На самого Ванга оказали влияние многие мыслители. В детстве, когда он рос в маоистском Китае, он тайком читал работы Бертрана Рассела и проникся его идеей личной свободы. В Питтсбурге он также прочитал Мишеля Фуко и его описание властных отношений между людьми и государством. Помимо влияния на мышление Ванга, Фуко также полезен для объяснения роли самого Ванга в китайском обществе. Фуко описывает, как интеллектуалы перешли от рассуждений на универсальные темы - свобода, мораль, существование - к конкретным областям, в которых они обладают специальными знаниями. Используя эти знания, они могут эффективно вмешиваться в общественные дискуссии, часто выступая от имени уязвимых групп, таких как бедные, иммигранты или больные ВИЧ/СПИДом.
На Западе это началось в середине XX века, но в Китае это стало возможным только с цифровой революцией. Это позволило китайским мыслителям снимать фильмы и публиковаться независимо от контролируемых правительством студий и издательств. С конца 1990-х годов эти контр-историки выпускают новаторские исторические журналы, документальные фильмы и статьи. Почти в точности следуя описанию Фуко, они вмешиваются в те области, в которых приобрели особый опыт. И, работая над раскрытием забытой или утраченной истории, они также создают новую информацию, которую могут использовать другие.
Не случайно именно среди этих "низовых интеллектуалов" легче всего найти женские голоса, такие как поэт Линь Чжао, режиссер Ай Сяомин или писательница Цзян Сюэ, и голоса меньшинств, такие как находящийся в заключении уйгурский интеллектуал Ильхам Тохти. Их голоса часто исключались из доминирующей мужской конфуцианской традиции интеллектуалов или мачо-мира известных китайских писателей-фантастов.
В своем эссе, описывающем его личный путь, Ван описывает еще одну важную причину, по которой он решил высказаться. Это было сделано не для того, чтобы присоединиться к конфуцианской традиции с ее часто покровительственной заботой о нации или народе, а из эгоистических соображений. "Больше всего я хочу возвысить себя", - пишет он. "Это презрительно, это эгоистично, это также истинно".
Он разделяет эту мотивацию с другими низовыми интеллектуалами. Журналист-историк Ян Цзишэн наблюдал, как его приемный отец умирал от голода во время Великого голода, и решил, что делом его жизни станет документирование этого. Видеоблогер Тигр Темпл работал рабыней на железной дороге и позже решил задокументировать это. Ай видел, как угнетают женщин. Цзян узнала о смерти своего деда. У других экспроприировали дома или они пострадали из-за неправильного обращения правительства с пандемией Ковид-19. Все они по личным причинам решили встать на защиту. Это можно расценить как узкий или парадоксальный подход, но, как признает Ванг, именно так меняются общества: люди пытаются понять и описать свою собственную жизнь.
Память: Особняк помещика
Ангжиагоу - деревня на Лёссовом плато, не похожая ни на одну другую: ее улицы вымощены, пещерные жилища чисты, а жители зажиточны. Причиной такого процветания является Мао, который переехал сюда в 1947 году на несколько месяцев, чтобы заложить основу для победы коммунистической партии в гражданской войне. Воодушевленные статьями в правительственной прессе, красные туристы регулярно приезжают в это место, которое Мао назвал поворотным пунктом в войне, идиллическим периодом в четыре месяца, когда его войска начали продвигаться к полной победе.
Но почему Мао приехал в эту деревню? Одна из причин была стратегической. Янцзягоу находится рядом с Желтой рекой, что давало Мао возможность бежать, если кампания пойдет плохо. Но деревня была привлекательна еще и тем, что здесь находился один из самых впечатляющих пещерных комплексов в Китае - особняк семьи Ма.
Клан Ма переехал в деревню в XVIII веке и тщательно обустраивал свои земельные владения. К началу XX века семья стала богатой, а ее детей отправляли учиться в лучшие университеты Китая и даже за границу. Одним из них был Ма Синьмин, который изучал архитектуру в Шанхайском университете Цзяотун, а затем отправился в Японию для дальнейшего обучения. Он вернулся в родную деревню в 1928 году, его ум был полон прогрессивных идей о модернизации Китая.
Вскоре после его возвращения на землю обрушилась сильная засуха. Наступил голод. В традиционном мироустройстве Ма должен был играть роль благожелательного патриция и помогать своим арендаторам. Он совместил эту обязанность со своей любовью к архитектуре, построив новый семейный дом и заплатив рабочим рисом из своих запасов зерна. Используя элементы западной архитектуры, он построил длинный прямоугольный вестибюль, который объединил под арочными крышами входы в 11 пещерных жилищ. В течение следующего десятилетия новый дом формировался по частям, Ма замедлял проект в хорошие времена и наращивал его, когда местная экономика была слабой.
