Смежная идея, заключающаяся в предоставлении пользователям прав собственности на их данные, может оказаться более эффективной, чем регулирование конфиденциальности. Право собственности на данные, первоначально предложенное компьютерным ученым Джароном Ланье, может одновременно защитить способы сбора данных пользователей и помешать крупным технологическим компаниям использовать их данные в качестве бесплатного исходного материала для своих программ искусственного интеллекта. Это также может ограничить возможности технологических компаний по сбору огромного количества данных из Интернета и публичных записей без согласия заинтересованных лиц. Право собственности на данные может даже, прямо или косвенно, препятствовать развитию бизнес-моделей, основанных на рекламе.
Частично цель владения данными состоит в том, чтобы обеспечить получение пользователями дохода от своих данных. Однако для многих приложений данные одного пользователя в значительной степени заменяют данные других. Например, с точки зрения платформы, существуют сотни тысяч пользователей, которые могут идентифицировать милых кошек, а кто именно это делает, не имеет никакого значения. Это означает, что платформы будут обладать всеми преимуществами на переговорах против пользователей, и что даже когда данные пользователей будут иметь ценность, платформы смогут купить их по дешевке. Эта проблема усугубляется при наличии внешних эффектов от данных. Ланье признает эту проблему и выступает за "союзы данных", построенные по модели Гильдии писателей Америки, которая представляет писателей, предоставляющих контент для кино, телевидения и онлайн-шоу. Союзы данных могут договариваться о ценах и условиях для всех пользователей или подгрупп, обходя таким образом стратегии "разделяй и властвуй" платформ, которые в противном случае могли бы получить данные от одной подгруппы, а затем использовать их для получения лучших условий от других. Союзы данных также могут помешать технологическим гигантам использовать данные, которые они собрали в одной части своего бизнеса, чтобы создать барьер для входа в другие виды деятельности - например, Uber использует данные своего приложения для совместного использования поездок, чтобы получить преимущество в доставке еды (практика совместного использования данных, которую недавно пытались предотвратить регулирующие органы в Ванкувере).
Профсоюзы данных могут стать моделью для других типов организаций на рабочем месте. Они могут стать мощными ассоциациями гражданского общества и способствовать возникновению более широкого общественного движения, особенно в сочетании с другими предлагаемыми нами мерами.
Отменить раздел 230 Закона о приличии в сфере коммуникаций. Центральное место в регулировании технологической отрасли занимает раздел 230 Закона о пристойности коммуникаций 1996 года, который защищает интернет-платформы от судебных исков или регулирования из-за размещенного на них контента. Раздел 230 прямо гласит: "Ни один провайдер или пользователь интерактивной компьютерной услуги не должен рассматриваться как издатель или оратор любой информации, предоставленной другим провайдером информационного контента". Этот пункт защищает такие платформы, как Facebook и YouTube, от обвинений в том, что они размещают дезинформацию или даже язык вражды. Это часто дополняется аргументами руководителей, защищающих свободу слова на своей платформе. Марк Цукерберг был весьма категоричен в этом вопросе в интервью Fox News в 2020 году: "Я просто твердо убежден, что Facebook не должен быть арбитром истины всего, что люди говорят в Интернете".
Под давлением общественности технологические платформы недавно предприняли некоторые шаги по ограничению дезинформации и экстремального контента. Но сами по себе они вряд ли многого добьются по простой причине: их бизнес-модель процветает за счет спорных и сенсационных материалов. Это означает, что государственное регулирование должно сыграть свою роль, и первым шагом в этом направлении могла бы стать отмена статьи 230 и возложение на платформы ответственности за продвижение таких материалов.
Здесь важно сделать акцент. Даже при гораздо лучшем мониторинге было бы нереально ожидать, что Facebook сможет устранить все сообщения, содержащие дезинформацию или язык вражды. Однако не стоит ожидать, что алгоритмы Facebook не предоставят таким материалам более широкую платформу, "раздувая" их и активно рекомендуя их другим пользователям, и именно на это должна быть направлена отмена Раздела 230.
Следует также добавить, что такое ослабление защиты Раздела 230 будет наиболее эффективно для таких платформ, как Facebook и YouTube, которые используют алгоритмическое продвижение контента, и менее актуально для других социальных сетей, таких как Twitter, где прямое продвижение менее актуально. Для Twitter может потребоваться эксперимент с различными стратегиями регулирования, требующий мониторинга наиболее сильно подписанных аккаунтов.
