Когда мы добрались до дворцового зала, все служанки и служащие ушли. Я отдергиваю руку.

"Что вы пытаетесь сделать?" - спрашиваю я, глядя в другую сторону.

Он садится передо мной, хмурясь. Снова берет меня за руку без предупреждения: "Вы думаете, это небольшой порез?"

Я не хочу отвечать, поэтому позволяю ему наложить лекарство и повязку. Он очень опытен, но все равно слишком груб. Время от времени я шиплю от боли.

Говорят, что пальцы привязаны к сердцу - они абсолютно правы. Даже такая крошечная рана причиняет боль, словно мою плоть соскребают. Более того, он затягивает повязку, чтобы сделать ее туже, в дополнение к тому, чтобы обернуть ее вокруг пальцев.

Я кусаюсь, чтобы не издавать ни звука. Он делает паузу и смотрит на меня.

"Вам больно, Ваше Величество?"

Я хмурюсь и качаю головой, но он тянется к моему лбу. Уже поздняя осень, но на лбу у меня выступили крошечные капельки пота.

"Ваше Величество", - нерешительно произносит он. "Вы пытаетесь сдержаться?"

"Вы преувеличиваете".

Он наклоняется и открывает рот, как будто хочет что-то сказать, но ничего не выходит. Он возвращается к работе с моей рукой: "Если так, пожалуйста, потерпите. Скоро все пройдет".

Я вижу беспокойство в его взгляде, когда кладет мою руку себе на колени. Он снова натягивает повязку, и я снова не могу не шипеть.

Он такой же, как он, никогда не умеющий быть нежным.

Он тепло говорит: "Я думал, вы накричите на меня: «Неужели не можете быть помягче»..."

Я впадаю в состояние транса и полностью перестаю слушать оставшуюся часть его предложения. Думаю, я уже говорил эти слова одному человеку раньше и определенно кричал очень раздраженно: "Слушай, а ты не можешь быть более мягким!"

"Сделано."

Он отрывает взгляд от своей работы, я убираю руку и обнаруживаю, что она завернута, как мумия.

Мои губы дергаются: "Маршал, думаю, что любой, у кого есть глаза, увидит, что я ранен".

Он на мгновение замолкает с улыбкой: "Вы можете снять его после сегодняшнего вечера. Шрамы будут едва заметны, и никто не сможет их увидеть".

Я посмотрел вниз.

Не знаю, почему он такой сегодня, но думаю, ему не все ровно?

"Сколько дней вы не спали?" - вдруг спрашивает он.

Я массирую больное запястье и отвечаю: "Столько же, сколько и вы, маршал".

"Я знаю, что у вас много дел, но вы должны позаботиться о себе", - настаивает он с озабоченным видом.

Я снова смотрю на него и вижу горячий взгляд, угрожающий пронзить меня.

Поворачиваю голову, чтобы избежать этого: "Могу сказать вам то же самое".

Хотя отворачиваюсь от него, все еще чувствую исходящий от него вопрос. Я беру чашку холодного чая и делаю глоток.

"Мы не должны были стрелять в посыльного. Не думал, что вы убьете его сам", - тихо говорит он.

"С самого начала они вели себя неуважительно, унижали меня при дворе, дразня мою страну. Мне нечего сказать таким людям".

"Вы не беспокоитесь, что это вызовет гнев маршала Янь?"

Чай в моей чашке дрожит, но голос остается спокойным: "Ну и что, что я сделаю? Ну и что с того, что я этого не сделаю? Я уже принял решение дать отпор, так что нет смысла останавливаться на полпути".

Я сжимаю кулак. Крошечная боль становится все больше и больше, пока не пронзает мое сердце.

Я искоса смотрю на него: "Вы боитесь?"

Он лучезарно смотрит на меня и ставит на место чашку с чаем теплой рукой: "А вы как думаете?"

Я беспечно хихикаю.

Он придвигается еще ближе, и его глаза сужаются. Теперь мы так близко, что чувствуем дыхание друг друга.

"Я не думаю", - говорит он, наклоняясь вперед, - "что кто-нибудь еще видел, как вы сосете пальцы, верно?"

Я останавливаюсь, и его тонкие губы тепло изгибаются, как тающий лед. Он крепче сжимает мою руку, и я чувствую ее мягкое тепло.

"Я также хочу знать, что на самом деле скрывается за вашей достойной маской". Он понижает голос еще больше, и его горячее дыхание касается моего лица.

Я застываю, когда внутри меня вспыхивает гнев - никогда еще никто не был так дерзок со мной и говорил такие откровенные слова.

Но я не могу злиться, и не могу быть в его плохие книги. Мне нужно положиться на него, на его связи и на его армию, по крайней мере, на какое-то время. Если наш слабый союз распадется прямо сейчас, произойдет самое ужасное и страшное.

Я подавляю ярость и изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, прежде чем встретиться с ним взглядом и позволить ему смотреть прямо в меня. Союз с ним заключен не ради моих собственных желаний, а ради страны и земли. Он понимает это. Яйца не могут оставаться целыми в перевернутом гнезде - для него тоже не будет хорошей новостью, если страна падет.

Я слегка улыбаюсь: "Вы слишком юмористичны. У каждого есть свои стороны. Все они видят твою убийственную, решительную и безжалостную сторону, но они понятия не имеют, что вы будете перевязывать чужие раны и будете старшим братом, который обожает свою младшую сестру дома".

Он молча смотрит на меня, а я убираю руку и меняю тему разговора: "Что бы вы выбрали в такой ситуации?"

