Глава 16. Фрейя

Плейлист: The Ukuleles — Rolling In The Deep

У Уиллы вырывается непристойный стон, пока она уткнулась в подушку для лица на массажном столе.

— Эй, — ворчит Фрэнки. — Некоторые из нас хотели бы получить массаж без твоих животных звуков.

Уилла смеётся.

— Прости. У меня. Всё. Так. Ноет. Ничего не могу с собой поделать.

— Заставь Райдера делать тебе массаж, — говорю я ей.

— Хех, — Уилла шумно вздыхает, когда её массажист проводит руками вверх по её смазанной маслом спине. — Райдер — это причина, по которой у меня всё ноет.

Теперь уже мой черед стонать.

Фрэнки гогочет.

— Если бы я сейчас могла дать тебе пять, я бы это сделала.

— Я хочу отдельное помещение, — бормочет Зигги в свою подушку. — Тихое. И можете, пожалуйста, посильнее? — просит она своего массажиста. — Просто грубо мните мышцы, а потом полностью убирайте руки, когда переключаетесь на что-то другое. Лёгкие прикосновения вызывают у меня дискомфорт.

Её массажист кивает.

— Конечно.

Я испытываю крохотный момент гордости за Зигги, потому что ещё несколько назад я бы и представить не могла, что она сделает такое. Но теперь она более комфортно озвучивает свои сенсорные потребности, будь то желаемые прикосновения в массаже или объяснение того, что ей нужно, чтобы групповая вылазка прошла хорошо.

— А вы тем временем? — говорит Фрэнки своему массажисту.

Массажист, трудящийся над её плечами, криво улыбается, будто это какая-то шутка для своих.

— Не трогаю ваши бёдра, — говорит он, — или же готовлюсь к непроизвольному красочному мату.

Фрэнки удовлетворённо вздыхает, когда он проводит руками вверх по её шее.

— Вы лучший.

— Как вы себя чувствуете? — нежно спрашивает моя массажистка.

— Нормально, спасибо, — говорю я ей. — Просто продолжайте в том же духе, пожалуйста.

Завершив наш вечерний массаж, мы принимаем душ и надеваем комфортные сарафаны, затем берём такси и едем поужинать и выпить. Чувствуя себя смягчившейся и расслабленной, я предвкушаю аутентичную гавайскую еду и хороший коктейль с видом на пляж.

— Я чувствую себя такой расслабленной, — говорит Зигги, помахивая руками, пока мы идём к ресторану.

Уилла смеётся.

— Умираю с голода, — говорит Фрэнки. — Мне надо затолкать в себя бургер, а потом в постельку. Я знаю, что вздремнула, но каяки меня истощили.

— А меня истощило солнце, — говорю я им. — Чувствую себя радиоактивной.

Зигги ощупывает свой нос.

— Ага. Я обгорела.

Этим утром мы плавали на каяках и ныряли с дыхательными трубками, поскольку такая активность интересна нам всем и не слишком нагружает тело Фрэнки. Затем мы вернулись, вздремнули (ну, дремали все остальные; я читала «Доводы рассудка» и наслаждалась послеобеденным солнышком), а потом собрали сумки для вечернего массажа и выхода в свет.

Это были стратегически продуманные усилия со стороны всех детей, кхм, оставить родителей одних в доме на протяжении большей части дня. В конце концов, эта поездка посвящена их годовщине.

Я смотрю на высокие медные факелы ресторана, горящие в ночи, и слушаю рёв океана. Здесь в воздухе витает чувственное, нескончаемое тепло. И что-то в этом острове — то ли людская доброта, то ли изобилие природной красоты, то ли постоянное солнце и захватывающий океан — заставляет меня чувствовать себя живой, полной надежды.

А сейчас? Отсветы пламени, накатывающие волны, тени и тёплый, знойный воздух. Я не могу отрицать, что это невероятно романтично. Но, конечно, мы с Эйденом на дне нашего брака.

Эх.

— Итак, — говорит Фрэнки, поставив свою трость между ног и вытянув руки вдоль спинки стула. — Давайте поговорим о слоне в комнате.

Зигги отрывается от своей электронной книги.

— О каком слоне? — она оглядывается по сторонам. — О. О метафорическом слоне⁶. Поняла. Я слушаю.

Уилла опирается локтями на колени и запрокидывает голову. Её кудряшки карамельного цвета пляшут на морском ветерке, глаза обеспокоенно напряжены. Фрэнки слегка хмурится, тоже сосредоточившись на мне, и мой живот скручивает нервозностью. Одно дело — рассказать моей лучшей подруге Мэй, которая знает все мои грязные секреты, но совершенно другое — открыться этим женщинам, которые знают лишь крутую старшую сестру Фрейю, у которой в жизни всё в порядке.

— Эй, — нежно говорит Уилла, накрывая мою ладонь своей и сжимая. — Никакого давления. Скажи нам тогда, когда тебе будет лучше всего.

— Как насчёт алкоголя? — Фрэнки поднимает руку, подзывая официанта.

— Только немного, — говорит Зигги, снова уткнувшись в электронную книгу. — После массажа много потеешь, так что надо восстанавливать водный баланс. Два стакана воды на каждый алкогольный напиток.

— Уф, — фыркает Фрэнки. — Дети пошли такие ответственные.

Зигги улыбается, продолжая читать, и больше ничего не говорит.

— Ага, — признаюсь я. — Для такого мне надо выпить.

Фрэнки на удивление быстро призывает персонал одним движением пальца и магнетическим взглядом в сторону беспомощного официанта, проследив, чтобы мы также заказали еду. Через несколько минут мы уже чокаемся коктейлями майтай, а Зигги — лимонадом. Расслабившись на низких комфортных креслах вокруг такого же низкого круглого столика, мы вытягиваем ноги и коллективно вздыхаем от удовлетворения.

