@importknig
Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".
Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.
Все переводы распространяются бесплатно и в ознакомительных целях среди подписчиков сообщества.
Подпишитесь на нас в Telegram: https://t.me/importknig
Мэтью Форд
«Радикальная война: данные, внимание и контроль в XXI веке»
ПРОЛОГ.
ВОЙНА ПОСЛЕ 11 СЕНТЯБРЯ
Цифровой взрыв перекраивает поле боя. Он меняет порядок того, на что мы обращаем внимание, и меняет наше понимание войны. В книге Radical War мы просим вас еще раз задуматься о войне и медиа - особенно в контексте изменений в том, как мы потребляем медиа в XXI веке.
Определяя, что мы понимаем под войной, мы попадаем прямо на академическое минное поле. С 2001 года, по данным Википедии, произошло 106 войн. Среди них корпоративные войны, этнические войны, войны с повстанцами и войны с наркотиками. Были войны за независимость и войны за идентичность; войны геноцида и войны за цели государства. Некоторые из войн первых двух десятилетий XXI века известны всем. Другие затерялись на периферии менее распространенной географии. Британские и американские граждане больше знают об иракской войне (2003-11), но сколько ведущих западных информационных агентств освещали в прайм-тайм гражданскую войну в Чаде (2005-10)?
Хотя эти войны происходили по всему миру, значительное их число имело место на Ближнем Востоке, в Северной, Центральной и Западной Африке, в Сахеле, в ближнем зарубежье России, на азиатском субконтиненте и вокруг Филиппин. Некоторые из этих войн были переосмыслены глобальной войной с террором (GWOT), и их герои стали интересны Соединенным Штатам. Другие имеют внутреннюю логику, не имеющую ничего общего с Аль-Каидой - противником, которого часто называют основным врагом.
Все эти войны представляют собой подмножество расширяющейся таксономии, в которой практика ведения войны больше не находится под главным контролем государств. В качестве глобально доступного и редактируемого ресурса, который ежемесячно посещает более 21 миллиарда страниц, Википедия имеет больше возможностей для формирования дебатов, чем академики, возможно, хотели бы признать. Опираясь на бесплатный словарь Мерриама-Уэбстера 2014 года, Википедия определяет войну как "состояние обычно открытого и объявленного вооруженного враждебного конфликта между государствами или нациями". Однако попытка осмыслить целый ряд войн, которые велись в течение последних двадцати лет, приводит к необходимости расширить концептуальные параметры, с помощью которых мы пытаемся объяснить эти события.
Примером тому может служить то, как Википедия применяет свое определение войны. Например, Кондовский кризис (2004-5 гг.), в котором участвовали македонская полиция и албанские повстанцы, указан как война. Однако, согласно собственному определению Википедии, данному в свободном переводе Merriam-Webster, это не "открытый и объявленный вооруженный враждебный конфликт между государствами или нациями".
Аналогичным образом Википедия противоречит сама себе в отношении продолжающейся "войны" в дельте Нигера (2004-) против независимости. Здесь нигерийское правительство поддерживается рядом стран, но национальные государства - не единственные действующие лица. Природные ресурсы дельты и присутствие компании Royal Dutch Shell разжигают конфликт: Shell обвиняют в финансировании групп боевиков в рамках их усилий по сохранению контроля над нефтяными месторождениями. В 2016 году 15 000 боевиков сдались, а их лидеры были взяты под стражу для подписания протоколов об амнистии. Счет погибших в дельте Нигера остается неясным.
Если мы хотим понять, как возникают эти различия в применении определения войны, то нам необходимо изучить факторы, которые определяют, почему эти конфликты определяются как война. Например, что касается конфликта в дельте Нигера, то мы видим, что он практически не освещался в основных СМИ на Западе до 2006 года, когда о нем сообщила Би-би-си. До этого история освещалась в основном африканскими информационными агентствами.
В связи с этим возникает несколько вопросов. Что считается войной? Кто участвовал в написании статьи о конфликте в Нигере в Википедии? Как формируют свое понимание того, что такое война? И как это отражает взгляды тех, кто может быть вовлечен в войну и описывать себя как находящегося в состоянии войны? В статье "Радикальная война" мы рассматриваем войну как форму политического насилия, которая включает "применение силы для достижения политической цели, совершаемое для улучшения положения человека или группы, определяемого их политическим положением в обществе" (OECD 2016). Иногда эту форму насилия называют войной. Иногда - нет. Рассматривая войну как форму политического насилия, мы обращаем внимание на то, как мы узнаем о конфликте и как это влияет на то, как он интерпретируется и усваивается обществом.
