В регионе вокруг Уханя эта политическая борьба была подкреплена экологическим кризисом. В древние времена люди заметили, что рис процветает на влажных полях, образующихся после весенних наводнений. Они попытались воссоздать эту экосистему более предсказуемым способом: поселились на постоянное и ненадежное место рядом с бурлящими водами Янцзы и ее притоков, используя дамбы и плотины для ограничения наводнений и создавая миниатюрные водно-болотные угодья в виде рисовых полей. Государства поощряли такой оседлый образ жизни, поскольку он создавал богатое население, которое было легко контролировать, призывать в армию и облагать налогами - если, конечно, оно не сбегало, чтобы жить в качестве цзяньху.
Но с ростом населения Китая за последние 250 лет этот хрупкий баланс нарушился. Люди все чаще перебирались ближе к рекам, застраивая болота, которые действовали как естественные губки, провоцируя все большие наводнения, потоки беженцев и вспышки холеры - цикл, который историк китайской гидрологии Крис Кортни называет "современным режимом бедствий". Экономика процветала, но и отсталые слои населения жили по правилам цзяньху.
Современная инженерия ограничила эти наводнения, но люди продолжают находить новые способы победить природу. Лучший пример тому - один из недавних кризисов здравоохранения в мире, возникший в Ухане, - современная версия режима политико-экологической катастрофы.
На этот раз толчком послужило то, что коронавирус, распространенный среди животных, перешел на людей в 2019 году. Точная причина неясна - возможно, люди употребляли в пищу диких животных, которых продавали на грязных и плохо регулируемых рынках. А может быть, попытки исследовать коронавирус пошли не по плану и произошла утечка из лаборатории. В любом случае, кризис усугубила политическая система Китая. Если раньше она поощряла сидячий образ жизни вблизи опасных водных путей, то теперь игнорирует передовой опыт в области общественного здравоохранения. Почти двумя десятилетиями ранее аналогичные условия привели к распространению коронавируса от животных к людям. Эта болезнь, тяжелый острый респираторный синдром, или атипичная пневмония, высветила ряд решаемых проблем, таких как ограничение торговли дикими животными, улучшение гигиены на рынках и совершенствование структур общественного здравоохранения.
Однако в итоге были усвоены лишь некоторые уроки. Государство создало новые бюрократические структуры для контроля за здоровьем населения и построило лаборатории с высокотехнологичным оборудованием. Но в глубине души государство по-прежнему ориентировалось на узкий круг целей, в первую очередь на экономический рост и политический контроль. Поэтому у него не хватало потенциала для борьбы с гигиеной на рынках (или, тем более, в китайских больницах, где часто бывает грязно). Ему также не хватало смелости препятствовать потреблению экзотических животных, которое оставалось популярной практикой среднего и высшего классов. Когда болезнь обнаружилась, правительство не только замерло, но и усугубило ситуацию, арестовав осведомителей и опубликовав вводящие в заблуждение заявления. Когда оно наконец отреагировало, прошло уже четыре недели, и вирус успел закрепиться.
Неправильное обращение правительства с "Ковид-19" сопровождалось возрождением "цзяньху". На этот раз контр-историки, журналисты и кинематографисты бросили вызов железной руке государства, задокументировав, как оно создало очередной кризис. Они заставили правительство признать ошибки и показали, что, несмотря на сообщения об их гибели, они продолжают существовать в современных китайских захолустьях, готовые начать действовать, когда государство ослабит бдительность.
16 января 2020 года Ай Сяомин вернулась в Ухань после короткой поездки к старым друзьям в Гуанчжоу. На следующий день она услышала о вирусной простуде, но отмахнулась от нее: была зима, и вирусы не были редкостью. Главное внимание она уделяла своему отцу, которому сейчас было 95 лет и он был прикован к постели. Ему нужна была новая сиделка, потому что прежняя переехала, и она посетила несколько больниц, чтобы найти такую. Ничто не показалось ей необычным. 19-го числа до нее снова дошли слухи о новом виде пневмонии, но она не придала этому значения. Вдруг на следующий день все заговорили о странной болезни, распространяющейся среди населения. Но государственные СМИ предлагали лишь информационный вакуум. Ухань охватила паника.
Через три дня, 23 января, правительство внезапно ввело драконовские ограничения. Примерно 57 миллионов человек в Ухане и пятнадцати близлежащих городах останутся запертыми в своих домах до 8 апреля, что Всемирная организация здравоохранения назвала "беспрецедентным в истории общественного здравоохранения". Люди не получили никакого предупреждения, и у многих не было еды и других предметов первой необходимости. Ухань быстро превратился в город-призрак. Многие люди были охвачены паникой и страхом - когда же это закончится? Каков был план?
