Юань Нанью молча поджал губы и впервые ощутил жалось к Чен Му.

- Министры плетут интриги, и в гареме строят козни. Даже у самого ничтожного дворцового евнуха есть в голове собственные замыслы, - Чен Му не сводил с Юаня Нанью своего взгляда. – С тех пор как я занял трон, я не мог расслабиться ни единого дня... Каждое мгновение я должен остерегаться и думать о том, кто лжет мне, кто замышляет недоброе, кто хочет использовать меня. Все и каждый видят во мне только императора, как будто я... не человек...

Юань Нанью обнял дрожащие плечи Чен Му:

- Ваше величество, - вздохнул он. – Вы слишком много выпили, давайте я помогу вам...

- Не называй меня «вашим величеством»! – Чен Му обнял Юаня Нанью и с помощью грубой силы повалил его на пол.

Юань Нанью уже хотел подняться, но Чен Му крепко обнял его, и он вдруг услышал его приглушенный плач.

Юань Нанью замер от изумления.

- Я так скучаю по маме... - всхлипнул Чен Му, продолжая обнимать его.

Юань Нанью совершенно не ожидал, что Чен Му настолько потеряет над собой контроль после выпивки, и какое-то время не знал, как реагировать на это. Слушая, как всхлипывает Чен Му, он невольно ощутил грусть. Он не мог не вспомнить ту сцену, когда впервые увидел Чен Му, и как засияли глаза этого всеми отвергнутого мальчика, когда он увидел Яна Сиконга. Его радость была совершенно искренней и шла от самого сердца.

Он подумал, что Чен Му действительно подарил свои искренние чувства Яну Сиконгу, и Ян Сиконг в свою очередь, тоже хотел помочь ему унаследовать трон. Но потом все перевернулось с ног на голову, и судьба смешала их карты.

Юань Нанью невольно вздохнул и не стал отталкивать Чен Му.

Он почувствовал на своем лице горячую влагу – это были слезы Чен Му. И в следующее мгновение к его губам прижались мягкие губы Чен Му, влажные от слез. Это был нежный и трепетный поцелуй, в котором не было принуждения или агрессии, он словно умолял его об утешении.

Юань Нанью замер. Он невольно вспомнил те безумные ночи, которые они провели с Чен Му в армейской палатке. Они целовались друг с другом бесчисленное количество раз, сливаясь в единое целое. Самые унизительные и самые потаенные воспоминания вмиг нахлынули на него волной, и он вдруг почувствовал, что человек, сжимающий его в объятьях, уже ему не чужой.