Главой Creedmoor был врач по имени Гарри ЛаБерт, который не был человеком, которого можно назвать особо приветствующим новые идеи. ЛаБерт наслаждался властью, которой его наделили как главу приюта. Он жил в роскошном доме на территории больницы, известном как особняк директора. Его кабинет в административном здании всегда был заперт: если вы хотели его увидеть, то должны были войти по звонку. Иногда ЛаБерт мог показаться не столько врачом, сколько тюремным надзирателем. Один из современников Артура в Creedmoor описывал это место как "тюрьму на шесть тысяч коек". ЛаБерту нравилось существующее положение вещей, и он, похоже, не стремился придумывать новые креативные решения, которые могли бы освободить этих людей из замкнутого царства, которым он руководил. "Совет директоров с большим удовлетворением отмечает благотворное влияние телевидения на пациентов", - говорилось в одном из годовых отчетов Creedmoor, . Такого беспокойного и амбициозного человека, как Артур Саклер, подобная самоуверенность могла только раззадорить, а Артур и ЛаБерт не были в хороших отношениях.
Но в разговоре с братьями Артур начал задумываться над проблемой психических заболеваний. Что, если и евгеники, и фрейдисты ошибались? Что, если ответ кроется не в генах пациента и не в жизненном опыте, а в нарушениях химии мозга?
Как оказалось, Мариэтта Лутце не нуждалась в работе в Creedmoor: она нашла стажировку в другой больнице в Квинсе. Но когда она навестила Артура Саклера, чтобы узнать о Creedmoor, он воспользовался случаем и снова пригласил ее на свидание. На этот раз Мариэтта согласилась. Так случилось, что Артур должен был посетить медицинскую конференцию в Чикаго, и он спросил, не хочет ли она сопровождать его. С момента приезда в Нью-Йорк Мариэтта была настолько сосредоточена на работе, что не ездила больше нигде в стране. Поэтому она согласилась. В один прекрасный день она надела черный костюм и широкополую шляпу и отправилась в центр Манхэттена. Они договорились встретиться на Центральном вокзале. Но на поезде они не поехали. Вместо этого Мариэтта обнаружила Артура, который ждал ее на улице у вокзала в массивном красивом кабриолете Buick Roadmaster полуночно-синего цвета.
Во время долгой поездки в Чикаго Мариэтта рассказала Артуру о своей биографии. Она выросла в благополучной семье; они владели известной немецкой фармацевтической компанией под названием Dr. Kade. Мариэтта рассказала о своем опыте во время войны. По ее словам, несмотря на то, что она была студенткой медицинского факультета в Берлине, она мало представляла себе ужасы, разворачивавшиеся вокруг нее. Многие американцы, узнав, что она недавно эмигрировала из Германии, становились враждебными, бросая ей вызов по поводу ее личной истории. Но только не Артур. Если он и относился к ее рассказу о войне скептически, то не высказывал этого. Вместо этого он внимательно слушал.
Мариэтта не была полностью оторвана от боевых действий. На самом деле она была замужем за немецким морским офицером. Его звали Курт. Он был хирургом и был немного старше ее; они познакомились и поженились во время войны, но прожили вместе всего месяц, прежде чем Курт отправился на службу. Он был захвачен американскими войсками в Бресте и отправлен в лагерь для военнопленных. Некоторое время Курт писал ей письма - маленькие записки, которые он писал на папиросной бумаге и которые ему удавалось тайно выносить из тюрьмы. Но он пробыл в плену так долго, что в конце концов брак распался.
Артуру - американскому еврею, не понаслышке знавшему, что такое антисемитизм, в студенческие годы протестовавшему против прихода Гитлера, в семье которого немцев ненавидели не меньше, а может, и больше, чем у других американцев, - было странно слушать рассказ Мариэтты. Но ведь и сам Артур до недавнего времени работал на принадлежащую немцам компанию Schering. Возможно, в Мариетте, этой тевтонской красавице, похожей на Ингрид Бергман из "Касабланки", было что-то экзотическое, и к тому же она была доктором медицины. В послевоенной Америке росла ксенофобия, но одной из неизменных черт Артура Саклера было сильное любопытство к людям и культурам, которые радикально отличались от его собственной. По дороге в Чикаго Артур мало рассказывал о себе, заметила Мариэтта, предпочитая задавать вопросы своим спокойным голосом. Это составляло приятный контраст с ее предыдущим опытом общения с американскими мужчинами: мало кто из них, казалось, воспринимал ее всерьез как взрослого человека, тем более врача. Но Артур просто впитывал ее рассказы. В то время Мариэтте показалось, что этот дисбаланс - простое проявление незамутненного любопытства. Лишь позже она поняла, что в скрытности Артура есть определенная склонность к тайне.
Когда они вернулись из Чикаго и Мариэтта вернулась в Больницу Квинс Дженерал, цветы стали поступать в ее палату целыми букетами. Это было изобилие цветов, неловкость цветов, каждый день появлялись новые букеты. Артур, бывший разносчик цветов, присылал ей замысловатые корсажи, которые Мариэтта не могла надеть во время обхода. И он начал звонить ей в больницу, прерывая ее работу, в любое время, , чтобы выразить свою страсть.