В этом контексте становится понятным, почему за двадцать лет, прошедших с 2001 года, невозможно точно подсчитать общее число погибших и раненых в ходе войны. Слишком часто конфликты разгораются там, где нет инфраструктуры для учета потерь и последствий современных войн. Подсчеты числа погибших оспариваются воюющими сторонами, а затем превращаются в политическую догму. В итоге никто не говорит от имени погибших.
Вместо этого количество погибших и соотношение раненых и перемещенных лиц осмысливаются группой современных ученых, неправительственными организациями, международными гражданскими служащими, представителями внешней политики и военнослужащими. Очень важно, что никто из этих действующих лиц не получает одинаковый доступ ко всем различным видам СМИ. Их взгляды на факты имеют разную перспективу, их понимание распределено неравномерно.
Так, например, по оценкам Института Уотсона при Университете Брауна, в период с 2001 по 2020 год не менее 800 000 гражданских лиц и военнослужащих погибли в результате военных операций в Ираке, Афганистане, Сирии, Йемене и Пакистане. Число погибших от ранений или болезней, полученных в результате этих конфликтов, гораздо выше. Кроме того, по подсчетам Института Уотсона, в результате этих войн более 21 миллиона человек стали перемещенными лицами, что создает кризис беженцев, превышающий тот, что был после Второй мировой войны.
В статье "Радикальная война" мы рассматриваем информационные, политические и структурные факторы, которые объясняют, почему наше знание и понимание войны неравномерно. Мы рассматриваем, как конструируются и распространяются война и ее репрезентация, как взаимодействуют онлайн- и офлайн-медиа , формируя внимание. Не у всех есть доступ к Интернету, но, тем не менее, он влияет на наше понимание войны, причем иногда незаметно. Мы не можем количественно определить, насколько СМИ преувеличивают или преуменьшают связь между страхом перед насилием и его отношением к войне и обществу. Мы знаем, что некоторые войны освещаются более открыто, чем другие.
В этом отношении интернет стал вектором обмена знаниями о конфликтах, войнах и насилии. По данным Международного союза электросвязи, агентства Организации Объединенных Наций, в 2019 году Интернетом пользовались 53,6 процента населения Земли, или 4 миллиарда человек. По данным Internet Live Stats, по состоянию на 26 ноября 2021 года это число выросло до более чем 5,1 миллиарда интернет-пользователей. Далее МСЭ отмечает, что в 2020 году 96,7 % населения мира смогут пользоваться сетями мобильной сотовой связи, 93,1 % - сетями 3G и 84,7 % - сетями 4G. ИКТ также установили, что в наименее развитых странах (НРС) покрытие сетями 3G составляет 99,3 процента в городах и 64,1 процента в сельской местности, при этом 99,3 процента населения НРС имеют подписку на мобильные телефоны (см. Приложение 2). Что еще более интересно, по оценкам Statista, в 2021 году в мире будет 6,3 миллиарда пользователей смартфонов, по сравнению с 3,6 миллиарда в 2016 году. Действительно, по состоянию на 25 ноября 2021 года, согласно данным Internet Live Stats, в день продается более 4 миллионов смартфонов. Теперь все возможности подключения связаны с портативными устройствами.
Это помогает нам понять, насколько легко люди получают доступ к Интернету из разных частей света. Эти цифры также показывают, что портативные технологии играют определяющую роль в доступе к информации. Мир, в котором мы живем, больше не зависит от подключения к стационарной связи (только 11,9 % населения мира подключаются к Интернету таким образом). Напротив, наша жизнь определяется и формируется доступом к мобильным устройствам и смартфонам. Доступ к интернету распределен неравномерно. Во всем мире сохраняется цифровое неравенство. Эти разрывы можно использовать в своих целях. PR-компании, правительства, вооруженные силы, спецслужбы и целый ряд других участников могут определять способы, с помощью которых мы узнаем о событиях, происходящих в разных частях света. Однако нельзя утверждать, что жизнь людей не опосредована цифровыми устройствами.
Таким образом, существует множество причин, по которым одни войны попадают в общественное сознание в одних местах, а другие - нет. К 2021 году, однако, отсутствие освещения в СМИ не может считаться причиной невежества. Войны теперь усиливаются социальными медиа. Информация - авторитетная и ненадежная, проверенная и непроверенная - собирается двадцать четыре часа в сутки, а затем публикуется и распространяется на таких платформах, как YouTube, Facebook и Twitter. Общественность постоянно сталкивается со шквалом насилия, принуждения и убийств. Все это плавно переходит с устройства в руках в сознание, в память и, по крайней мере для некоторых, мгновенно забывается простым движением экрана. Для других те же самые средства массовой информации преследуют и ретравмируют жертв, не позволяя забыть о них.