Высший духовный сан в шиизме - марджа'е таклид (источник подражания), который, опираясь на Коран и исламские религиозные традиции, устанавливает правильные взаимоотношения между исламом и мирскими делами. Каждый марджа'э-таклид привлекает к себе последователей, которые принимают и подчиняются ему как авторитетному толкователю исламской мысли. Его толкование принимает форму суждений и постановлений, которые обычно кодифицируются и публикуются. Мулла становится марджа'е таклидом только после многих лет научной подготовки и учебы, в течение которых он должен демонстрировать свое благочестие образцовым поведением и аскетической дисциплиной. Он также должен привлечь к себе последователей, общину верующих, которые объявляют его своим руководящим авторитетом в отношении

Это заявление сопровождается обязательством верующих платить религиозные налоги в таклид марджа'е. Эти налоги идут на финансирование религиозных школ, помощь бедным и больным, содержание мечетей и других религиозных центров. Согласно шиитской традиции, ни один марджа'е-таклид не может навязывать свои толкования и постановления другим марджа'е-таклидам. Каждый из них формально равен и автономен по отношению к другим. Кроме того, их число ограничено только их индивидуальной способностью привлечь достаточное количество последователей для формирования самодостаточной общины. В совокупности эти два принципа гарантируют, что в шиизме двелвер присутствует разнообразие доктринальных взглядов (поощряемое неявной конкуренцией между таклидами мараджа за последователей) и достаточно полицефальная клерикальная иерархия (каждый из низших чинов духовенства примыкает к одному из таклидов мараджа).

В дореволюционный период шиитские трактовки отношения ислама к государственной власти можно было разделить на три различные, но на практике часто пересекающиеся точки зрения: фундаменталистскую, модернистскую и ортодоксальную. Фундаменталисты возлагали на государство ответственность за рост безнравственности в иранском обществе и снижение религиозной преданности народа. Аятоллы Хомейни и Монтазери, являясь лидерами этой фракции, осуждали шахскую программу модернизации как причину распространения среди верующих упаднических западных нравов. Когда их оппозиция стала открыто политической, шах попытался их подавить. В этот момент они окончательно враждебно отнеслись к режиму и рассматривали официальную политическую власть духовенства в той или иной форме как единственное средство от сползания Ирана в упадок и нечестие.

Модернисты, такие как аятолла Махмуд Талекани, считали модернизацию благом или, независимо от ее преимуществ, неизбежной. Проблема заключалась в шахском режиме, и решить ее можно было путем создания более здоровых и органичных отношений между народом и государством. Как политическое движение клерикальные модернисты привлекли к себе множество последователей, которые считали, что шиизм и марксизм можно примирить, что шиизм "может выполнить историческую функцию марксистской идеологии и стать материальной силой". С этой точки зрения шиизм опирался на "вероучение справедливости", в котором забота о бедных стала главным руководством к действию. Духовенство должно было играть определенную роль в политике государства, но оно должно было содействовать, а не доминировать.

В отличие от фундаменталистов и модернистов, ортодоксальное духовенство, возглавляемое аятоллами Хорасани и Голпайегани, предпочитало держаться в стороне от политики. Хотя они тоже сожалели о происходящих в Иране переменах, но продолжали придерживаться традиционной роли духовенства в иранской политике: молчаливая поддержка правящего режима в обмен на автономию духовенства в религиозных вопросах и управлении исламскими институтами. После смерти в 1961 г. аятоллы Боруджерди, ортодоксального лидера, открыто сотрудничавшего с режимом, шах все меньше был заинтересован в соблюдении государственной части этих взаимовыгодных отношений. К середине 1970-х гг. стало совершенно неясно, есть ли у ортодоксов жизнеспособная стратегия сохранения места духовенства в иранском обществе.

Поскольку фундаменталисты стали важнейшей движущей силой иранской революции, мы должны внимательно изучить их точку зрения на правильное соотношение между государственным суверенитетом и волей народа. Поскольку аятолла Хомейни оказал столь сильное влияние на революцию и полностью доминировал в ставшей его политической фракции, мы должны сосредоточиться на его взглядах. Рухолла Мусави Хомейни родился в 1902 году. В 1919 г. он стал учеником аятоллы Ха'эри и через два года отправился с ним в Кум. После нескольких лет обучения у Ха'эри Хомейни стал уважаемым представителем духовенства. В 1930 г. он женился на дочери богатого аятоллы, и от этого союза впоследствии родилось пятеро детей - два сына и три дочери. Его политическая деятельность началась в 1944 г., когда он опубликовал открытое письмо духовенству с призывом осудить публичную безнравственность. В том же году Хомейни опубликовал книгу "Разоблаченные тайны" как ответ на труды ученика Ахмада Касрави, интеллектуала-антиклерикала. В этой книге Хомейни утверждал, что "нападки на религиозных лидеров способствуют разрушению страны и ее независимости". Но в основном его критика была направлена на Реза-шаха (отца Мохаммада Реза-шаха и основателя династии Пехлеви), которого он характеризовал как врага ислама. Несмотря на то, что в некоторых частях книги допускалось правление монарха, огражденного конституционными ограничениями, Хомейни пришел к выводу, что "помимо царской власти Бога, всякая царская власть противоречит интересам народа и является деспотичной; помимо закона Бога, все законы ничтожны и абсурдны. Правительство исламского закона, контролируемое религиозными юристами (факихами), будет превосходить все беззаконные правительства мира".

