В этот период не один человек, общавшийся с Эстер, утверждал, что ей часто давали подписывать документы, не зная, что именно она заверяет своей подписью.

Подача заявлений, деклараций и утверждений не прекращалась. Иск превращался в настоящее судебное шоу, потенциально способное привести к противостоянию между бабушкой и внучкой. В феврале Бойд ходатайствовал о том, чтобы Эстер дала показания. Неудивительно, что это предложение было решительно оспорено; адвокаты In-N-Out и Эстер Снайдер упорно боролись за то, чтобы не допустить ее к даче показаний, ссылаясь на то, что она слишком слаба и что перспектива многочасового допроса, который может быть стрессовым и изнурительным, еще больше навредит ей. Адвокаты Бойда предложили дать Эстер возможность получить показания по видеозаписи в ее доме. К концу марта Бойд утверждал, что у него состоялся телефонный разговор с Эстер , в котором она выразила готовность дать показания. Однако 20 апреля Эстер подписала заявление, в котором утверждала обратное.

Не обошлось и без юридических упражнений. 13 апреля Джеймс Моррис, адвокат Эстер, подал в суд ходатайство об отклонении принудительного снятия показаний своей клиентки. Он представил в Высший суд Лос-Анджелеса письма и подписанные декларации, свидетельствующие об ухудшении здоровья матриарха In-N-Out, от двух ее врачей - доктора Джеймса П. Ларсена, специализирующегося на внутренней и гериатрической медицине, и кардиолога доктора Кеннета Р. Ютзи. Ослабленное физическое состояние Эстер, утверждали врачи, не только не позволяет ей участвовать в даче показаний, но и причиняет ей еще больше боли и, возможно, даже ускоряет ее смерть.

На 26 апреля было назначено слушание, на котором решался вопрос о возможности допроса Эстер. По мере приближения даты защита Бойда, похоже, собрала несколько важных доказательств, подкрепляющих его позицию. Показания Эстер могли стать решающими. 25 апреля племянница Эстер Элис Месерв Манас подписала заявление в суд, в котором описала Эстер как человека, не обрадованного отстранением Бойда от должности и сильно взволнованного тем, что она слышала о действиях, происходящих на корпоративном уровне. Во время недавнего визита к тете Манас заявила, что Эстер "выразила мне свое недовольство тем, что компанией управляет не "семья", и фактически выразила свой гнев по поводу того, что Марк Тейлор вообще в этом участвует, потому что он не является членом семьи Снайдер". Во время продолжительного телефонного разговора между ними 20 апреля 2006 года Эстер сказала, что она "не помнит, чтобы увольняла Ричарда Бойда по причине, и заявила, что никогда бы этого не сделала - что Ричард Бойд был тем, кого она хотела видеть в бизнесе и трастах". После того как Манас высказала свои мысли о том, что Тейлор, похоже, управляет компанией в одиночку, Эстер расстроилась и сказала племяннице, что Марк Тейлор не является "большим сыром, он просто думает, что он большой сыр, но он не большой сыр".

По словам Манаса, две женщины обсудили предстоящие показания Эстер. Несмотря на то что Эстер не согласилась с идеей видеосъемки, она выразила готовность дать показания. При этом она отвергла любые предположения о том, что слишком больна для этого. "Ей трудно передвигаться, - объяснил Манас, - но она, конечно, может говорить". Сама Манас, похоже, была озадачена, когда узнала о подписанном 20 апреля заявлении своей тети, в котором говорилось, что Эстер не хочет давать показания. Это, по словам Манас, "прямо противоречило тому, что она мне говорила". Сама Манас выглядела взволнованной. "Мне неясно, почему именно ее голос заглушается", - воскликнула она. "Разве она не имеет права хотя бы высказать свои мысли, какими бы они ни были, что бы она ни вспомнила?"

Потрясение, казалось, отозвалось в нескольких углах. Не один человек отметил, что внутри компании Ричард Бойд был тем, кому Эстер доверяла безгранично. Ведь помимо того, что его включили в совет директоров и сделали содоверительным собственником семейных трастов, Бойд утверждал в своих судебных документах, что в 2004 году он был назначен соисполнителем завещания Эстер и коконсерватором на случай, если ей понадобится назначение такового.

В одиннадцатый час юридическая команда Бойда представила потенциально опасное доказательство: расшифровку тридцатичетырехминутного телефонного разговора между Эстер Снайдер и Элизой Бойд, женой Ричарда, записанного после того, как Эстер позвонила в дом Бойдов в Вест-Ковине. Звонок был сделан около пяти часов вечера 25 апреля 2006 года. Это произошло за день до того, как судья должен был принять решение о принудительном допросе Эстер.

На протяжении всего разговора Элиза Бойд выясняла у Эстер, что именно происходило между ее мужем, Линси, Марком и In-N-Out Burger. Эстер, казалось, была поражена обвинениями в адрес Бойд. "Я не могу обойтись без Рича. Я не могу обойтись без Рича Бойда, не так ли?" - говорит она в какой-то момент. Когда Элиза сообщила ей, что охранники не пустили Бойда в ее дом, Эстер отреагировала с не меньшим удивлением. "Они не говорят мне, когда проходит заседание совета директоров", - воскликнула она. И Эстер дала понять, что не хочет, чтобы Марк Тейлор управлял компанией. Тейлор, по ее словам, "хотел бы, чтобы я умерла".

Как оказалось, стенограмма ставит под сомнение многие заявления и утверждения, которые она ранее сделала против Бойда.

