9

9

Оливия

— Ты уверена, что с тобой все в порядке, ангел?

Я вздыхаю, поднимаясь по парадной лестнице.

— Да. Просто тяжелый день. Я не хотела тебя волновать.

Я позвонила ему сразу же, как только повесила трубку после разговора с Малакаем, в слезах, с разбитым сердцем, но когда он ответил, я замерла, не зная, что сказать.

Я не хочу, чтобы отец разочаровался во мне, и как бы я ни презирала Малакая, я не хочу, чтобы у него были неприятности из-за того, что он манипулировал своей младшей сестрой, заставляя ее совершать с ним сексуальные действия.

Я фыркнула, и он надулся.

— Ты мне врешь, но мы поговорим, когда я буду дома.

— Хорошо, - шепчу я. — Я люблю тебя, папа.

— Я тоже тебя люблю, ангел. Иди отдохни. Я принесу домой еду на вынос для тебя и твоего брата.

У меня отвисает челюсть, и я наклеиваю на лицо фальшивую улыбку.

— Спасибо.

Он кладет трубку, и я закрываю глаза, стою у своей двери и прижимаюсь лбом к дереву. У меня болит сердце - разве так бывает? Я чувствую себя так, будто мне изменил давний бойфренд или кто-то ударил меня прямо в живот и вырвал сердце.

Когда я захожу в свою комнату, Малакай сидит на моей кровати спиной ко мне, надвинув капюшон, и щелкает зажигалкой, задернув шторы так что моя темная комната светится.

Я застываю в дверном проеме, отступая в сторону.

— Убирайся, - процедил я. — Я не хочу даже смотреть на тебя.

Он поворачивается ко мне лицом, но я отвожу взгляд, отказываясь смотреть ему в глаза.

— Уходи, Малакай.

Я прижимаюсь к двери, изнемогая от слез.

— Все, что мы делали, закончилось. Я хочу, чтобы ты покинул мою комнату и больше никогда не приближался ко мне.

Он показывает, но я не смотрю на него.

Его мотоциклетные ботинки быстро приближаются ко мне, он хватает меня за подбородок, заставляя посмотреть на него, но я отвожу глаза в сторону. Я не хочу видеть его лицо и не хочу знать, какую отговорку он собирается придумать. Я хочу, чтобы он исчез из моей жизни - или хотя бы из моей гребаной комнаты.

— Ты можешь уйти? - спрашиваю я, мой голос ломается, раскалывается на две части, как и мое сердце. — Ты причинил мне боль, и я не могу на тебя смотреть.

Он закрывает мое лицо ладонями, прижимается лбом к моему, тяжело дышит, но я отстраняюсь, когда он пытается меня поцеловать, и рукой я, прежде чем успеваю подумать, бью его по лицу.

— Убирайся к чертовой матери!

Он снова пытается общаться с помощью рук, но я останавливаю его, хватаю его за пальцы, чтобы остановить все, что он собирается сказать. Это самый ужасный, самый унизительный способ обращения с ним, заставить замолчать его единственный способ общения, но мне все равно. Он причинил мне боль, и я не хочу слушать его версию.

Я пихаю его в грудь и иду к своему туалетному столику, хватаю самый большой флакон духов и бросаю в него, попадая в плечо.

— Уходи!

Он качает головой и идет ко мне, показывает: — Дай мне, блять, объяснить.

— Да пошел ты, - прорычала я, снова ударяя его по лицу, когда он подошел достаточно близко, его щека покраснела. — Я тебя ненавижу, ты понимаешь это, чертов чудик? Я ненавижу тебя за то, что ты обманул меня. За то, что манипулируешь мной, заставляя делать все для тебя.

Малакай снова пытается подать знак, но я хватаю его за пальцы, выкручиваю их, заставляя его скрипеть зубами от дискомфорта, но он не останавливает меня. Он как будто наслаждается болью, тем, как я бью его, каким голосом я кричу на него.

И этот маленький темный голосок в моей голове тоже наслаждается этим.

Я бьюсь о его грудь снова, снова и снова, пока он не хватает меня за запястья и не вжимает в стену. Его рот открывается, как будто он пытается что-то сказать, его губы формируются, из них не выходит ни звука, пока он не шепчет: —Ол... Ол... Н-Н....

Я качаю головой и уворачиваюсь от его руки, хватаясь за ручку двери.

—Уходи, - говорю я сурово. — Просто... просто уходи, Малакай. Здесь нечего решать.

— Мы собирались быть друг у друга первыми, - он подает знак, его глаза неуверенно ищут мое лицо. — Мы были...

Я отворачиваюсь от него и смеюсь, выхожу из спальни и быстро иду по коридору, качая головой.

— Я не гребаная девственница, Малакай. Я не была девственницей с шестнадцати лет!

Я поворачиваюсь к нему лицом и вижу его побежденные руки по бокам.

— И, видимо, ты тоже!

— Я не лжец, - показывает он. — Поверь мне.

— Я больше никогда тебе не поверю.

Я отворачиваюсь от него, но он хватает меня за волосы и поворачивает обратно, прижимаясь своим ртом к моему. Я бью его по груди, чтобы оттолкнуть, но оказываюсь прижатой к стене, когда его язык проникает между моих губ, а его рука обхватывает мою спину, пытаясь поцеловать меня.

Мои ногти впиваются в его щеку, и он шипит мне в рот.

Я пытаюсь ударить его коленом, но он хватает мою ногу и поднимает ее к своему бедру, и я не уверена, когда мои руки начинают перебирать его волосы или когда я начинаю целовать его в ответ, это умопомрачительно, и я не могу остановить мурлыканье, которое я издаю.

