Взбешенный [3] чиновник Цзянь из Министерства церемоний прочистил горло, яростно сказав:

— Какая дерзость! Раз уж вы покорились Дацину, то должны уважать наши священные традиции, вы увидели Его Величество, увидели обряд коленопреклонения перед троном [4], почему вы не встали на колени?!

— Император Дацина, — громко сказал А Синьлай. — Мы потерпели поражение и признали себя твоими поданными, потому при необходимости встанем на колени. Однако юный шаман — будущий Великий Шаман, посланец главного божества Цзя Си, который ни перед кем не преклонит колени!

Сильный голос А Синьлая эхом разносился по залу при каждом его слове.

Цзин Ци с интересом присмотрелся, чуть прищурившись. Этот человек выглядел рослым и крепким, однако, услышав звучание его речи, Цзин Ци с опасением подумал, что тот был еще только ребенком, имеющим упрямство новорожденного теленка, который не боится тигра [5].

Лицо министра Цзяня стало крайне бледным, он почти вышел из себя [6]:

— Наш император — единственный истинный Сын Неба, занимающий императорский трон, и даже если ваши ничтожные варварские полубоги лично спустятся с небес, то не смогут проявить неуважение, не говоря уже о ребенке с каким-то там званием!

А Синьлай уставился на него сверкающими, подобно меди, глазами. Министр Цзянь не был таким же талантливым человеком, как Лу Байчуань. Хотя этот старик носил одежду высшего сановника и казался таким слабым, что от ветерка свалится с ног, хотя он и следовал правилам Министерства церемоний больше прочих, тем не менее в действительности он был лишь упертым ослом. За всю свою жизнь он преуспел лишь в двух вещах: оскорблении людей и прожигании их гневным взглядом после оскорбления. Даже сам Хэлянь Пэй в некоторой степени старался избегать его. Теперь этот старик и юноша молча уставились друг на друга, не желая уступать.

Цзин Ци слегка опустил голову, подавляя рвущийся наружу смех.

Однако У Си неожиданно протянул руку, положив ее на плечо А Синьлая, после чего вышел вперед и опустился на колени.

— Юный шаман Южного Синьцзяна У Си выражает свое почтение Его Величеству Императору Дацина.

Его голос еще не изменился, но звучал абсолютно чисто и холодно, без мягкой изящности. Он обеими руками оперся о землю, обнажив немного бледные кончики пальцев, после чего наклонился и с почтением коснулся лбом пола. Цзин Ци заметил, что южные воины позади него в миг крепко сжали кулаки, а молодой человек, только что бросивший вызов министру Цзяню, выглядел так, будто его облили ушатом холодной воды, уголки его глаз покраснели.

Хэлянь Пэй щелкнул языком и махнул рукой:

— Скорее встаньте.

Повернув голову, он пристально посмотрел на министра Цзяня.

— Дорогой сановник Цзянь Ай, ты только что сказал, что Наш Дацин — Высокое государство, соответственно, мы должны быть снисходительны. Он лишь ребенок, прибывший издалека, сколько ему может быть лет? Зачем ты беспокоишь его? Позовите слуг, чтобы они хорошо позаботились об этом юном шамане.

Дождаться, пока ребенок преклонит колени и коснется головой пола, и лишь потом упрекнуть старого чиновника, выставив его в дурном свете, только чтобы подчеркнуть свое доброе сердце — Цзин Ци почувствовал, что их император действительно великолепен.

Теперь же император наклонился вперед, разглядывая молодого шамана с детским любопытством, и немедленно спросил:

— Юный шаман Южного Синьцзяна, Мы спрашиваем тебя, поскольку ты носишь имя юного шамана, обладаешь ли ты какими-нибудь выдающимися способностями? — он протянул руку, обрисовав жестами в воздухе. — Совершенствуя вашу магию, можешь ли ты стать бессмертным? Можешь ли ты летать, оседлав ветер, и прятаться в земле? О... да, подвластно ли тебе искусство проходить сквозь стены?

В главном зале мгновенно воцарилась тишина. Возвышенный и уважаемый сын неба принимал сдачу пленных, однако первым делом сказал не слова утешения, не угрозы и уж тем более не заявление об обидном поражении и подчинении Дацину. Вместо этого он спросил, могут ли южане проходить сквозь стены?

Вполне возможно, многие хотели либо прикрыть лицо длинными рукавами, как Цзин Ци, притворившись, что их здесь нет, либо молчать, как старый министр Цзянь. Однако, хоть все и молчали, усы их подергивались, будто выражая намерение немедленно напасть.

***

Примечания:

[1] Имеется в виду, что язык Южного Синьцзяня для центральных равнин считается «языком дикарей, варварской речью».

[2] Гуаньхуа – в оригинале – 官话 (guānhuà) – мандаринское наречие (старое название китайского общегосударственного языка).

[3] Взбешенный – в оригинале 横眉立目 (héng méi lì mù) – дословно «вздыбившиеся брови и вертикально вставшие глаза»; в образном значении «[сделать] зверское выражение лица, свирепый вид; взбешенный».

[4] Обряд включал троекратное коленопреклонение с троекратным же прикосновением лба к полу, а также девятикратное челобитье.

[5] «Новорожденный теленок тигра не боится» – образно о молодежи, совершающей необдуманные и дерзкие поступки, не задумываясь над их последствиями; не имеющий опыта не боится нового дела.

[6] Выйти из себя – в оригинале 吹胡子瞪眼 (chuī húzi dèng yǎn) – дословно «встопорщить усы и выпучить глаза»; образно «выйти из себя, злиться, раздражаться».