«Выросший на улице, я не слишком разбираюсь в устремлениях и праведных принципах», - говорю я, проводя пальцами по краю чашки. «Я плохо учился у своего учителя. То, что я делаю сейчас, основано исключительно на моем собственном суждении».

Он приподнимает бровь: «Странно, что Ваше Величество так говорит. Возможно, у вас необычное прошлое, но как могло случиться, что вы выросли на улице?»

Не хочу говорить о тех ужасных днях, поэтому просто отшучиваюсь: «Мир полон странных вещей».

Он садится рядом со мной и трет рукоять меча, наблюдая за мной. Я смотрю в другую сторону и пью чай.

Мы на время замолкаем.

Мне не нравится его взгляд. Он слишком загадочен и, кажется, может наблюдать за всем происходящим моими собственными глазами.

Его резко сдвинутые брови выражают озабоченность и беспокойство. В его взгляде нет страха и почтения, а только нескрываемое любопытство, которое превосходит то, что подданный имеет для своего правителя и содержит в себе некоторые другие значения.

Прогоняя прочь свое беспокойство, я остаюсь неподвижным.

Возможно, в другое время и в другом месте мы могли бы стать образцом идеального правителя и подданного. Однако в этом мире не так уж много «возможно». Его не удовлетворило бы только высокое положение, богатство и власть. Он хочет править миром, чтобы его имя слышали все.

Это не то положение, с которого я хотел начать.

"Ваше Величество". Наконец нарушает он тишину: «Могу я спросить, вы действительно планируете умереть, защищая столицу?»

Я спокойно отвечаю: «Думал, мы уже обсуждали это раньше».

Меч немного покачивается, но выражение его лица остается неизменным: «Вы - суть этой нации. Если вы действительно... я боюсь, что все может обернуться к худшему".

Я снова смотрю на него: «Во всех этих битвах вы когда-нибудь отступали от опасной ситуации в страхе?»

Он хмурится и медленно отвечает: «Но это мой солдатский долг. Ваше Величество - правитель этой страны; нет никакого сравнения».

«Не забывайте, что я тоже когда-то был солдатом».

Он не отвечает, а только играет рукоятью меча, опустив глаза.

Как только встаю, слышу шум, доносящийся от городских стен. Крики солдат звучат панически и торопливо. Я вздрагиваю, в то время как Хэн Цзыюй вскакивает с мечом в руке и направляется к двери.

«Позвольте мне разобраться в этом, Ваше Величество».

Даже не удосужившись ответить, я спешу за ним. Мы вдвоем поднимаем головы, чтобы посмотреть, что происходит, и бросаемся вперед.

Слышу стук лошадиных копыт снаружи здания. Кто-то въезжает: «Срочный доклад! Срочный доклад!»

Мы переглянулись, и я встревожился. Хэн Цзыюй тихо говорит: «Боюсь, что это с фронта».

Как и ожидалось, человек выглядит измученным. Доспехи залиты кровью, и он ранен во многих местах. Он спешивается с помощью других и опускается на колени, неуверенно держа военный доклад, который достает из нагрудного кармана.

Я приказываю чтобы его сопроводили к лекарю, прежде чем развернуть отчет. Резкий запах крови сразу же наполняет воздух. Хмурюсь, глядя на коричнево-красную страницу.

Сюй Чжэн привел двадцать тысяч драгун к Ло Юаню и разместил их вдоль дороги. Два дня спустя они столкнулись с кавалерией Янь к северу от Ло Юаня. Обе стороны вели кровавую битву. Юйвэнь Юань, используя преимущество передовых войск, приказал левому и правому флангу атаковать с двух холмов. Двадцать тысяч драгунов не двинулись с места и сражались с Яном.

Страшная битва окрасила мир в красный цвет крови.

Янь оттеснил Сюй Чжэна и его людей до последнего вздоха и убил их всех. Равнины Ло Юаня наполнились трупами и хриплыми криками.

Не в силах продолжить чтение, закрываю отчет, но, кажется, меня окутывает запах крови.

Я чувствую что-то на своем запястье - это рука Хэн Цзыюя.

«Вы не должны показывать этого, Ваше Величество», - шепчет он, крепко держась за нее.

Чувствую, как у меня сжимается горло. Ничего не выходит.

Сюй Чжэн, этот спокойный и решительный человек, в последний раз пролил свою кровь за эту страну. И то, что он и эти двадцать тысяч человек получили в обмен на свою жизнь, задержало прибытие Яна всего на три дня.

Три дня.

«Ваше Величество, это наш последний шанс, ради которого они отдали свою жизнь».

Я слегка поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Хэн Цзыюем.

Он прав. У меня нет роскоши оплакивать мертвых. Меня ждут более важные дела.

У меня кружится голова и дрожат ноги. В тот момент, когда я вошел во дворец Тай Цин, больше не могу поддерживать себя. Ноги подкашиваются, и я падаю, не долетев до порога.

"Ваше Величество." Хэн Цзыюй берет меня за руку и поднимает.

Его взгляд такой пристальный, что я чувствую себя непринужденно.

«Пока отдохните, Ваше Величество, и позвольте мне сделать все остальное». Он помогает мне сесть, выглядя обеспокоенным.

Я просто чувствую, как моя голова раскалывается: «Спасибо, маршал».

Измученный, я закрыл глаза. Двадцать тысяч человек стали одним целым с землей, чтобы больше никогда не существовать. Я в полном оцепенении смеюсь. Думал, уже знал, что это должно произойти.

Вечерние ветры дуют сквозь ряды дворцов, и пламя свечей мерцает. Небо мрачное, как будто сигнализирует о приближении бури.

На следующий день до столицы доходят еще более тревожные новости.

Представители, посланные маршалом армии Янь,  пришли с просьбой опустить городские ворота в знак капитуляции.