— Ладно, — говорю я, сделав большой глоток майтай. — Мы с Эйденом проходим достаточно тяжёлый этап в отношениях. Я пока что не вмешиваю в это маму и папу, так что, пожалуйста, сохраните всё между нами и моими братьями. Я не хочу портить празднование моих родителей.

Зигги поднимает взгляд.

— У вас, ребят, всё будет хорошо?

Я делаю очередной глоток майтай.

— Я не знаю, Зигги.

Одно дело — на протяжении месяцев абстрактно чувствовать, насколько Эйден отвлечён на работу. Но совершенно другое — тот вечер на кухне, такое острое ощущение отвержения из-за этого. Его эмоциональное отсутствие причиняло боль. Но его бездумное присутствие ранит ещё сильнее. И рана продолжает нагнаиваться.

— Простите, — бормочу я, промокая глаза.

Уилла кладёт ладонь на мою спину.

— Я не могу сказать ничего такого, что помогло бы тебе пройти через это. Но просто знай, что я считаю тебя храброй и крутой. Я так восхищаюсь работой, требующейся для поддержания долгосрочных отношений. С самого моего знакомства с тобой я всегда равнялась на тебя и твой брак с Эйденом, и знание о ваших сложностях ничего не изменило. Если уж на то пошло, я восхищаюсь вами ещё сильнее.

— Спасибо, — говорю я ей. — Эта «работа» над долгосрочными отношениями, как ты выразилась — думаю, я только сейчас начинаю понимать, как много она охватывает. Это не просто компромисс насчёт того, где купить дом или сколько тратить на еду в ресторане. Я думала, это поверхностная работа, если ты встретишь подходящего человека. Потому что в детстве я видела счастье своих родителей и считала, что оно не требует усилий. Понимаете? И это казалось правдой — быть с Эйденом долго казалось естественным, по крайней мере, хорошая и счастливая часть этой работы. Пока... пока всё не изменилось. А теперь это тяжело. Всё это.

— Само собой, я недолго знакома с тобой или Эйденом, но Рен сказал мне, что он никогда не видел Эйдена таким удручённым, как когда они были в хижине, — говорит Фрэнки. — Как та, у кого личные проблемы встали на пути отношений, я могу по своему опыту сказать — иногда люди дерьмово показывают, насколько им важны их близкие люди. Это не оправдание, лишь напоминание. Я думаю, твой муж очень сильно тебя любит. Но я надеюсь, что он научится лучше это показывать. Ты заслуживаешь лучшего.

— Спасибо, Фрэнки, — шепчу я.

Зигги тянется ко мне и крепко обнимает.

— Держись, Фрей. Я тебя люблю.

Я стискиваю её в ответ и глотаю ком слёз в горле, когда мы отстраняемся.

— Спасибо. И я тебя люблю.

— Ох уж эти мужчины, — бормочет Фрэнки, не выпуская изо рта трубочку коктейля. — Заставляют нас влюбляться в них. Портят наши грандиозные планы на жизнь старой девы. Сплошные проблемы от них.

Это заставляет меня рассмеяться.

— Хорошо, что у него отменный шланг в штанах, — выдает Уилла.

— Эй! — Зигги зажимает уши ладонями. — Прекрати. Буэээ.

— Кайфоломщица, — стону я, корча гримасу, и всасываю через трубочку ещё больше коктейля.

— Прошу прощения, — отзывается Уилла. — Ладно, хватит о мальчиках. Пора напиться и спеть в караоке.

— Что? — мои глаза распахиваются шире. — Караоке?

Фрэнки склоняет голову набок и потягивает майтай.

— Маленькая птичка по имени Эйден напела нам, что ты обожаешь живое караоке.

Моё сердце сжимается.

— Он сказал вам об этом?

— Ну, он сказал Райдеру сказать мне, — уточняет Уилла. — А я сказала Фрэнки и Зигги. А потом заставила их прийти сюда. Так что в опосредованной манере да, сказал.

Я нервно кошусь на группу, размещающуюся на сцене, и на микрофон, ждущий, когда кто-нибудь схватит его со стойки и наполнит своим голосом. Фрейя, которая рванула бы туда и запела во всё горло, кажется призраком прошлой жизни. От этого осознание моё сердце стискивает печаль.

— Я не пела... несколько месяцев. В караоке, имею в виду.

— Ну, давай это исправим, — говорит Уилла. — Начнём с раунда шотов.

Зигги вздыхает и подтягивает к себе колени.

— Ну, хотя бы я захватила с собой читалку.

***

Когда Райдер был маленьким, его завораживала дикая природа. Мы ходили в библиотеку, и он заставлял меня читать ему одну за другой книги про обезьян, домашний скот, бабочек и птиц. Я узнала про практики выбора партнера и миграцию, про то, у кого животного самое маленькое то и самое большое сё. Я узнала так много, пока читала ему. Но ярче всего я помню, как узнала про инстинкты животных, заставлявших их устремляться в безопасное место раньше людей при малейшем признаке надвигающейся катастрофы.

У этого нет неоспоримых доказательств, но существует теория, что животные чувствуют вибрации земли ещё до начала землетрясения, что при изменении давления и приближении сильных штормов они чувствуют это в воздухе, поэтому ищут укрытие и поднимаются на более высокие места. Я подумала, что это невероятно — мудрость животных, предвидящая катастрофу задолго до того, как тупенькие людишки догадаются, что их мир вот-вот встанет с ног на уши.