Малакай заманивает меня в свои коварные чары, поглощая мой рот, вероятно, зная, что это последний раз, когда я позволяю ему целовать себя. Это совсем другое ощущение. Я не единственная, кого он целовал, и он солгал. Он солгал, он обманул меня, и я должна его ненавидеть.

Я не должна прижиматься к нему, чувствуя, как удовольствие проникает в меня, и наслаждаться тем, как его язык с силой бьется о мой собственный.

Он покусывает и посасывает мой язык, крепче прижимая мою спину, а его рука ласкает мою попку.

Я вдыхаю воздух маленькими глотками, впиваясь зубами в его губы, стараясь сделать ему больно.

— Я ненавижу тебя, - задыхаюсь я, отстраняясь, чтобы посмотреть ему в глаза.

Он смотрит, как слеза скатывается по моей щеке, слизывает ее языком, а затем опускает голову к моему горлу, всасывая пульс и заставляя меня стонать.

Моя рука опускается между нами, под его пояс, и я обхватываю пальцами его член, ощущая пирсинг, проходящий по нижней стороне. Я глажу его, пока он метит мою шею, его хватка на моей заднице становится все более болезненной, когда он насаживается на мою руку.

Его сперма течет по моей руке, и я, толкнув его в грудь, опускаюсь на колени, на ходу стягивая с него байковую комбинацию. Его член вырывается на свободу, твердый, длинный и толстый, прямо передо мной.

Глядя на Малакая, я хватаюсь за его основание.

— Надеюсь, когда ты увидишь других, стоящих перед тобой на коленях, ты увидишь меня, свою невинную младшую сестру, с твоим членом во рту. Надеюсь, когда я уйду из твоей жизни, ты будешь скучать по этому зрелищу, потому что как только ты кончишь мне в горло, а я проглочу всю твою старшую братскую сперму, ты соберешь все свое дерьмо и уйдешь.

Он сглатывает, его ладонь прижимается к стене над моей головой.

— Ты понял?

Я надавливаю, впиваясь ногтями в его член, заставляя его вздрагивать и становиться еще тверже.

Кивнув, он обеими руками сжимает мои волосы и впивается в мой рот, затыкая его, когда пирсинг скользит по моему языку, а обруч на кончике ударяется о заднюю стенку горла.

Я глотаю его сперму, провожу языком по кончику, а он упирается лбом в стену, пыхтит, потеет, его хватка на моих волосах почти невыносима.

Я задыхаюсь после нескольких минут, когда он вбивается в мое горло, и когда он набухает еще больше, он вынимает член, и слюна соединяет мои губы с его членом. Он смотрит на меня сверху вниз, с ярость в глазах, и плюет мне в лицо.

— Какого х...

В следующее мгновение Малакай опрокидывает меня на спину и ложится сверху, проникая языком в мой рот и упираясь своим твердым членом в мои джинсы.

Он неслышно стонет и тянется вниз, расстегивая пуговицы и резко дергая их вниз. Он стаскивает их с моих ног и бросает за спину, отчего они летят вниз по парадной лестнице, на вершине которой мы находимся.

Наклонившись над моим полуобнаженным телом, он показывает: — Скажи мне, что ты любишь меня, сестренка.

— Нет, - кричу я.

Он ударяет кулаком по полу рядом с моей головой, и мое тело замирает.

— Скажи, что любишь меня. Скажи, что ты чувствуешь ко мне то же самое, что и я к тебе!

Я наклоняю подбородок вверх.

— Я не люблю тебя, Малакай. Я никогда не смогу полюбить такого человека, как ты.

Он напрягает челюсть.

— Потому что я не могу говорить? Потому что я не могу сказать тебе, как чертовски восхитительно ты выглядишь каждую секунду каждого дня? Потому что я не могу дышать, не находясь рядом с тобой? Такой, как я... Я другой... Я не могу быть нормальным для тебя. Я не могу защищать тебя, не используя кулаки или биту, не могу прикасаться к тебе, одновременно говоря, что ты для меня - все. Я не могу шептать тебе в губы сладкие слова и не могу, черт возьми, жениться на тебе, потому что я не только твой брат, но и дефектный.

Он поднимается на колени, его руки сходят с ума, когда он быстро показывает, его глаза красны от смеси душевной боли и ярости, которую я не знаю и понятия не имею, как он это держит в себе.

— Верь мне или не верь, но ты единственный человек в моей жизни, и так было всегда. И когда ты сделаешь свой последний вздох, или я сделаю свой, это ни хрена не изменится. Ты.. Моя. Моя чертова собственность, ты поняла?

Проходит мгновение. Еще одно. И еще одно, и я задыхаюсь, издавая тихий всхлип.

— Ты даже не можешь чувствовать любовь, так что все, что ты говоришь, - очередная ложь.

Я закрываю лицо, тело сотрясается от рыданий, сердце разбито из-за брата, которого у меня никогда не будет.

Я не смотрю на него, чтобы не видеть, что он показывает, потом он бьет меня по рукам, чтобы я посмотрела, но я отказываюсь и плачу еще сильнее.

Пока этот крик не переходит в стон, и Малакай не накрывает своим ртом бугорок моей киски, просовывая язык в мой вход. Я все еще не убираю руки от лица, даже когда я гонюсь за его ртом, когда он отстраняется, вздрагивая, когда он плюет на мой клитор и сосет нежную плоть моих складок. Он раздвигает пальцами мои губы и просовывает свое лицо между моих ног, перекрывая доступ кислорода.