Экстра 9

 

Вернувшись на постоялый двор, Юань Нанью все еще никак не мог усмирить свой гнев. Вспоминая о том, что сейчас произошло, он ненавидел наглое поведение Чен Му и свою собственную никчемность.

Взяв несколько кувшинов вина, он заперся у себя в комнате и напился.

Сейчас самое главное – как можно скорее покинуть столицу. Он прибыл сюда в конце осени, а теперь приближался Новый год. Последние два месяца его не покидало ощущение, что он шаг за шагом увязает в ловушке, расставленной для него Чен Му. Но даже если он знал о том, что это ловушка, разница в их положении была слишком велика, и он всегда находился в невыгодной позиции.

Будь он героем-одиночкой, можно было бы пожертвовать своей жизнью во имя справедливости. Но он был генералом, а как генералу вести сражение, заранее обреченное на поражение? Из всех возможных вариантов самым лучшим был бы побег. Но как он мог сбежать? Без позволения Чен Му он не сможет покинуть пределов столицы. Будь он сам по себе, он приложил бы все усилия, чтобы улизнуть отсюда, но он не мог бросить тысячи солдат, которые сопровождали его сюда.

Ну как ему заставить Чен Му отпустить его?!

Спустя несколько дней Юань Нанью узнал некоторые новости, и тогда он понял, почему Чен Му потерял над собой контроль в ту ночь.

Придворные чиновники не позволили ему перенести успальницу императрицы. К тому же, они пытались убедить Чен Му не пренебрегать своим гаремом. При дворе пополз слушок, что во дворце ночует посторонний, а это касалось вопроса чести женщин императора и требовало сурового наказания.

Семья матери Чен Му не имела никакого веса и влияния. В битве за трон он полагался на силу правителя Нин, а теперь ему было необходимо, пользуясь дальше этой семьей, быть в то же время настороже. Императрица Нин не могла родить ребенка, а слухи о благосклонности Чен Му к мужчине расползлись по всему двору и за его пределами. И естественно, нашлись те, кто не мог оставить этого просто так.

Эти «слухи» - всего лишь предупреждение для Чен Му. Если он не внемлет ему, тогда несколько министров, объединившись, вынесут обвинение против Юаня Нанью, и тогда даже Чен Му не сможет защитить Юаня Нанью от неприятностей.

Даже Фен Е, у которого тогда под началом была трехсоттысячная армия, приходилось считаться с влиятельными чиновниками двора, и они стали для него настоящей головной болью. А такому молодому и слабому императору было невозможно избежать трудностей на каждом шагу.

Узнав, что Чен Му был так подавлен и напился из-за него, Юань Нанью испытывал противоречивые чувства. Он не понимал, почему Чен Му так цепляется за него, может... Неужели Чен Му настолько глубоко любит Яна Сиконга и разрывается от ненависти при мысли о том, что, владея всей страной, он никак не может заполучить одного-единственного человека?

Впрочем, ему совсем не хотелось размышлять о том, что творится в голове у Чен Му. Все, что он знал, это то, что в ближайшее время Чен Му не позовет его к себе и, возможно, у него появится шанс вернуться в Датун.

Приближался Весенний Фестиваль, и погода становилась все холоднее. Однако, столичные холода не шли ни в какое сравнение с морозами Датуна и Ляодуна. Как уроженец Ляодуна, Юань Нанью не обращал внимание на погоду и каждое утро тренирвался в легкой одежде, в результате чего все же простудился.

Из дворца к нему прислали лучшего лекаря, для него изготовили лучшие лекарства, и постепенно его жар немного спал, но он все еще испытывал слабость и головокружение, поэтому ему приходилось оставаться в постели. Это немного раздражало его, поскольку он собирался сходить во дворец, чтобы снова попросить у Чен Му разрешение уехать. Если бы он уехал сейчас, он еще успел бы вернуться к Новому году, но теперь его отъезд снова откладывался.

Ночью, когда он находился на грани между сном и бодрствованием, дверь в комнату открылась, впустив внутрь порыв холодного ветра. Несмотря на жарко пылающие угли в жаровне, озноб пробрал его до костей.

Юань Нанью открыл глаза и увидел стоявшего перед ним Чен Му в одежде дворцового евнуха. Юань Нанью нахмурился и попытался подняться. Чен Му помог ему сесть и подложил подушку ему под спину.

- Ваш подданный не может приветствовать императора, как подобает, - сказал Юань Нанью, и его голос прозвучал очень хрипло.

- Почему ты заболел? Слуги плохо заботятся о тебе?

Чен Му смотрел на раскрасневшееся лицо Юаня Нанью, на его бледные губы и взлохмаченные волосы. Они не виделись всего несколько дней, а он уже так сильно похудел, и от его героического вида не осталось и следа.

- Это обычная простуда, - ответил Юань Нанью, избегая пристального взгляда Чен Му. – Что ты здесь делаешь?

- Разумеется, пришел навестить тебя, - Чен Му потрогал лоб Юаня Нанью и нахмурился. – Жар все еще не спал до конца. Ты принимаешь лекарства?

- Принимаю.

- Я еще вчера узнал об этом и хотел прийти, но с меня сейчас глаз не спускают, - лицо Чен Му помрачнело.

- Не смею беспокоить ваше величество.

- Тебе обязательно каждый раз вести себя подобным образом? – усмехнулся Чен Му.

- Да, если ты будешь злить меня, - Юань Нанью покосился на него.

