— С тех пор как меня ранили, ты только и делала, что заботилась о нас с Кэролайн. Я хотел, чтобы ты расслабилась на минутку. Знал, что твоя мама не будет возражать против того, чтобы приехать к внучке на несколько дней.

— А отец?

Одаривает меня полусерьезной улыбкой.

— Может, он изменил свое мнение. - Он смотрит в сторону кабинета и усмехается про себя. — Ты видела, как он смотрел на Кэролайн? Этот парень мог бы закончить войну из-за того, какая она милая.

— Она получила это от меня, - слегка поддразниваю, а его улыбка в ответ становится такой яркой, что ее видно из космоса. Запускаю руки в ткань его толстовки, приподнимаюсь на носочки и прижимаюсь к губам мягким поцелуем. — Спасибо, что пригласил их. - Обхватываю пальцами его запястье, пока он сжимает мою челюсть. — Думаю, мне следует протянуть оливковую ветвь.

Кристиан качает головой.

— Он должен извиниться перед тобой. Если не скажет тебе, что сожалеет, просто скажи, и я позабочусь об этом.

Чуть не всхлипываю от ностальгических чувств, вызванных этими словами.

— То, что отец ведет себя как мудак, еще не повод для убийства.

Кристиан облизывает губы, а затем зажимает нижнюю губу между зубами и одаривает фирменной дьявольской улыбкой.

— С тобой не весело, ангел.

Вместе заходим в кабинет и я бросаю на отца взгляд, который безошибочно говорит: «Нам нужно поговорить».

Мы неловко стоим на балконе второго этажа особняка, выходящем на задний двор. Нам хорошо виден океан и надвигающиеся грозовые тучи на горизонте.

Отец роется в кармане и достает сигарету. Беру ее и ломаю пополам, прежде чем отдать обратно.

— На территории дома не курят. Мы не хотим, чтобы рядом с этим была Кэр. Ты бы знал об этом, если бы потрудился встретиться с ней два месяца назад.

Отец смотрит на небо и вздыхает.

— Я сожалею о том, что сказал тебе на Дне благодарения. Это вышло… некрасиво.

— Это не извинение, - говорю, скривив губы, глядя вдаль.

— Мне жаль, - извиняется он, хотя могу сказать, что он процедил это сквозь стиснутые зубы.

— Ты сожалеешь о том, что тебя не было рядом, чтобы проводить меня к алтарю на моей свадьбе?

Он усмехается.

— Это была не свадьба. Ты заслуживала большего, чем пять минут в душном зале суда. Ты заслуживала цветов, первого танца и фаты длиной с Австралию.

— Я не хотела этого, - тихо говорю, наконец посмотрев на него. — Папа... я уже не та девушка, что была пять лет назад или даже шесть месяцев назад. Ты должен это принять. Я прошла через многое за последние несколько месяцев, ты убиваешь себя за то, что не был рядом со мной, но я в порядке. Ты знаешь, почему я в порядке? - Спрашиваю, но не даю ему шанса ответить. — Из-за Кристиана. Его любовь жестока и настойчива, но она сделала меня сильной, папа. Ты мой герой. Ты всегда им был. Но и Кристиан мой герой.

Отец выдыхает.

— Ты тоже его герой. Он рассказал мне. О попытке самоубийства.

Моргаю, а мой позвоночник напрягается.

— Кристиан рассказал тебе... о той ночи, когда мы встретились?

— На Дне благодарения, - подтверждает отец. — Это прекрасно, ты знаешь. История о том, почему он называет тебя ангелом. Напоминает мне о нас с твоей мамой. Как она вытащила меня из самой темной части моей жизни.

В этот момент все начинает обретать смысл, и кажется, что с плеч свалился груз.

— Вот почему он тебе не нравится, - говорю, почти смеясь над тем, насколько это очевидно. — Ты думал, что он представляет для меня опасность. Думал, что я стану одной из его жертв.

Долгую минуту он молчит, глядя на меня.

Внезапно и без предупреждения крепко обнимает меня. Его трясет, будто его переполняют эмоции.

— Мне очень жаль, Элли. Я все исправлю.

Обнимаю его в ответ.

— Обещай, что между нами больше никогда ничего не случится?

Он проводит рукой по моему затылку и делает глубокий вдох.

— Обещаю.



На следующее утро за завтраком не раз замечаю, как отец одаривает Кристиана смертельным взглядом, который говорит о том, что мой муж ему по-прежнему не нравится.

Детские шаги, наверное.

В защиту отца могу сказать, что мы с Кристианом вместе совсем недолго, и вдруг уже женаты и у нас есть ребенок. Могу признать, это странно. В этом нет смысла, но нам с Кристианом всегда было суждено быть вместе. Теперь я это понимаю. Может, моя любовь к нему и не была такой мгновенной, как у него, но после всего, через что мы прошли, знаю, что в душе принадлежу именно ему.

После завтрака Кэролайн ведет моих родителей и Эдвина в кино комнату, где выбирает три диснеевских фильма и объявляет, что никому из них не разрешается уходить, пока они не закончат смотреть их вместе с ней.

Когда все остальные отвлекаются, Кристиан берет меня за руку.

— Хочу тебе кое-что показать, - говорит он, а затем ведет наверх, в библиотеку, и останавливает перед книжной полкой.

— Первое издание 1984 года. Мило.

— Откуда ты знаешь, что это первое издание?

— Потому что ты Кристиан Ривз.