Как и миллионы других людей в Ухане, Ай в первую очередь заботилась о своей семье. Она отправилась в аптеки, чтобы купить необходимые вещи для ухода за отцом: ватные тампоны, дезинфицирующие средства и слабительные. Дезинфицирующие средства уже были в дефиците, поскольку люди считали (как выяснилось позже, ошибочно), что вирус может легко передаваться на поверхностях. Как и в других частях света, маски быстро раскупались, а аптеки взвинтили цены. До китайского Нового года оставалось всего два дня, 25-го числа, но огромный поток людей, приехавших на воссоединение семей, остановился. Впервые с момента своего открытия более века назад главный железнодорожный вокзал в деловом районе Уханя Ханькоу закрылся.
Ай быстро подключилась к местным волонтерским организациям. 29-го числа она присоединилась к команде, которая доставила шестьдесят пять сотен комплектов средств индивидуальной защиты в больницы и общественные центры. Они также собрали 600 000 юаней (почти 100 000 долларов) в качестве пожертвований. Ай облачилась в белый защитный халат, надела двойную маску и присоединилась к команде, чтобы своими глазами увидеть ситуацию.
То, что она увидела, повергло ее в шок. Ее команда передавала оборудование сотрудникам общинного центра, у которых не было никакой защиты, кроме хлопчатобумажных масок. Комплекты защитной одежды были желанными, но недостаточными; Ай сказали, что одноразовые халаты будут использоваться повторно.
Ай не знала, что делать с этой информацией. В прошлые годы она взяла бы с собой цифровую камеру и попыталась бы заснять катастрофу, как она разворачивается. Но ей нужен был как минимум один помощник, и она не хотела рисковать, заражая его. Кроме того, ей нужно было думать об отце. Если бы она занялась дальнейшим расследованием, то рисковала бы принести вирус домой. Поэтому Ай поступила так же, как тысячи других китайцев: она опубликовала свои нефильтрованные мысли в Интернете. И, к ее удивлению, эта статья не прошла цензуру. Ай начала писать больше, присоединившись к потоку критики в адрес правительства.
Первая статья Аи была посвящена судьбе довольно малоизвестного офтальмолога по имени Ли Вэньлян. Он был маловероятным центром гнева китайцев на правительство, но, возможно, в этом и был смысл. Он был обычным, аполитичным человеком. Но в конце декабря 2019 года друг из Уханьской центральной больницы передал ему карты пациентов, страдавших, как казалось, от новой разновидности атипичной пневмонии. Их поместили в карантин, но болезнь, похоже, распространялась.
Ли поступил так, как поступили бы многие китайцы: он не стал выступать с призывом в своих публичных социальных сетях. Он не развернул плакат в центре Уханя и не написал открытое письмо властям. Именно так поступил бы диссидент. Вместо этого он воспользовался приложением WeChat, чтобы связаться с группой друзей и предупредить их о новой болезни. В доказательство своих слов он приложил диаграммы и компьютерную томографию грудной клетки пациента.
"Карантин в отделении неотложной помощи", написал он о семи пациентах, заболевших загадочным недугом. "Членам семей и родственникам следует принять меры предосторожности".
Этого оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание службы общественной безопасности, которая следит даже за частными дискуссионными группами WeChat. В тот же день, 29 декабря, полиция доставила его на допрос. Через три дня они заставили его подписать заявление о том, что его поведение было "незаконным". Его заставили написать ming bai le, или "я понимаю", и поставить отпечаток большого пальца красными чернилами.
Затем 31 декабря правительство ввело общественность в заблуждение, заявив в своем заявлении, что вспышка пневмонии произошла на рынке диких животных, но ее "можно предотвратить и вылечить". Заявление было позднее удалено (но его можно найти в интернет-архиве).
Предупреждение Ли было одним из многих, которые просочились в то время. Еще семь человек были задержаны, и всем им были предъявлены обвинения в распространении слухов. В одном из самых распространенных интернет-мемов телевизионные выпуски новостей по всему Китаю 3 января повторяли одно и то же: распространители слухов вводят население в заблуждение и будут жестоко наказаны.
Точная последовательность событий будет обсуждаться еще долгие годы, но ясно, что местные лидеры скрывали существование вируса около месяца. Вероятно, они опасались, что признание факта такой вспышки может подорвать их карьеру. На январь было назначено важное заседание правительства, а праздники были не за горами. Поэтому власти замалчивали новости, надеясь, что на самом деле все не так серьезно и все пройдет само собой.