Элиза Бойд: Но вы хотели уволить Ричарда, Эстер?*

О нет. Я хочу оставить его.

Вы хотите оставить его, не так ли?

Эстер Снайдер: Он делает то, что должны делать хорошие друзья. Без него.... Он защищает меня.

...

ЭЛИЗА БОЙД: Марк Тейлор и Линси используют вашего адвоката, чтобы получить от вас подписи.

Эстер Снайдер: О.

Элиза Бойд: Потому что я думаю, что каждый раз, когда ваш адвокат приходит к вам домой, чтобы вы что-то подписали, он говорит вам, что это о чем-то другом, а вы не читаете.

ЭСТЕР СНАЙДЕР: Хм-м-м.

И поскольку вы доверяете ему, вы подписываете все, что угодно, и поэтому они всегда пытаются что-то сделать против Ричарда.

ЭСТЕР СНАЙДЕР: Мммм...

...

Элиза Бойд: И мы пытаемся доказать, что это неправда. Что вы не увольняли его, что вы не делали ничего подобного.

Эстер Снайдер: Нет, я не хотела, чтобы он уходил.

Элиза Бойд: Нет. Он тоже не хотел уходить. Я имею в виду, он не хотел оставлять вас. Он не хотел, понимаете, он хотел сделать то, что должен был сделать, но теперь со всеми этими адвокатами. Ты знаешь, что у Линси семь адвокатов, работающих против Ричарда.

О, Боже.

...

Я... я никогда не видела Линси.

О, вы никогда ее не видели?

Только если я не на встрече или что-то в этом роде. Она не заходит в дом.

Элиза Бойд: Это очень плохо, потому что, знаете что, вы тот, кто создал In and Out. Если бы не вы, никто бы там ничего не делал.

Эстер Снайдер: Совершенно верно.

И Линси ничего бы не получила, если бы не вы.

ЭСТЕР СНАЙДЕР: Ммм...

Элиза Бойд: И... В общем, они захватили компанию. Они управляют ею прямо сейчас и делают всякие безумные вещи. Но я не знаю, вы знаете, Ричард все еще борется... мы все еще будем бороться в суде, и надеюсь, вы знаете, правда выйдет наружу. Но именно по этой причине мы должны записывать ваши разговоры, потому что они говорят противоположное тому, что вы нам говорите. Они говорят, что вы не хотите видеть Ричарда. Вы ему не доверяете.

Нет. Я хочу его увидеть.

Элиза Бойд: И, знаете, они говорят, что он украл деньги, что он украл деньги у In and Out.

О, Боже.

И вы не знаете, вы знаете, что он никогда бы не сделал этого с Эстер.

Эстер Снайдер: Нет.

Он никогда не украдет, он ничего у вас не украдет.

Эстер Снайдер: В любом случае, я думаю, что они забирают у меня всех моих друзей.

...

Надеюсь, Господь позволит мне пожить еще немного, пока я все не улажу.

26 апреля судья Высшего суда Лос-Анджелеса постановил, что Эстер может давать показания в течение трех дней двухчасовыми блоками.

По некоторым данным, по мере того как борьба продолжалась, здоровье Эстер все больше ухудшалось. Мередит Стайтс , хотя и жила в Аризоне, навещала бабушку раз в месяц. Иногда они просто сидели и смотрели фильмы, а во время других визитов только и делали, что разговаривали. "Ей очень нравилось, что у нее есть компания", - вспоминает Мередит. "Она говорила об офисе - ей не хватало туда ходить. Она говорила, что сотрудники были так добры". Во время их совместного времяпрепровождения Эстер обычно просила Мередит остаться. "Она сказала мне, что я могу задерживаться допоздна, и она не скажет моей маме. Мне было уже за двадцать, и я жила самостоятельно. Это было очень мило".

В начале мая Вольф Кейлс прилетел в Калифорнию, чтобы нанести один из своих регулярных визитов. Прибыв на место, он решил отправиться прямо к дому Эстер в Глендоре, поскольку все его попытки дозвониться до нее оказались безрезультатными. Прибыв на место, Кейлз был ошарашен увиденным. Не в силах самостоятельно передвигаться, Эстер лежала на кровати в гостиной с включенным телевизором. Он нашел ее слабой, "изолированной" и вообще не понимающей, что происходит вокруг нее. Когда Кахлес сказал ей, что несколько раз пытался дозвониться до нее, "она не знала, что ей поменяли телефон", - сказал он. Более того, она пожаловалась: "Теперь я знаю, почему мне не звонили".

Когда Кейлз заговорил о судебной тяжбе между Бойд, ее внучкой и компанией, "она выглядела растерянной и расстроенной", - вспоминал он позже. "Она не знала, что происходит в компании. Я говорил с ней о том, как они подали в суд на Бойда и как они заявили, что он украл деньги. Она сказала: "Он должен был прийти и поговорить со мной". Она не знала, что его выгнали".

Кахлес покинул дом Эстер глубоко опечаленным, расстроенным тем, что эта "красивая женщина", которая так гордилась своей компанией, осталась практически одна в своем большом доме. "Она сказала мне, что единственным удовольствием для нее был просмотр старых фильмов по телевизору", - с горечью вспоминает он. "Она называла его своим окном наружу". Все еще сохраняя хронический оптимизм, Эстер "благодарила Господа за то, что у нее еще есть зрение". Уходя, сказал Кейлз, Эстер сказала ему: "Моя дверь всегда открыта".