Налог на цифровую рекламу. Однако даже избавления от Раздела 230 недостаточно, поскольку он оставляет без изменений бизнес-модель интернет-платформ. Мы выступаем за введение нетривиального налога на цифровую рекламу, чтобы стимулировать альтернативные бизнес-модели, например, основанные на подписке, вместо преобладающей в настоящее время модели, которая в основном полагается на индивидуализированную целевую цифровую рекламу. Некоторые компании, такие как YouTube, предприняли некоторые (хотя и половинчатые) шаги в этом направлении. Но в настоящее время, без налога на цифровую рекламу, система, основанная на подписке, не столь выгодна. Поскольку цифровая реклама является самым важным источником доходов от сбора данных и слежки за потребителями, изменение бизнес-модели может стать мощным инструментом для перенаправления технологии.
Реклама в целом имеет важный элемент "гонки вооружений". Хотя некоторые рекламные объявления знакомят потребителей с брендами или продуктами, о которых они могли не знать, расширяя их выбор, большая часть рекламы просто пытается сделать свой продукт более привлекательным, чем у конкурентов. Coca-Cola рекламируется не для того, чтобы потребители узнали о ее бренде (можно предположить, что все, по крайней мере в США, знают о Coca-Cola), а чтобы убедить их купить Coke вместо Pepsi. В ответ на это Pepsi увеличивает свою собственную рекламу. В случае гонки вооружений, когда затраты снижаются или увеличивается потенциальное воздействие, может последовать еще большая расточительность. Цифровая реклама привела нас на эту территорию, индивидуализируя рекламу и увеличивая ее воздействие, одновременно снижая стоимость рекламы для бизнеса. Это подтверждает экономическую целесообразность введения налога на цифровую рекламу.
Хотя в настоящее время мы не знаем, насколько высокими должны быть такие цифровые налоги, чтобы оказать значимое влияние на массовые прибыльные бизнес-модели, мы подозреваем, что они должны быть значительными. Напомним, что смысл таких налогов заключается не в увеличении доходов или незначительном влиянии на объем рекламы, а в изменении бизнес-модели онлайн-платформ. В любом случае, чтобы определить и установить правильный уровень налогов, вероятно, потребуется некоторое количество политических экспериментов.
Дезинформация и манипуляции присутствуют и вне сети - например, на Fox News. Хотя могут быть причины для распространения налогов на рекламу на телевидение, существует большое отличие от онлайн-платформ: Телеканалы не имеют доступа к технологии индивидуализированной цифровой рекламы и не собирают, а затем используют огромные объемы данных об аудитории.
Другие полезные политики
Политика, которая не перенаправляет технологии напрямую, менее подходит для решения поставленной задачи, но все же может быть достойна рассмотрения, особенно если она направлена на борьбу с большим неравенством и чрезмерной политической властью компаний и их боссов.
Налоги на богатство. Налоги на богатство, взимаемые с тех, кто превышает определенный порог богатства, начали набирать обороты в последнее десятилетие. Например, в 1989 году президент Миттеран ввел во Франции налог на состояние выше 1,3 млн евро, который был сокращен президентом Макроном в 2017 году. В США Берни Сандерс и Элизабет Уоррен, которые оба баллотировались на пост президента в 2020 году, предложили ввести налог на богатство. План Сандерса на 2020 год предусматривал введение 2-процентного налога на богатство для домохозяйств с состоянием свыше 50 миллионов долларов, постепенно повышая его до 8 процентов для тех, чье состояние превышает 10 миллиардов долларов. Последнее предложение Уоррен - ввести 2-процентный налог на богатство для домохозяйств с состоянием свыше 50 миллионов долларов и 4-процентный налог для тех, чье состояние превышает 1 миллиард долларов. Учитывая огромные состояния, сколоченные за последние несколько десятилетий, а также необходимость дополнительных налоговых поступлений для укрепления системы социальной защиты и других инвестиций (о чем мы подробно расскажем ниже), хорошо управляемые налоги на богатство могут принести значительные доходы.
Хотя налог на богатство не будет напрямую способствовать перенаправлению технологических изменений, он будет полезен для сокращения разрыва в благосостоянии, который существует сегодня во многих промышленно развитых странах. Например, 3-процентный налог на богатство со временем значительно уменьшит состояние таких технологических магнатов, как Джефф Безос, Билл Гейтс и Марк Цукерберг. Важный вопрос заключается в том, уменьшится ли разрыв в благосостоянии магнатов и их сила убеждения. Это будет зависеть от других более широких социальных изменений, а не только от их точного богатства.