Тем временем один из братьев Ма завязал тесные связи с коммунистами, которые теперь базировались в соседнем Яньане. Семья прозорливо финансировала партию, которая польстила ему, назвав "просвещенным джентльменом" (kaiming renshi). Это был один из многих титулов, которые партия присваивала людям, которых иначе не терпела. Оно означало не постоянное признание, а тактическое одобрение, которое можно было отозвать, когда партия больше не нуждалась в этом человеке.
Согласно истории, которую рассказывают туристам, когда Мао покинул Яньань и направился на восток в поисках места для ночлега, Ма предложил ему свой новый грандиозный пещерный комплекс. Чтобы доказать, что Ма любит коммунистов, партия показывает туристам песню, которую Ма написал, восхваляя коммунистов, одна из строк которой гласит: Партия - как солнце, а я - цветок, цветок растет, следуя за солнцем". Согласно правительственному сайту, он покинул деревню в 1948 году и поселился в западном мегаполисе Ланьчжоу. Он был "счастлив в старости" и умер от естественных причин, в возрасте 71 года, в 1961 году.
Возможно, неудивительно, что реальность оказалась иной. В начале 1947 года партии еще не хватало двух с половиной лет, чтобы установить контроль над Китаем, но в подконтрольных ей районах Западного Китая она запустила программу земельной реформы. В Янцзягоу партийные чиновники выпустили облигации и выкупили землю у землевладельцев, а затем раздали ее крестьянам.
Эта прагматичная и мирная программа вызвала раздражение одного из самых известных лейтенантов Мао, Кан Шэна. Он руководил внутренней безопасностью и слежкой партии в 1940-х годах и снова займется этим, двадцать лет спустя, во время Культурной революции. Для Канга смысл земельной реформы заключался не просто в перераспределении земли, а в том, чтобы сделать это насильственно. Крестьяне должны были иметь врагов и должны были научиться ненавидеть землевладельцев. Поэтому партия навесила на них ярлык "дичжу", или помещиков, и карикатурно изобразила их кровососущими пиявками, которые довели до нищеты своих соседей. Кое-что из этого было верно, но дело было не в том, чтобы наказать жестоких землевладельцев. Вместо этого нужно было создать общенациональный класс врагов, которых необходимо уничтожить. Это, по мнению радикалов вроде Канга, способствовало бы росту благодарности к коммунистической партии.
Но крестьяне в Янцзягоу хотели не этого. На самом деле они хотели сначала бороться с чиновниками Коммунистической партии, а затем с землевладельцами, потому что партийные чиновники считались коррумпированными и несправедливыми в распределении земли. Но партия настояла на том, чтобы бороться с землевладельцами. С такими людьми, как Ма, "боролись" на показательных процессах и изгоняли с их земель - в случае с Ма - из его недавно построенного пещерного комплекса.
Помимо отъема земли у владельцев, партия также стремилась уничтожить их престиж. Их родовые храмы, которые были эквивалентом деревенской церкви или ратуши, были снесены, как и одна из самых характерных особенностей Янцзягоу - декоративные арки, или пайлоу. Это были церемониальные ворота, построенные над улицами, высотой около двух этажей, богато украшенные резным деревом и каллиграфией специально для того, чтобы отметить успех на императорских экзаменах. Когда-то в Янцзягоу было больше, чем дюжина пайлоу - удивительное количество для одной деревни и знак того, что ее богатые жители помогали другим, строя школы. Все пайлоу были разрушены.
Туристы, конечно, не узнают эту историю, когда посещают Янцзягоу, но китайские контр-историки раскопали большую ее часть в устных рассказах. Самым значительным из этих авторов является Го Юхуа, антрополог из Университета Цинхуа в Пекине. Ее книга 2013 года "Рассказ о страдальцах" написана в Янцзягоу и основана на многолетней полевой работе в этом регионе.
Один из главных выводов Го заключается в том, что голод и голодоморы эпохи Мао не были временными явлениями, как это было, когда Ма строил свои пещеры. Напротив, крестьяне страдали от голода три десятилетия, с конца 1940-х годов и до того момента, когда партия наконец разрешила вернуться к частной обработке земли в конце 1970-х годов.
Го увидел параллели между этой жестокой историей и событиями сегодняшнего дня. Кланы и религиозные организации обеспечивали структуру китайского общества. Цель партии заключалась в том, чтобы разрушить эти старые устои, чтобы ее новые методы социального контроля могли функционировать без каких-либо препятствий со стороны институтов или людей из докоммунистической эпохи.