В 1950-е годы Хомейни стал учеником аятоллы Боруджерди, самого влиятельного духовного лица в Иране. Поскольку Боруджерди был очень консервативен и поддерживал шахский режим, Хомейни был политически неактивен. Однако после 1960 г. он вновь начал критиковать режим, на этот раз в качестве преподавателя этики в Куме. После смерти Боруджерди в 1961 г. Хомейни стал самостоятельным марджа'е-таклидом и вскоре начал публично выступать против режима. В январе 1963 г. шах предложил провести общенациональный референдум по принципам реформ, который впоследствии стал известен как "белая революция". Через два месяца аятолла Хомейни публично обвинил шаха в нападках на ислам. Критика Хомейни положила начало активному сопротивлению духовенства шаху и позволила ему возглавить это движение.

3 июня 1963 г. Хомейни выступил в Куме с речью, в которой высмеял шаха как бесхребетную марионетку непонятных ему сил:

Позвольте дать Вам совет, господин Шах! Уважаемый господин шах... Может быть, эти люди [советники и правящее правительство] хотят представить Вас евреем, чтобы я осудил Вас как неверующего, и они могли бы изгнать Вас из Ирана и покончить с Вами! Разве Вы не знаете, что если в один прекрасный день произойдут беспорядки и все перевернется, то никто из этих людей, окружающих Вас, не будет Вашим другом. Они - друзья долларов, у них нет ни религии, ни верности.

Хомейни также призвал "командиров великой иранской армии, ее уважаемых офицеров и благородных членов" присоединиться к "спасению ислама и Ирана". На следующий день он был арестован. После этого по всему Ирану начались демонстрации и беспорядки. После вмешательства других Великих аятолл Хомейни был освобожден и помещен под домашний арест. Когда в следующем году Хомейни вновь выступил против режима, он был сослан в Турцию. Оттуда он переехал в Наджаф (Ирак), один из самых святых городов шиитского ислама. Там он оставался до 1978 г., когда уехал в Париж.

Находясь в Ираке, Хомейни продолжал политическую оппозицию шаху, выступая с публичными заявлениями, в которых он связывал этот режим, западный империализм и сионизм. Его заявления широко распространялись внутри Ирана в виде магнитофонных кассет. В этот период из записей лекций, сделанных его студентами, была составлена книга "Исламское правительство". В этой книге Хомейни утверждал, что монархия и "династическая преемственность" чужды исламу, и тем самым делал вывод о нелегитимности шахского режима. Вместо монархии Хомейни заявил, что исламское право, изложенное в Коране и традиции, возникшей из практики Пророка, содержит "все законы и принципы, необходимые человеку для его счастья и совершенства". До возвращения Сокровенного Имама единственными людьми, которые могут толковать исламский закон, являются мусульманские юристы, и, следовательно, именно они должны управлять людьми. Хомейни призвал уламу очистить ислам, разоблачив развращающее влияние западной мысли и западного образа жизни. Те представители духовенства, которые поддерживали режим, подлежали остракизму и осуждению.

В основе политической мысли Хомейни лежала его теория "Велайят-е факих" ("Опека правоведа"). Закрепляя за духовенством верховную политическую власть, эта доктрина радикально пересматривала традиционную шиитскую концепцию правильных взаимоотношений между мечетью и государством. Согласно традиционной концепции, только возвращение Скрытого имама могло положить начало "справедливому правлению". Поскольку в отсутствие Скрытого имама любое мирское правление будет несовершенным, улама должны держаться в стороне от политики до его возвращения, а надлежащая роль уламы, таким образом, сводилась к защите и распространению ислама. Хотя это может включать советы тем, кто правит, и, в крайнем случае, политическое вмешательство уламы, духовенство, как правило, должно оставаться в стороне от нечистоты, неизбежно связанной с осуществлением государственной власти.