Тихонько снова снимаю маску.

Я не беспокоюсь о том, что она проснется. Она выпила слишком много алкоголя, чтобы это было проблемой. Даже если бы она и проснулась, она была бы настолько не в себе, что мне не пришлось бы беспокоиться о том, что она запомнит мое лицо.

Легонько толкаю ее, пока она не ложится на спину, а затем целую ее тело, облизывая и покусывая бедра, живот, пространство между грудями, пока не добираюсь до ее шеи.

И тогда я кусаю ее. Сильно.

Так сильно, что останется синяк.

С ее губ срывается тихий стон. Боль это или удовольствие - мне абсолютно все равно. На ее теле останутся мои синяки, на которые я смогу претендовать раньше, чем Кристиан, мать его, Ривз.

Откидываюсь назад от ее спящего, ангельского тела. Ее густые каштановые волосы обрамляют лицо, все еще сохраняя локоны, которые она так тщательно создавала для своего свидания. По ее лицу размазаны следы туши, но остальной макияж все еще в полном порядке, особенно эта чертова помада.

Провожу большим пальцем по ее пухлым губам, собираю немного вишнево-красного пигмента и провожу им по своей шее. Она тоже может пометить меня. Это справедливо.

Я пришел сюда не только для того, чтобы увидеть своего ангела, а с миссией. Ожидал, что она будет спать, когда я приду, но эта реальность мне нравится больше.

Прохожу в ванную комнату и включаю единственную тусклую лампочку над раковиной. Открыв аптечку, нахожу нужную мне упаковку таблеток и кладу ее фольгированной стороной вверх на стойку. Раскрываю самый острый из своих перочинных ножей и достаю из брюк крошечный пластиковый пакетик с синими и белыми таблетками.

Осторожно вставляю нож между фольгой и пластиком упаковки и отклеиваю ее от клея. Старые таблетки выбрасываю в унитаз и заменяю на соответствующие синие и белые плацебо. Затем беру зажигалку, чтобы разогреть клей, прилипший к фольге, прежде чем запечатать ее.

Получилось не идеально, но думаю, что у человека, который, вероятно, принимает таблетки с подросткового возраста, немного помятая фольга не вызовет никаких подозрений.

Кладу упаковку обратно в аптечку, смываю старые таблетки в унитаз и целую ее в губы, после чего хватаю свою маску и вылезаю в окно.

Жаль, что я уже принадлежу аду, ведь ангелам там не место.

Но без нее я никуда не уйду.

Глушитель родился из неестественной жажды насилия. Мне захотелось почувствовать, как под моей хваткой трещат кости, и какое-то время стремился именно к этому. Своими мишенями я делал отбросов этого острова, а в свободное время ломал кости. Я был зол на этот город и думал, что смогу сделать его лучше, стерев преступников с лица земли.

Несколько месяцев пытался делать то, что не удавалось полиции: отлавливать разыскиваемых преступников и доставлять их в полицейское управление со стяжками на запястьях и лодыжках и сломанными носами. Когда это не помогло, я перешел к менее мирным методам.

Мне нужно было видеть, как жизнь покидает глаза моей жертвы. Я должен был чувствовать, как они делают последние вздохи, но удушение было недостаточно кровавым.

А вот перерезать горло - вот это уже удовлетворительно. Это грязнее и занимает гораздо больше времени, чем пуля в мозг, но, без сомнения, это более приятно.

Это похоже на игру в пятнашки, если тебя поймает психопат в кевларе, твоя кровь окрасит тротуар.

Изолента не всегда имела значение. Я использовал красную изоленту, чтобы заткнуть рот своим жертвам, просто потому, что в тот момент она была у меня под рукой. Когда был еще новичком и боялся, что меня поймают, я использовал скотч, чтобы заставить жертву замолчать. Мне нравится не торопиться, и нет большего раздражителя, чем полицейские сирены. Однако СМИ подхватили эту идею, заявив, что я - серийный убийца, который использует изоленту, чтобы «заставить замолчать» своих жертв, и вуаля - в одночасье я стал врагом номер один для полиции.

