Глава 37. Долгая ночь 18+

Иногда мое зрение чёткое, а иногда - размытое.

Меня переполняет его обжигающая страсть, с которой играют почти бесконечно. Моя спина продолжает тереться о ковер, в то время как я крепко хватаю Мужун Юя за руки, как утопающий.

Он по-прежнему силен, даже набирает скорость. Хочу умолять его не торопиться, но в тот момент, когда я открываю рот, выходят только приглушенные стоны, похожие на плач. Он делает паузу и целует.

Мое тело настолько горячее, что не чувствую ничего, кроме онемения, исходящего из моей нижней части. Он тоже горит. Прижимает меня к себе и снова начинает играть с моим языком. Наши тела прижаты друг к другу, как будто слились воедино.

Пока он ворчит, я чувствую взрыв обжигающего жара внутри, а затем начинаю дрожать, входя в зону легкости. Это чувство внезапной свободы, освобождения и всепоглощающего наслаждения.

Он падает на меня. Я пытаюсь контролировать свое дыхание, чтобы выдержать его вес.

Он мягко посмеивается. Я обнимаю его и целую в губы.

Наступает усталость, и я извиваюсь в его объятиях, пытаясь найти удобное место для сна. Когда собираюсь заснуть, он обхватывает за талию и переворачивает.

Все признаки сна исчезают. Очень быстро понимаю, что происходит. Я стою под ним на четвереньках, выгибаясь всем телом, бедра торчат вверх, а ноги широко раздвинуты.

Смущенный и злой, резко оборачиваюсь и свирепо смотрю на него. Он смеется и опускается мне на спину, сжимая мою челюсть, чтобы поцеловать.

«Ммм...»

Его рука скользит по моим бедрам, лаская и массируя. Внезапное вторжение его массивной эрекции застало меня врасплох, но стоны дискомфорта поглощаются им.

«Расслабься», - шепчет он мне на ухо и вызывающе смеется. «Для меня это потрясающе, но я не могу пошевелиться, когда ты такой напряженный, не так ли?»

Он снова начинает двигаться, даже не закончив, наполняя меня жгучей болью. Я тихонько стону и плыву вместе с ним.

Несмотря на чувство унижения, во мне горит огонь, доводя до кульминации. Как бы мне хотелось вот так стать с ним единым целым и никогда больше не расставаться.

Я сплю очень чутко в теплых, сильных объятиях, слабо ощущая тепло его тела и мускулистые руки. Удовлетворенно хмыкаю и прижимаюсь ближе. Он тихо посмеивается мне в ухо, и в следующий момент его объятия сжимаются вокруг меня.

Я медленно открываю глаза и смотрю прямо в его обсидиановые глаза.

Мужун Юй изучает меня тлеющим взглядом, в котором скрываются неописуемые эмоции. В его глазах есть следы кровавых морщинок, которые намекают на то, что он не спал. Мы сейчас совершенно голые. Когда он держит меня в объятиях, это не вызывает смущения, скорее, ощущение сладости в моем сердце, которое умножается.

Его подбородок мягко касается моего лба. Рука медленно поднимается с моей талии вдоль позвоночника, нежно лаская. Я лениво рассмеялся и осторожно обнял его. Мы просто тесно прижимаемся друг к другу, как будто держимся друг за друга, но при этом обнимаемся. Молча улыбаемся, слишком напуганы, чтобы нарушить этот прекрасный момент.

Он молча наблюдает за мной. Тусклый свет свечей падает на его чернильно-черные глаза, и только зрачки горят жарким огнём. Ощущение, будто мое тело опустошено океанскими волнами, полностью истощено. Не хочу двигаться ни на дюйм или вставать.

Увидев, что я полностью проснулся, он ласково улыбается и натягивает плотный плащ вокруг нас, плотнее сжимая. Другая его рука не покидает своего места вокруг меня.

Я тихо вбираю в себя его температуру и запах. Это то, чего я жаждал все те ночи, когда просыпался от страха, и все те моменты, когда был весь в крови.

Весь мир далеко отступил. Грозные клинки, едкая кровь - все было изолировано от этого пространства. Здесь только эти уютные, мирные объятия, и у меня действительно есть некоторый душевный покой.

Он ровно дышит мне на ухо и теплый воздух щекочет лицо. Я молча смотрю на него, глядя прямо в лицо, которое мог видеть только во сне. Кажется, он немного похудел. Лицо стало более точёное, чем раньше, еще красивее и острее. Дуги над его глазами расслаблены, а на губах пляшет игривая улыбка.

Это странное чувство. Имею в виду, разве мы не должны столкнуться на острие меча, сражаться насмерть прямо сейчас? Или, по крайней мере, бороться и выть друг на друга, чтобы разорвать другого на куски.

Мысли захлестывают меня, как прилив. Он касается моего лица своим, оба слегка пылаем. Чувствую себя одновременно несчастным и сладким. Хочется что-то сказать, но сразу сдаюсь. Этот покой слишком трудно достичь.

Спустя очень долгого молчания он наконец нарушает тишину: «Послушай, Синь, как было бы хорошо, если бы солнце не взошло».

«Ага», - бормочу я. «Как это было бы здорово...»

Однако...

Мы сражались и сделали это. Пора поговорить о делах. Я не могу больше задерживаться, и он тоже.

Я начинаю после долгих колебаний: «Так ты собираешься отступить?»