Чен Му погладил его по щеке:

- В тот вечер я слишком много выпил, но я до сих пор помню все, что мы делали и о чем говорили, - он сделал паузу и лукаво улыбнулся. – И я помню, что чувствовал, когда ты кончил в мою ладонь.

Юань Нанью отвернулся, избегая его взгляда, но Чен Му сжал его подбородок, заставляя повернуть голову и посмотреть на него:

- Ты такой упрямый, даже несмотря на твою болезнь. Ты так уверен, что я ничего не смогу сделать с тобой?

Юань Нанью посмотрел ему прямо в глаза:

- Мы с тобой оба хорошо знаем, почему ты не приходил последние несколько дней. Министры не спускают с тебя глаз. Хоть ты и император, но тебе тоже приходится идти на уловки. Никто не хочет, чтобы я оставался здесь, в том числе, и я сам. А ты чего упрямишься?

- Даже если весь мир будет против, я все равно поступлю по-своему, - улыбнулся Чен Му. – Вот что значит быть императором.

- Ни к чему бахвалиться, - с усмешкой ответил Юань Нанью. – Ты новый император, и после вступления на престол у тебя связаны руки. Иначе, зачем бы тебе пришлось пробираться сюда тайком посреди ночи, переодевшись евнухом?

Чен Му поменялся в лице:

- А ты научился окусываться.

- Я... - слова Юаня Нанью прервал приступ кашля.

Чен Му сразу встал, налил ему воды и помог напиться, после чего жгучая боль у него в горле немного ослабла.

- Вот видишь, ты посмел быть непочтительным с императором, и тебя сразу покарали небеса, - усмехнулся Чен Му.

Юань Нанью посмотрел на него без всякого выражения и тихо спросил:

- Чего ты хочешь добиться, прежде чем отпустишь меня?

Чен Му ничего не ответил.

- Ты не можешь держать меня здесь взаперти. Да и как ты объяснишь это придворным? Как ты объяснишь это Правителю Севера?

Чен Му по-прежнему не отвечал и лишь молча смотрел на Юаня Нанью.

- Позволь мне уехать! – Юань Нанью повысил голос, не сводя с Чен Му взгляда.

- А если нет? – беспечно усмехнулся Чен Му.

- Ты же не можешь запереть меня в столице на всю оставшуюся жизнь. И сколько еще ты собираешься тянуть время? Ты и так уже получил трон, победа осталась за тобой, а Ян Сиконг...

- Это не имеет никакого отношения к Яну Сиконгу! – зарычал Чен Му.

Юань Нанью на миг замер, а затем ответил с усмешкой:

- Имеет, и самое прямое.

Чен Му стащил с себя головной убор и раздраженно швырнул его на землю.

- Он мой старший брат, и я готов пострадать за него, - Юань Нанью тяжело вздохнул. – Чен Му, я уже устал от тебя. Что тебе нужно? Делай, что хочешь, но ты должен отпустить меня!

Чен Му, сузив в ярости глаза, пристально смотрел на него:

- Хочешь сказать, что я могу сделать с тобой все, что пожелаю?

Юань Нанью стиснул зубы:

- Только потом отпусти!

Терпение и боевой дух Юаня Нанью истощались с каждым днем, проведенным в столице. Его все сильнее беспокоила эта бескровная битва. И сейчас он больше всего хотел как можно скорее сбежать из столицы и от этого человека, который привел в смятение его рассудок.

- Когда ты только приехал сюда, ты был готов скорее умереть, чем сдаться, - насмешливо сказал Чен Му. – А теперь ты умоляешь меня о благосклонности?

Юань Нанью сжал пальцами шею Чен Му, его взгляд, похожий на взгляд загнанного в ловушку зверя, казался особенно пугающим.

- Я приму это, как наказание, но ты должен поклясться памятью императрицы, что после этого позволишь мне вернуться в Датун.

Чен Му сдавил запястье Юаня Нанью, стараясь подавить свой гнев:

- Юань Нанью, ты действительно не хочешь поднять тост и предпочитаешь выпить штрафную! (1)

Юаня Нанью одолевала слабость, и ему ничего не оставалось, кроме как отпустить его.

- От такого человека, как ты, можно ожидать лишь отравленного вина, - устало сказал он.

- Я никогда не относился к другим так, как к тебе, и никогда не позволял другим то, что позволяю тебе. Но ты упрям, как осел и глуп, как свинья, ты не понимаешь доброго отношения.

Юань Нанью разозлился еще больше:

- Так ты отпустишь меня или нет? Что ты хоч...

Чен Му внезапно наклонился и впился в его губы яростным поцелуем.

Ошеломленный Юань Нанью собирался дать ему отпор, но Чен Му сжал его руки и придавил их к кровати. Он был болен, и его тело так ослабло, что он не мог сопротивляться. Горячие губы Чен Му терзали его губы, а его и без того разгоряченное тело загорелось еще сильнее.

Взгляд Юаня Нанью помрачнел, и он укусил Чен Му за губу. Чен Му вздрогнул от боли, но даже не подумал отступить. Вместо этого он языком раздвинул ему зубы и ворвался внутрь, дразня и распаляя его еще больше.

Привкус крови смешался со вкусом Чен Му, и этот неясный, знойный и властный вкус он не забудет до конца своих дней.

Юань Нанью поначалу был ошарашен, но терперь от этого поцелуя у него закружилась голова и вскоре он совершенно не мог сопротивляться Чен Му, позволив ему и дальше делать то, что он хочет.