Он выпрямляется и возвращается к своему обычному серьезному состоянию: "Сравнять счет, око за око."

Мы одновременно рассмеялись.

Этот фасад гармоничной пары правитель и подданный должен сохраняться, и мы оба прекрасно это понимаем.

Я до сих пор читаю бесчисленные мемориалы и военные отчеты. У меня даже нет времени ныть по этому поводу.

Холод поздней осени проникает сквозь одежду и сердце. Мне холодно - холодно, беспомощно и одиноко.

Лю Ань ведет в комнату группу слуг, которые несут груды мемориалов. Он наливает мне чаю и зажигает свечи.

"Может быть, Ваше Величество желает немного отдохнуть?" - спрашивает он с почтительной улыбкой.

Я кладу кисть и согреваю руки чаем, но не отрываю глаз от мемориалов: "Во внутреннем дворце все в порядке?"

Лю Ань радостно отвечает: "Все во дворце говорят об этом вашем поступке. Говорят, Ваше Величество- самый искусный стрелок и самый храбрый воин. Простолюдины даже делают из вас легенду. Они говорят, Ваше Величество был похож на героя древних времен Хоу И*. Вы направили стрелу в воздух и убили варварского представителя".

Я не хочу возражать.

Этот человек- не я. Этот человек - просто император Великой Жуи. Все рассказы во время войны похожи на эти. Эта стрела пролетела в воздухе и подняла нашу надежду и боевой дух. Для тех, кто живет в страхе, легендарный император - их надежда.

Считая дни, понимаю, что авангард скоро будет здесь.

"Есть новости... оттуда?" Спрашиваю Лю Аня.

Он колеблется на мгновение, прежде чем ответить, опустив голову: "К сожалению, еще нет".

Хотя я немного нервничаю, война не ждет, поэтому я должен оставаться на связи со столицей Янь.

Поразмыслив, я говорю ему: "Я вспоминаю, что доспехи Императора Шуня также хранятся во дворце Чонг Вэн".

Он кивает, а затем я приказываю: "Принеси и почисти их. Возможно, у меня появится шанс надеть их на днях".

Кажется, он колеблется долю секунды, прежде чем поклониться. Я машу рукой и отпускаю его.

В зале так тихо, что становится жутко. Пламя дрожит, и я со вздохом задуваю его. Тьма поглощает меня. Затем яркий лунный свет косо падает на полированную плитку, словно слой бледного инея.

Мне начинает нравиться темнота. Только в ней я могу обо всем забыть. Однако в темноте тоска начинает бешено расти, как виноградная лоза, обвивая меня и не давая говорить и двигаться.

Я с детства знал, что у меня извращенная личность. Мне не нравится близость, не нравятся люди вокруг меня. Но один человек сумел навсегда запечатлеться в моем сердце.

Мое сердце переполнено до краев. Что-то внутри дрожит, пытаясь вырваться наружу.

Я слишком боюсь прикоснуться к нему, держать его.

Как только я это сделаю, оно выйдет наружу, и Мужун Юй будет везде, куда ни посмотрю. Как только я это сделаю, меня будет мучить боль, которая пронзит сердце и переломает кости.

Не думаю, что смогу когда-нибудь снова полюбить в этой жизни. Цена любви слишком высока для меня.

Внезапно я чувствую себя покинутым.

Думаю, в конце концов, я все равно останусь один; мне суждено пройти остаток пути в одиночестве. Он и я еще живы, но мы уже не те, кем были раньше.

Мои губы расплываются в улыбке, но это насмешка над собой.

"Ваше Величество."

Я открываю глаза и вижу темную фигуру, стоящую передо мной на коленях.

Хорошо что я задул свечи, иначе было бы слишком унизительно.

"Есть новости?"

Он кивает и протягивает тонкое письмо. Я держу его в слегка дрожащих руках, как будто это раскаленный красный кусок угля.

"Второй принц сказал, что он очень благодарен за искренность Вашего Величества и надеется на сотрудничество, чтобы каждая сторона могла получить то, что они хотят".

Я слегка киваю: "Что еще?"

"Он также сказал, что не стоит беспокоиться о столице. Вам нужно только продержаться до начала следующего месяца".

Я молча размышляю. В начале следующего месяца, ага. Это все еще слишком сложно. Я не могу выложить ему все свои фишки.

"Вы свободны. Внимательно следите за событиями в столице Янь".

В то утро, когда мы расстались, мы показались друг другу в глазах, но вскоре исчезли из них.

Никто из нас не знал, что это утро станет нашим прекрасным последним мгновением.

Я влюбился, но должен отправить свою любовь в могилу собственными руками.

Я кладу письмо и тянусь к своей шее, где горел огонь. Все, кажется, был сожжено им, но все же мой разум также запутан.

Ты... Ты сожалеешь об этом?

Люди могут быть такими бесхребетными. Независимо от того, насколько хорошо мы маскируемся, в броне всегда есть щель, из-за которой защита рассыпается на куски.

«Вернись и скажи своему принцу: голова Лина прямо здесь, чтобы он взял!»

Если... Если я действительно умру от его рук, думаю, это будет счастливый конец.

Я запрокидываю голову и глубоко вздыхаю.

На следующий день Лю Ань уже очистил доспехи и отправил их мне.

Император Шунь происходил из военного рода и в предыдущей династии носил титул генерала Цзин Го. В конце концов он убил и отнял трон у своего дяди по материнской линии, приговорив к смерти всех со стороны матери. Все называли его жестоким и бессердечным, но кто бы мог подумать, что его сыновья пойдут по тому же пути?