Он хихикает, а потом достает телефон. Открывает приложение, которого я никогда раньше не видела, и показывает экран. Оно запрашивает пароль.

— Твой день рождения. Год, месяц, день, - подсказывает он.

Бросаю на него пристальный взгляд, но ввожу цифры. На экране появляется простая зеленая галочка, а затем я резко отпрыгиваю назад, когда книжный шкаф начинает двигаться, открывая узкую винтовую лестницу.

Поднимаю бровь, смотря на мужа, который просто кивает. Ступаю на лестницу, а он следует за мной. Книжный шкаф закрывается за нами и на лестничной клетке воцаряется почти кромешная тьма.

— Свет, - бормочет Кристиан, и маленькие лампочки, выстроившиеся вдоль ступеней, загораются. Следую за ними вниз, вниз, вниз, пока не попадаю в темный подвал.

— Свет? - с опаской спрашиваю, и, что удивительно, свет включается. — Вау, - говорю, осматривая помещение.

Компьютер с массивными жесткими дисками и дюжиной экранов стоит прямо напротив нас, его маска Глушителя подключена через USB. В центре комнаты стоят столы с инструментами, проводами и полуготовыми проектами. У дальней стены, рядом с такой же массивной витриной с оружием, стоит стеллаж со всевозможными боеприпасами. Есть холодильник со странными флаконами с жидкостью, шприцами, бутылками с водой и пакетами с электролитами. Открыв ящик, обнаруживаю множество медицинских принадлежностей. Слева от меня - импровизированный тир.

Признаюсь, когда еще находилась на стадии выздоровления и не знала, как относиться к Кристиану, я обшарила весь дом в поисках входа в такое же тайное логово, как это, или хотя бы его маски или какого-нибудь другого свидетельства его альтер-эго, спрятанного подальше. Но так ничего и не нашла потому, что думала, что вход будет находиться в его комнате или рядом с ней. Полагаю, именно поэтому он установил вход в библиотеке на втором этаже. Кто станет искать здесь тайное логово?

— У меня есть просьба, - говорит Кристиан, пока я осматриваю помещение. Берет один из пистолетов со стеллажа, висящего на дальней стене, и заряжает. Подводит меня к импровизированному тиру и кладет пистолет между нами. — Однажды ты сказала, что хорошо стреляешь. Докажи.

Это вызов. Втягиваю щеки и ухмыляюсь, а затем смотрю на мишени вдалеке.

— В какую из них ты хочешь, чтобы я попала?

— Во все три. В голову.

— Что я получу, если попаду в них?

— Все, что захочешь.

Ухмыляюсь, беру пистолет и целюсь в первую мишень. Потом во вторую. Потом в третью. В каждую из них всаживаю по две пули, чем, кажется, основательно удивляю Кристиана. Когда он нажимает кнопку на стене, чтобы приблизить мишени, оказывается, что я попала всем троим в голову и член.

Он хихикает.

— Вы полны сюрпризов, миссис Ривз.

Откладываю пистолет и обхватываю его за шею. Он хватает меня за талию, а я приподнимаюсь на носочках и целую, крепко, сильно и страстно, как мы целовались в коридоре перед приходом родителей.

— Мы так и не поговорили о той фотографии.

Кристиан рычит, будто это последнее, о чем он хочет сейчас говорить.

— Я не боюсь угрозы, нарисованной на одном из моих снимков.

— А я боюсь, - кривлюсь. — Однажды я уже чуть не потеряла тебя, Кристиан. И не могу пройти через это снова. Я не могу жить без тебя.

Он прикусывает мою нижнюю губу зубами, и мы оба стонем.

— Тебе и не придется.

Его пальцы чувственно скользят по моему телу, оставляя за собой дорожку горячего желания. Он с легкостью расстегивает пуговицу на моих джинсах и медленно пробирается к сердцевине. Резко вдыхаю, когда пальцы скользят по моей щели, уже влажной и жаждущей. Кристиан улыбается мне в губы и убирает руки, после чего толкает меня за талию к компьютерному столу и прижимает. Ему не нужно произносить слова, чтобы я поняла.

Сажусь на стол, он убирает разбросанные бумаги и ручки, чтобы освободить мне место, а затем стягивает джинсы и нижнее белье с моих ног и отбрасывает в сторону. Снова целует меня, его правая рука по-хозяйски обхватывает мое горло, но я останавливаю его. Он отстраняется, и когда мы встречаемся взглядами, видит, что я держу в руках его маску.

Делает паузу, а в его глазах мелькает что-то темное и сексуальное. В ответ мое тело сжимается вокруг него и становится еще более влажным. Надеваю на него маску и впервые понимаю, что он имеет в виду, когда говорит, что Кристиан Ривз и Глушитель - два разных человека.

Как только маска оказывается на его лице, он перестает быть моим мужем. Он - ярость. Он - опасность. Он не король Восточного побережья.

Он - предвестник смерти.

И, Боже, помоги мне, Глушитель прекрасен.

Он убирает руку, которой держал меня за горло, откидывает мою голову назад и жадно смотрит на жилку, бьющуюся на шее.

Его глаза находят мои. Огонь в них просто дикий. Необузданный и полный желания. Смотрю в эти ледяные голубые глаза, и от недостатка кислорода наворачиваются слезы.

— Я не боюсь тебя. Больше нет.

Он стягивает свои джинсы, чтобы освободить пульсирующую эрекцию, и без лишних слов и предупреждений берет меня, как всегда хотел.