— Главнокомандующий Фэн Юаньцзи, — шепотом сказал Цзин Ци, прикрыв глаза и пальцами тихонько постукивая по краю стола.

Только тогда Хэлянь И пришел в себя, на лице его отразилась скорбь, а глаза наполнились сожалением. Через некоторое время он холодно усмехнулся.

— Мой первый брат... действительно проявил себя достойно. Его умения подставлять невинных, вредить стране и причинять зло народу поистине не имеют себе равных.

Хэлянь И внезапно встал и, заложив руки за спину, прошелся по комнате.

– В такой безысходной ситуации [12], когда эти шакалы и волки [13] бесчинствуют, делая, что им вздумается, если бы я только мог... Хм!

Он не закончил предложение, горечь и негодование отразились в стиснутых до скрежета зубах. Лицо его, казалось, застыло, каждая мышца была напряжена.

— Если человек не имеет власти и влияния, остается только смириться и идти по дороге, уготованной судьбой, — проговорил Цзин Ци. — Вот почему в тот день я решил, что раз больше не могу оставаться во дворце, то останусь в княжеской резиденции, чтобы у тебя, по крайней мере, было место, куда можно вернуться. В будущем таких мест станет только больше, и тогда однажды...

Хэлянь И повернул голову. Даже много лет спустя он помнил этот момент: юноша в серебристо-голубых одеяниях, что сидел в полумраке, скрестив ноги и держа в руках чашку чая, глаза его сияли улыбкой. Не было никакой излишней вежливости, никакой вычурности, лишь случайный обмен фразами – «чтобы у тебя, по крайней мере, было место, куда можно вернуться».

Юноша, никогда не знавший вкус печали, юноша, в душе которого было еще не столь много подозрений, юноша, который пока не имел безграничной власти и не знал, каково это — распоряжаться судьбами людей.

Только, к сожалению, весна [14] никого не ждет, но время этой истории наступит позднее.

Цзин Ци первый раз действительно вышел из дома и посмотрел людям в лицо спустя полгода, лишь потому что император специально прислал в княжескую резиденцию высочайший указ с требованием явиться во дворец — прибыл заложник из Южного Синьцзяна.

Само собой, Его Величество император мыслил весьма просто и безыскусно: по слухам, юному шаману всего одиннадцать-двенадцать лет, он все-таки ребенок, а долгая и тяжелая поездка от Южного Синьцзяна до столицы, должно быть, утомила его, не говоря уже неподходящих природных условиях. Кроме того, непонимание местного языка также вызывало сочувствие. Поскольку правительство Дацина всегда исходило из принципов гуманности и справедливости, а гость прибыл издалека, его во всяком случае полагалось хорошо встретить... Конечно, война, которую Дацин вел против Южного Синьцзяна, не имела совершенно ничего общего с «гуманностью и справедливостью».

И так уж случилось, что Цзин Бэйюань, выросший у Императора на глазах, был ребенком, что любил хулиганить, отлынивать от работы и развлекаться – в общем, на редкость хорошим ребенком, что так нравилось государю. Он думал, что юноше будет полезно завести нескольких товарищей.

Вот почему с раннего утра Цзин Ци обступили слуги и принялись заворачивать его в парадную одежду для приемов при дворе. Затем он с полузакрытыми глазами вошел во дворец, чтобы лично увидеть того, с кем будет связан на всю оставшуюся жизнь.

***

Примечания:

[1] Дацин – городской округ в провинции Хэйлунцзян КНР. Название Дацин буквально переводится как «великое празднество».

[2] Солнце уже на высоте трех шестов – в оригинале 日上三竿 (rìshàngsāngān) – в образном значении «солнце уже стоит высоко, позднее утро».

[3] Имеется в виду традиционная кушетка кан – основной предмет мебели в китайских домах, нечто среднее между диваном и кроватью. Ночью на ней спали, а днем сидели. С трех сторон у кушетки имелись ажурные спинки, а поверхность для лежания была сплетена из лыка и волокон. Ночью кан застилали войлоком, камышовой циновкой и толстым ватным одеялом и пускали отопление. Иногда над кан делали крышу или навес. Подушки были в форме валика.

[4] Трактат желтого императора о внутреннем («Хуан-ди нэй-цзин») – самый древний труд по вопросам китайской медицины, является основополагающим в системе традиционной китайской медицины. Написана в виде диалогов между Желтым Императором и его придворным мудрецом Ци-Бо (по другим источникам, Ци-Бо являлся Небесным Наставником или Небесным Лекарем).

[5] Семь чувств и шесть страстей – в оригинале 七情六欲 (qī qíng liù yù) – общее название человеческих эмоций.

[6] «Вэньши» – в оригинале представлено двумя иероглифами: 问 (wèn) – «спрашивать о здоровье, справляться о самочувствии; наносить визит вежливости (кому-л.); интересоваться (чём-л.); спрашивать у судьбы, гадать (ворожить) о (чём-л.)»; и (shí) – «камень, скала; безжизненный, непоколебимый, прочный, твердый, величественный; музыкальный камень».

[7] Могущественный – в оригинале 经天纬地 (jīngtiān wěidì) – дословно «небо служит основой, земля – утком»; в образном значении «управлять миром, горы ворочать, обладать огромными способностями».

[8] Коварный – в оригинале 心狠手辣 (xīnhěn shǒulà) – буквально «злое сердце и жестокие руки; жесткосердечный и беспощадный; злой, коварный».

[9] Безжалостный и жестокий – в оригинале 翻脸无情 (fān liǎn wú qíng) – в переводе означает «разорвать старую дружбу; забыть старые времена; быть коварным и безжалостным».

[10] Прибегать к хитрости – в оригинале 神龙见首不见尾 (shén lóng jiàn shǒu bù jiàn wěi) – буквально «видно то драконью голову, то хвост»; в образном значении «вести подозрительный образ жизни, то проявить себя, то снова закрыться; что-то утаивать».

[11] Честность – в оригинале 口无遮拦 (kǒu wú zhēlán) – в переводе «язык без костей; что на уме, то и на языке».

[12] Безысходная ситуация – в оригинале 虎落平阳 (hǔ luò píng yáng) – буквально «тигр спустился в долину»; в образном значении «потерять власть, лишиться влияния, утратить былое величие; нужда и отчаяние; безысходность; доведенный нуждой до крайности».

[13] Шакалы и волки – в оригинале 豺狼 (cháiláng) – образно о жестоких и алчных людях.

[14] Весна – в оригинале 韶华 (sháohuá) – в переводе «цветение, прекрасная пора, прелестные дни»; в образном значении «весна, молодость, юность».