Прямой и резкий, это не тот тон, который подходит для мирного союза, но мне не нужно с ним стесняться. Он, наверное, уже догадался, что значит мой приход сюда.

Как и следовало ожидать, его губы саркастически изгибаются вверх: «Какой у меня выбор, если ты уже все для меня спланировал?»

Я мрачно перевожу взгляд на свечу в дальнем углу.

Он немного расслабляет руки: «Позволь мне спросить тебя кое о чём и честно ответь».

«Спрашивай».

«У тебя были ли какие-нибудь другие планы, когда придёшь сюда, во вражеский лагерь? Или ты хочешь сказать, что действительно не боялся? Ты был настолько уверен, что я не возьму тебя вниз и не начну полномасштабное вторжение с тобой в качестве заложника?"

«Да», - вздыхаю я. "Ты прав. Я определенно колебался, когда получил твой ответ. Но не мог задерживаться на этом. Мне оставалось только рискнуть. К тому же..." Я делаю паузу и продолжаю уже тише: "Я так давно тебя не видел... Я просто..."

Я качаю головой, не желая продолжать, и он просто крепче обнимает и не говорит об этом.

«Ты просто любишь делать то, что тебе нравится. Подумай об этом. Кто ещё может контролировать страну без тебя в городе? Кто ещё может дать мне отпор?»

Я качаю головой: «Я пришёл, и пришёл подготовленным».

На мгновение он запнулся с неуверенным выражением лица: «Да, верно, если бы ты не объединил двор и не укрепил оборону в кратчайшие сроки, Жуи была бы уже уничтожена без надежды на восстановление».

Не знаю, с какими эмоциями он вздыхает: «Даже если ты пришёл подготовленным, пока я позволю им видеть тебя перед обеими сторонами, перед всеми солдатами - что подумают твои солдаты, что подумают тогда твои жители? Твоя армия так легко рассыплется на части, что мне даже не придётся направлять своих людей".

«Ты бы не стал». Я смотрю на верх палатки.

Он застывает от удивления и только после долгой паузы издает «ха». Приподнимается и смотрит на меня игривыми глазами: «Почему ты так уверен? Просвети меня."

«Потому что я так считаю. Когда мы ещё находились к северу от Южного перевала, ты был так любезен, чтобы похоронить лорда Великой Жуи и позволить военнопленным поминать его, так как же ты мог сделать такой низкий поступок?»

Он усмехается: «Все еще мокрый за ушами».

Мужун Юй убирает выбившиеся волосы перед моими глазами и проводит пальцами вниз, поднося прядь к носу: «Вода, вероятно, сейчас самая важная проблема в столице Жуи. Что мешает мне делать ещё худшие вещи, если я могу легко отравить вашу воду?» Он качает головой: «Этот человек был уже мертв, поэтому он не представлял для меня угрозы. Тем не менее, он был лордом, если достойно обращаться с его останками, это дает мне доброе имя, то почему бы и нет?»

Он наклоняется, обнимает за шею и нежно потирает её ледяными пальцами: «Если ты умрёшь - умрёшь под моим мечом, - я тоже позволю тебе достойно умереть».

Его пальцы так холодны, что это меня пугает; обжигающий жар, который был раньше, как будто и не было.

Сильная дрожь пробегает по мне, и его пальцы останавливаются, как будто почувствовали мою ауру страха.

Несколько прядей его волос свисают вниз, касаясь моего лица. Я смотрю в глаза, которые всё ещё хранили в себе частички похоти. «Но как я могу позволить тебе делать то, что ты хочешь, и позволять направлять меня? Ты сможешь это сделать только в том случае, если я умру здесь".

Его пальцы продолжают скользить к моему адамову яблоку: «Ты ошибаешься, очень ошибаешься».

Бездонные глаза Мужун Юя приближаются: «Что мне нужно, так это император, и я могу сделать то же самое, даже если он мертв. Жителям столицы на тебя наплевать. Они заботятся о твоём статусе. Их не волновало бы, жив ты или мертв. Пока они знают, что в моих руках находится император Великой Жуи, сомневаюсь, что кто-то осмелится бросить мне вызов».

Он говорит ровным, спокойным тоном, как заводь. Я чувствую, как во мне исходит горькое волнение, и я не могу ничего придумать в ответ.

Каждое слово, которое он произносит, настолько отчетливо, что кажется, будто оно вонзается мне в сердце, как нож.

Я император. Я больше не я.

И снова он своими резкими словами вскрыл мои засохшие струпья, оставив меня истекающим кровью.

Увидев, что я отвернулся, он тянется к моему лицу и поворачивает к себе.

«Теперь, когда ты император, стало ещё более одиноко, верно? Тогда ты всегда был сам по себе, а теперь тебе даже не кому излить свое сердце. Я даже глазам не поверил, когда впервые увидел тебя. Это было похоже на груду одежды, которую никто не носил».

Другая его рука спускается по моей талии, нежно лаская: «Здесь тоже всё стало таким тощим».

Мое зрение снова затуманивается от этого единственного высказывания.

«Глупый ты, держишь всё внутри и не позволяешь никому помочь тебе».

«Разве ты не такой же?»

В его объятиях я, кажется, снова вернулся в ту ночь. Сколько себя помню, никогда не плакал так жалобно перед посторонними - нет, даже перед так называемой семьей и друзьями. И всё же, когда лежу в объятиях этого человека, само его существование может дать мне некоторое душевное спокойствие.