Глава 2. Тупик

Молодой человек, стоящий передо мной, обладает резкими чертами, сильно раскосыми бровями и горящими глазами под ними. Его губы сжаты в тонкую линию, как будто он размышляет, но его глаза пронзают, как лезвия. Даже спокойное самообладание не может скрыть яростную ауру от этих глаз. На нём тяжёлый комплект блестящих серебряных доспехов, а на нагрудной пластине парит величественный орёл в золотом орнаменте.

Признаюсь, сейчас я выгляжу хреново: растрёпанные волосы, изорванная одежда, грязный с головы до ног. И вот он, красиво одетый, с властным видом. Он автоматически берёт верх. Я приподнимаюсь, игнорируя боль, угрожающую оторвать плоть от костей, и стряхиваю с себя немного грязи. Затем поднимаю взгляд, нисколько не опасаясь его ауры.

Он прищуривается, и на лице появляется жёсткая ухмылка.

— Хань Синь? — спрашивает он, изгибая брови.

Именно этого и следовало ожидать от потомка императорской семьи. Даже два простых слова, слетевшие из его уст, несут в себе непреодолимое чувство силы, присущим только представителям императорского дома — властно, но спокойно, мягко, но строго. Он такой же, как мой двоюродный брат-император, который технически является моим двоюродным дядей, хоть и старше всего на два года. Как будто они сделаны из одной формы. Элегантное и изящное самообладание правящей семьи, которое вырезано, отшлифовано и утончено с самого рождения во дворце. Они превратили это в настоящее искусство...

Очнувшись от мыслей, я замечаю, что Его Высочество наследный принц на самом деле очень терпеливо и вежливо ждёт моего ответа, так что невольно начинаю думать, что это не он отдал приказ облить меня ледяной водой.

— Молчишь? Тогда приму это как согласие.

Его острый взгляд словно пронзает меня насквозь. Он слегка наклоняется и спрашивает: 

— Как ты держишься? Эта песчаная буря не для беззаботных.

Я опираюсь на столб позади себя и прищуриваюсь, слишком лень притворяться бескорыстным героем, не боящийся смерти.

— Вам нужно испытать это на собственном опыте, прежде чем сможете судить об этом, Ваше Высочество. Не желаете присоединиться?

Наверное, сейчас у меня очень выразительное лицо, потому что вижу, как на его висках вздуваются жилы.

Но он, очевидно, хорошо воспитан и не так легко выходит из себя, лишь с холодной усмешкой произносит: 

— И это внучатый племянник вдовствующей императрицы Хань Великой Жуи? Только посмотри на себя.

Я вздрагиваю от его холодного тона, но всё же небрежно убираю волосы с лица и несколько раз моргаю. 

— Война есть война. Не имеет значения, внучатый я племянник вдовствующей императрицы Хань или вы наследный принц Великой Янь, в конце концов, Янь-ван* заберёт нас всех. Не так ли, Ваше Высочество?

В его глазах вспыхивает гнев: 

— У тебя много храбрости, Хань Синь.

— Что вы, я недостоин похвалы, — вежливо отвечаю с улыбкой.

Интересно, выгляжу ли я достаточно искренним. Быть осторожным со словами - тяжёлая работа.

Он выпрямляется, всё ещё улыбаясь, но его лицо каждой секундой становится всё мрачнее. 

— Пойми, кто здесь имеет право голоса. Даже если ты говоришь эти умные замечания сейчас, неужели ты действительно готов отказаться от шанса на жизнь?

Моё сердце замирает.

Я не святой и определенно не могу отказаться от жизни. Но, даже если мне не очень нравится быть солдатом, сейчас я представляю свою страну.

Поднимаю голову и с ухмылкой наблюдаю за ним. 

— Конечно, я боюсь смерти, но я также знаю, что ты не позволишь мне умереть, пока не получишь информацию об укреплении Великой Жуи.

Его рука дергается, прежде чем сжаться в кулак, а улыбка становится жёсткой.

— С начала войны, — продолжаю я, — армия Янь прорывалась сквозь нашу оборону. Но на холме реки Со тебе не повезло, а это значит, что я тебе всё ещё нужен, верно?

Его глаза сузились, как стрелы, словно волк, настигающий свою добычу.

Народ Янь всегда был жестоким; богатые и бедные одинаково любят охоту верхом. Территория Великой Жуи охватывает сотни тысяч ли плодородной земли; двор Жуи управляет миллионами граждан и может похвастаться армией из нескольких сотен тысяч солдат. Нельзя недооценивать мощь Яна, который поставил такую большую страну на грань сдачи.

Что я сделал, чтобы стать солдатом такой страны, и что я сделал, чтобы столкнуться с таким противником?

Его губы изгибаются в презрительной ухмылке.

— Есть изречение, которое гласит: «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе». Я неукоснительно следую этому учению, когда отправляюсь на войну, а также когда допрашиваю пленников, — объясняет он, делая несколько шагов, не глядя на меня, — Хань Синь, внучатый племянник вдовствующей императрицы Хань, осиротевший в раннем возрасте, воспитанный министром Ханом, является известным богатым бездельником столицы. Не стесняйтесь поправлять меня, заместитель генерала Хань.

