Моя спина прогибается, и я вскрикиваю, обливая его язык своими соками, пока он трахает меня им, а его рука раздвигает мои ноги, чтобы еще больше открыть меня для него.

— О Боже, - стону я, дрожа от нахлынувшего оргазма. — Ты заставишь меня кончить, Малакай. Блять. Блять, блять, блять, - хнычу я, пытаясь двигать бедрами, но он удерживает меня на месте, захватывая мой клитор между зубами и сплевывая, посасывая, мои глаза распахиваются, когда он вводит палец в мою задницу одновременно с двумя пальцами в мою киску.

Я напрягаюсь, когда он освобождает свои пальцы и обхватывает мои бедра, а его язык проникает в мой вход, впитывая все мои соки, пока мои внутренние стенки трепещут.

— Ангел?

Голос моего отца доносится с нижней площадки лестницы, и мне каким-то образом удается приподняться на локтях, в то время как Малакай сжимает мои бедра, пот покрывает мою кожу, в то время как мой отец стоит с моими сброшенными джинсами в руке, на его лице написано унижение.

— Папа? - шепчу я, мои глаза закатываются, я откидываюсь назад, по спине пробегают мурашки, грудь становится нежной, пока мой брат продолжает пожирать меня, несмотря на присутствие моего отца.

Он бросается вверх по лестнице, останавливаясь, когда видит, кто уничтожает киску его малышки.

— Малакай!

Отец хватает его за плечо и пытается оттащить от меня, но хватка брата не ослабевает, как и движения его языка, и мы оба волочимся по полу, пока отец пытается оттащить его от меня.

Брат не останавливается, и я закрываю глаза, когда отец повторяет попытку. Его рот отсоединяется от моей киски, и я хнычу от потери, а в следующее мгновение Малакая оттаскивают от меня, и папа бьет его.

Из носа Малакая идет кровь, когда он встает, набирает что-то в рот, прежде чем схватить отца за челюсть и плюнуть ему в лицо.

— Твоя дочь чертовски вкусна, - говорит он. — Жаль, что она вся моя.

Осознание приходит, и отец гримасничает и вытирает лицо.

— Ты отвратительный кусок дерьма!

Он бросается на Малакая, который, ухмыляясь, снова и снова бьет кулаком по лицу нашего отца.

Я подгибаю колени, чтобы спрятаться, и прижимаюсь к стене, когда он хватает воротник пиджака отца и с такой силой бьет его головой в лицо, что он падает назад.

— Она твоя чертова сестра! - кричит отец, пытаясь подняться, размазывая кровь по лицу, а Малакай тихо смеется, вытирая тыльной стороной ладони рот, размазывая кровь, капающую из носа, а затем бьет его ногой по лицу.

— Прекрати, - рявкаю я. — Не смей больше его бить.

Он переводит взгляд на меня, и я замираю на месте.

Но тут он сжимает руки в кулаки, его челюсть напрягается, как будто в его вены впрыснули жидкую ярость. Он хватает отца за волосы и бьет его коленом в лицо, отбрасывая назад, а затем набрасывается на него, обрушивая на его лицо кулак за кулаком, удар за ударом.

— Остановись! - кричу я, пытаясь оттащить Малакая от него, но он отталкивает меня и тащит нашего отца к лестнице, поднимая его и пиная на каждой ступеньке.

По дороге он ударяется головой, и когда я пытаюсь подбежать к нему, Малакай хватает меня за волосы на затылке, заставляя спуститься следом за ним. Я бью его по рукам, царапаю, кричу, чтобы он отпустил меня, но когда мы добегаем до нижней ступеньки лестницы, мой отец лежит на полу, из его головы течет кровь.

— Нет!

Я бросаюсь к нему, и Малакай меня отпускает. Я зажимаю щеки отца между ладонями, кровь заливает его лицо.

— Папа? Папа, ты меня слышишь?

Присутствие позади меня заставляет меня замереть, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть Малакая, стоящего на коленях позади меня и поглаживающего свой член от основания, вверх по всем его пирсингам, подкручивая кончик. Его нижняя губа зажата между зубами, и я задыхаюсь, когда он задирает мою рубашку вверх и на задницу.

Я пытаюсь сесть, но он хватает меня за волосы и удерживает на четвереньках, прижимая мою голову к груди отца. Его сердце бьется так быстро, как барабан, когда Малакай подносит головку своего члена к моему входу.