"Я должен увидеть тебя сейчас", - говорил он посреди ночи.
"Я не могу", - протестовала Мариэтта. "Я устала".
"Я должен тебя увидеть", - надавил он. "Когда?"
Его сосредоточенность казалась подавляющей. И все же что-то было в Артуре Саклере - его жизненная сила, его упорство, не терпящее возражений, его видение. Когда ты находишься рядом с Артуром, думала Мариэтта, кажется, что все возможно. Не существовало такого понятия, как непреодолимое препятствие. Когда Мариэтта узнала, что у Артура Саклера, с которым она встречалась, уже есть жена и двое детей, Артур отнесся к этому как к мелочи, незначительной формальности, которая не должна замедлять их отношения.
Однажды в Кридмуре братья Саклер выделили по несколько долларов на покупку кролика. Если лечение электрошоком хотя бы в некоторых случаях помогает, братья хотели понять, почему. Что такого в том, что электрошок воздействует на мозг пациента, что приносит ему некоторое облегчение? Они подключили кролика к электрошоковому аппарату в Кридмуре, прикрепив электроды к одному из его висячих ушей. Затем они применили шок. Наблюдая за кроликом, братья заметили, что кровеносные сосуды в ухе сразу же набухли кровью. Несколько секунд спустя они заметили, что кровеносные сосуды в другом ухе кролика - том, которое не получило удара током, - тоже набухают. Оказалось, что электрический ток выделил какое-то химическое вещество, которое, попав в кровоток в противоположном ухе, расширило сосуды. В этот момент братья вспомнили о гормоне организма под названием гистамин - химическом веществе, которое, как они знали, высвобождается при повреждении тканей, вызывая расширение сосудов. Что, если причина, по которой лечение электрическим током работает, заключается в том, что выделяет гистамин в кровь, заставляя сосуды расширяться и доставлять больше кислорода к мозгу? И если это так, то нельзя ли просто вводить гистамин напрямую и отказаться от шока?
Саклеры начали проводить эксперименты на пациентах в Кридмуре. С клинической точки зрения промышленные масштабы Кридмура всегда были недостатком: слишком много пациентов, слишком мало персонала и всегда какие-то неотложные дела. Но если вы изучаете психические заболевания, а не просто лечите их, размер популяции пациентов становился преимуществом. Это был набор данных. Артур был так воодушевлен перспективами этого исследования, что заманил своего старого наставника, Ван О, присоединиться к братьям в Кридмур.
Когда они ввели гистамин сорока пациентам с диагнозом "шизофрения", почти у трети из них состояние улучшилось настолько, что их можно было отправить домой. Некоторые пациенты, не поддававшиеся никаким другим методам лечения , действительно реагировали на гистамин. Опираясь на эти исследования, братья Саклер опубликовали более сотни медицинских работ. Их целью было, по их словам, проследить "химические причины безумия". Благодаря своему необычному опыту редактора, директора по маркетингу и админа Артур знал, как привлечь внимание прессы. "Врачи считают, что нашли средство для лечения психических заболеваний без госпитализации", - сообщала газета The Philadelphia Inquirer. Братья предсказывали, что их открытие может удвоить число пациентов, которых можно будет выписать. В статье в журнале Better Homes and Gardens с большой долей гиперболизации утверждалось, что "теория химической активности Саклеров столь же революционна и почти столь же сложна, как относительность Эйнштейна".
Из газетных вырезок следовало, что эта троица братьев из психиатрической больницы в Квинсе, возможно, наткнулась на решение медицинской загадки, которая не давала покоя обществу на протяжении тысячелетий. Если проблема психических заболеваний кроется в химии мозга, то, возможно, химия сможет найти решение. Что, если в будущем лекарство от безумия будет таким же простым, как прием таблетки? Газета Brooklyn Eagle прославила Саклеров как соседских мальчишек, ставших хорошими. "Просто три ученика средней школы Эразмус Холл - братья - пошли по одной тропе", - заявила газета, добавив: "Теперь у них у всех офисы на Манхэттене".
В прессе редко проводили различия между братьями, называя их просто "Саклеры", но Артур оставался лидером - его авторитет только укрепился после смерти Айзека Саклера. Братья были в Кридмуре, когда узнали, что него случился сердечный приступ, и поспешили к его постели. В последние часы жизни разум Айзека был еще ясен, и он с нежностью вспоминал о своей семье. Он сказал Софи, что до сих пор помнит голубое платье, в котором она была, когда он впервые увидел ее. А сыновьям он сказал, что сожалеет о том, что не может оставить им никакого наследства, кроме своего доброго имени. Это стало для Исаака мантрой. Если ты потерял состояние, ты всегда можешь заработать другое, говорил он. Но если вы потеряете свое доброе имя, вы никогда не сможете его вернуть.