрылся холодным потом от испуга и вдруг прекратил настойчиво тереться о женщину, широко раскрыв глаза. Он только ощутил боль в груди, когда его силой оттолкнули.

Цзянь Сыцзун поднял голову, посмотрев туда, где стояла Сяо Хэюэ из «Башни рождения дыма», и четко различил грузное тело и полное морщин лицо с впалым ртом, принадлежащее товарищу министра финансов, Чжао Минцзи, господину Чжао!

Все присутствующие замерли от изумления.

С самого начала им показалось странным, что У Си пошел в сторону Цзянь Сыцзуна, который только что оскорбил его, однако они еще не знали причины. В то время они стояли в паре чи [4] друг от друга, молча обмениваясь прожигающими взглядами, а затем Цзянь Сыцзун внезапно отступил на два шага назад, протянув руку, чтобы указать на что-то, но тут же опустив ее.

Вслед за тем он, не моргая, уставился на пустой главный зал, и никто не знал, что он видел. Однако все заметили, что лицо его непристойно раскраснелось, будто от вина, после чего этот крайне упрямый и консервативный человек вдруг расхохотался, слюна потекла из уголков его рта, глаза наполнились похотью, резко отличаясь от обычно воспитанного и благородного облика.

Множество взглядов устремилось к нему, и даже Хэлянь Пэй наклонился вперед, желая подойти поближе и разглядеть происходящее более ясно.

А потом Цзянь Сыцзун поступил еще более ужасно. Он раскрыл объятья и, как яростный тигр бросается на добычу, крепко схватил стоящего рядом Чжао Минцзи!

Говоря откровенно... Даже если лицо этого господина Чжао Минцзи не могло заставить весь мир содрогнуться, то вполне могло заставить плакать злых и добрых духов или перепугать одного-двух грудных детей. Однако министр Цзянь обнимал его так, словно это была самая прекрасная женщина в Поднебесной. Выражение его лица сделалось невероятно похотливым, но все было еще ничего, пока он не начал постанывать и позволять себе вольности, беспрестанно бормоча «Сяо Хэюэ» и «дорогая».

Хэлянь Пэй на долгое время лишился дара речи, но затем бездумно сказал:

— Это... С чего это началось? Ай-яй, дорогой сановник Цзянь, даже если ты всегда испытывал страстные чувства к господину Чжао, ты не должен забывать, что у него есть жена и дети!

Цзин Ци очень забеспокоился, что император свалится вниз головой.

Изумление Его Величества снова сбило с толку чиновников, которые только-только начали приходить в себя. Цзин Ци бесшумно отошел на пару шагов и взглянул на юного шамана.

Несколько минут назад он уже ощутил, что этот сопляк обладает странной демонической энергией, и вот теперь оказалось, что он действительно знает искусство темной магии. Этот ядовитый мальчишка уже в столь юном возрасте ничего не прощал, а в будущем мог бы стать действительно устрашающим.

Отступив, он заметил, что Хэлянь И поднял голову и посмотрел в сторону У Си, на спокойном молодом лице сверкнуло желание убить.

Если бы сейчас никто не вышел вперед и не заговорил, ситуация грозила перерасти в большой скандал, поскольку Цзянь Сыцзун был основной силой партии старшего сына императора. Едва опомнившись, Хэлянь Чжао наконец яростно закричал:

— Отец-император, эти люди средь бела дня унизили чиновника императорского двора, куда это годится? Безобразие!

Этот крик наконец привел людей в чувства, лицо Чжао Минцзи побагровело, но с возможностями своего тела, напоминающего вяленую рыбу, он не мог оттолкнуть Цзянь Сыцзуна, который вдруг обрел силу. Он сопротивлялся, путаясь в руках и ногах, яростно ревел, но не добился никакой реакции. Даже его парадная одежда оказалась частично разорвана.

— Какая дерзость!

— Какой позор для образованного человека, какой позор!

— Никто не собирается вышвырнуть этого злодея отсюда?!

Выкрики следовали один за другим, создавая шум, словно от бурлящего котла. Хэлянь Пэй слегка кашлянул и бросил на У Си тяжелый взгляд. Естественно, он не мог вышвырнуть У Си прочь. Хоть юный шаман и был довольно странным, он в конце концов еще ребенок. Как величественный и справедливый император мог опуститься до уровня ребенка? К тому же... этот неприятный случай с колдовством произошел из-за его собственного любопытства. Хэлянь Пэй никак не мог ударить себя по лицу, потому со всей силы ударил по столу и крикнул:

— Зачем же так шуметь?!

Как-никак он был сыном неба, потому возбуждение чиновников тут же улеглось, и все как один преклонили колени. У Си улыбнулся и тоже опустился на колени, но его осанка осталась совершенно прямой.