Меня охватывает тревожное чувство. Чтобы получить такую подробную информацию обо мне, у него должны быть осведомители из ближнего круга. В мыслях полная неразбериха, сердце бешено колотится, но я не собираюсь показывать ему ни малейшего признака страха.

Он поворачивается ко мне с горящим взглядом: 

— Армия Великой Жуи, безусловно, искусна в отступлении настолько, что мы не смогли захватить даже высокопоставленного военачальника. Даже такой бездельник, как ты, может считаться солдатом Жуи. Удивительно, что Великая Жуи ещё держится.

Позади него облачённые в доспехи командиры Янь весело хихикают.

Я чувствую, как во мне поднимается гнев, и делаю глубокий вдох, прежде чем поднять взгляд: 

— Верно, меня схватили, удача не на моей стороне. При этом, что делает армия Янь, если единственный человек, которого вам удалось поймать — это богатый бездельник вроде меня? Если вы думаете, что такая армия может победить Великую Жуи, вот где действительно будет удивительно!

Треск! Прежде чем успеваю замолчать, слышу, как разрезается воздух и в следующий момент чёрная плеть летит на меня. Я инстинктивно закрываю руками голову и сразу же чувствую, как разрывается кожа. Густая, тёплая жидкость стекает по моей руке.

Я прикусываю губы и отворачиваюсь, не давая им удовольствия услышать мои крики или мольбы о пощаде. Плеть продолжает хлестать, как ливень во время шторма, а потом слышу бесстрастный голос Мужун Юя:

— Довольно. Мёртвый он бесполезен.

Я опускаю руки, и боль пронзает их. Сильно стиснув зубы, смотрю на него.

— Ты храбрее, чем кажешься, — замечает он.

Мужун Юй берёт у стражника плеть и поднимает им мой подбородок:

— Говорят, Жуи — страна красивых женщин, но, похоже что и мужчины там тоже неплохи собой.

Я снова чувствую, как во мне закипает гнев.

Просто чертовски ненавижу, когда меня сравнивают с женщинами!

Я родился таким. Как будто я хотел этого!

— Ваше высочество, говорят, в Жуи популярны товарищи-мужчины, — комментирует крупный мужчина позади него, потирая подбородок,— официально он может быть заместителем генерала, но втайне может быть просто таким... товарищем для своего генерала.

Вокруг все начинают хохотать с непристойными ухмылками на лицах.

Чувствуя прилив отвращения, я прижимаю руки к животу.

Мужун Юй внезапно шипит: 

— Вы идиоты! Вам не надоело проигрывать Чжоу Чжэньлуаню? Насмешки над пленником заставляют вас забыть о наших потерях? Сколько дней прошло? И вы даже не можете разрушить укрепление у реки Со.

Хотя он и улыбается, в голосе слышится гнев. Растерявшись, командиры замолкают.

— Хань Синь, если ты решишь продолжать в том же духе, я готов составить тебе компанию до самого конца. Интересно, как долго ты продержишься.

***

С наступлением ночи капли воды превращаются в лёд, воздух как будто пытается проникнуть в тело. Они подвергают меня различным пыткам, а затем, на закате, Мужун Юй приказывает выбросить на улицу, где до костей пронизывает холодный ветер.

На меня светит пустынный лунный свет. Когда руки и ноги бесчувственно замёрзли, а многочисленные раны начали опухать и источать гной, моя воля - единственное, что удерживает меня в живых.

Я закрыл глаза. В тёмной камере пыток всё размыто, кроме горящего пламени, которое, кажется, пляшет возле моих глаз.

Техника палача превосходна: каждый удар плети тяжёл и никогда не попадает в одно и тоже место дважды. Звуки ударов об кожу в воздухе разносятся по камере, и в конце концов я буквально превращаюсь в кровавое месиво.

Неужели они собираются забить меня до смерти?

Облизывая губы, понимаю, что они искусаны до крови, сердце бешено стучит, что кажется вот-вот выскочит из грудной клетки.

Его слова всё ещё слабо звучат у меня в ушах:

— Продажные чиновники накопили большую часть власти императорского двора; сам император Жуи Вэнь имеет мало истинной власти; министры ничего не делают, вокруг творятся беспорядки; военачальники восстают против двора, и трупы невинных граждан покрывают землю. Неужели ты действительно рассчитываешь спасти страну, находящуюся на грани гибели, с помощью своей так называемой верностью?

Беспомощно смеясь, лежу на холодном песке.

Конечно, я знаю, что славная эпоха Великой Жуи давно ушла и никогда не вернётся; также понимаю, что я бесполезный богатенький бездельник, но я всё же солдат Великой Жуи, и пока ещё жив и здоров, должен служить своей стране.

Южный перевал - это ворота в столицу. Другими словами, как только через эти ворота прорвутся, всё, что есть в Великой Жуи, будет принадлежать клану Мужун, а холм у реки Со - последняя линия обороны Южного перевала.

Если мне и суждено умереть, то умру с честью и достоинством. Я не могу вести неблагородное существование после того, как предам свою страну.

Но с другой стороны, боюсь, что моя так называемая преданность, вероятно, ничего для них не стоит.

Я беззвучно смеюсь и засыпаю от пронизывающего ветра и онемевших ран.