Он не собирается...

Вопреки внутреннему смятению и страху, что папа может умереть, моя киска болит от желания. Это мерзко, неправильно и тошнотворно, но мне нужен он внутри меня.

Он трется своим пирсингом о мою сердцевину, разгоняя мое возбуждение, его пальцы все глубже впиваются в мой затылок, когда он вводит головку дюйм за дюймом, и мое дыхание сбивается от толщины, от того, как мое тело не может вместить его размеры, его обхват почти распирает меня, когда он погружается в меня до самой рукояти.

Его дыхание сбивчиво, и я уверена, что если бы он использовал свой голос, то это были бы глубокие, приятные стоны, когда он выходит и снова входит в меня, как молоток в гвоздь. Мне трудно дышать от того, насколько сильные ощущения я испытываю. Теплая жидкость собирается вокруг моих коленей, и я знаю, что это кровь моего отца.

Мое тело подается вперед каждый раз, когда Малакай входит в меня, и я чувствую себя такой грязной из-за того, что наслаждаюсь этим. Я наслаждаюсь тем, как мой брат трахает меня, лежащую на обмякшем теле моего отца. Его сердце бьется, но кровь все еще течет вокруг меня, и я вскрикиваю, когда Малакай шлепает меня по заднице и начинает двигаться сильнее и быстрее, толкая меня и отца на полу, когда он наматывает мои волосы на свой кулак и оттягивает ими мою голову назад.

Он прижимается бедрами к моим, держит меня за них, и его толчки становятся еще мощнее. Металлическая линия его члена трется о мое сладкое место, и я закатываю глаза, мои нервные окончания обжигают, когда я хнычу.

— Сильнее, - стону я, стыдясь того, что мне нравится чувствовать, как его член заполняет меня. — Сильнее, Малакай.

Он делает это. От каждого толчка его бедер мои легкие грозят загореться, а боль на коже головы от того, что он дергает меня за волосы, так приятно скручивает мой позвоночник, что в моем зрении появляются звезды.

Брат наклоняется вперед, прижимаясь ко мне спиной, и наклоняет мою голову, чтобы поцеловать меня. Это жестоко, до синяков, и он впивается в меня, глотая мои стоны, мои позывы двигаться быстрее, глубже, чтобы я кончила на его член.

Он тяжело дышит мне в рот, замедляя свои движения, проникая глубже и проводя металлом по тому месту, которое заставляет меня напрягаться всем телом.

— Ты заставишь меня кончить на члене моего старшего брата? - шепчу я.

Он кивает, рот открыт, он неслышно стонет и отпускает мои волосы, проводя рукой по моим ребрам, между грудей, чтобы сжать мое горло.

Мои слова прерываются вместе с воздухом, и я чувствую, как Малакай вжимается в меня. Мои внутренние стенки сжимаются вокруг его члена, и приятный жар проникает от пальцев ног до самого сердца, когда я беззвучно вскрикиваю и кончаю на его член.

Я снова и снова сжимаюсь вокруг его толщины, выгибаю спину, а он замирает, находя свою разрядку, наполняя меня каждой каплей своей запретной спермы.

Он задерживается на месте лишь на секунду, прежде чем вынуть и оттолкнуть себя от меня. Он стоит, а я приподнимаюсь на ладонях, видя всю кровь, которая, как я и не подозревала, впиталась в мое лицо, руки и грудь.

Мои руки трясутся, хотя и не так сильно, как ноги, когда я сажусь на корточки, и я смотрю на Малакая, как он убирает член, вытирая лицо, его грудь вздымается и опускается. Я смотрю на тело отца, истекающее кровью и дергающееся, и мои расширенные глаза снова обращаются к Малакаю. Ему, кажется, все равно, пока я тянусь вниз, чтобы проверить пульс отца, слабый, но есть.

— Папа, оставайся со мной. Я отвезу тебя в больницу, - говорю я дрожащим голосом, натягивая трусики и джинсы, из которых уже вытекает сперма Малакая.

Я протискиваюсь мимо брата и бегу на кухню, ударяя кулаком по кнопке экстренного вызова на стене, посылая сигнал ближайшей полицейской машине и скорой помощи.

Я оглядываюсь на Малакая, когда он идет за мной к телу отца.

— Я дам тебе фору, - рычу я, дрожа от страха: сирены уже звучат неподалеку. — Беги, Малакай.