После моего десятого убийства мэр запретил продажу красной изоленты в городе.

Это было почти два года назад. Сейчас на моем счету шестьдесят убийств. Восемь из них - после встречи с Еленой в прошлом месяце.

Теперь я должен выполнить обещание, которое дал ей перед тем, как она уснула.

Разминаю шею, идя по узкому кругу. Мраморный пол под моими ботинками вздрагивает, когда делаю шаг.

Останавливаюсь перед ним. Его взгляд так же непоколебим, как и мой. Кристиан Ривз не из тех, кто боится многих вещей, но меня он должен бояться.

Посылаю кулак ему в лицо и костяшки пальцев оставляют на его коже полосы крови.

— У тебя было все. - Бью его снова, безумно взмахивая руками над головой. — Она была у тебя на ладони, и все, что тебе нужно было, это делать ее счастливой! Ты даже этого не смог сделать. Вот почему я тебя ненавижу.

Расхаживаю по влажной, душной комнате, пот стекает по моим бровям и вискам, капая с моего подбородка на грудь.

У меня проблемы. Очень большие, блядь, проблемы.

Кристиан Ривз - одна из этих проблем. Он идеален. Он - все, что только может пожелать Елена. Красивый. Богатый. Заботливый. Он готов на все, лишь бы увидеть ее улыбку, как сверкают эти тонкие золотистые искорки в карих глазах, когда она счастлива.

Я не идеален. Далеко не идеален - я нестабилен. Я сломлен и моя душа пуста. Мне нечего предложить ей, кроме боли, страданий и лжи.

И все же я не могу держаться от нее подальше.

Только благодаря ей я не убил Кристиана Ривза, так что он должен считать, что ему чертовски повезло.

Человек напротив меня ничего не говорит. Он не реагирует. Он не борется. Он просто... принимает это.

Наношу еще три удара в быстрой последовательности, каждый из которых оставляет больше моей крови, размазанной по его лицу. Я бью его головой, рассекая при этом губу и с удовлетворением наблюдая, как кровь капает из его носа, стекает по подбородку и падает на пол.

Наклоняюсь и подбираю осколок, в котором вижу свое отражение. Крепко сжимаю его в кулаке, пока он не повредит кожу, и смотрю, как моя горячая кровь собирается в небольшую лужицу у моих ног, смешиваясь с его кровью.

Поднимаю на него глаза и он хмуро смотрит на меня. Машу осколком перед его лицом и провожу предплечьем по носу, чтобы вытереть кровь, капающую мне в рот. Кровь размазывается по моим покрытым шрамами запястьям.

Срываю с себя рубашку и беру осколок крепче. Стискиваю зубы и рычу от резкой боли, вырезая имя своего ангела на груди, прямо над сердцем, чтобы закрепить ее в моей жизни.

— Я готов пролить за нее кровь, - выплевываю в адрес Кристиана, с вызовом подняв брови. — А ты?

— С радостью, - огрызается он, выплевывая полный рот крови, которая испачкала его идеально белые зубы. Рычу, наваливаюсь на него и держу его за горло, пока моя кровь капает на его голую грудь.

— Ты не заслуживаешь ее! - кричу, мой голос эхом отражается от стен, когда кровь из моего рта попадает на его лицо. — Она была у меня первой!

Начинаю без устали бить по его лицу и не останавливаюсь до тех пор, пока мои кулаки не становятся уничтожеными, а осколки не превращаются в пыль на полу.

Самое трудное в том, чтобы любить ангела - это не заставить ее смириться с тем, что я убиваю людей. И даже не в том, чтобы сохранить в тайне от нее личность, скрытую под моей маской.

Это принять тот факт, что Кристиан Ривз делает ее счастливее, чем я когда-либо мог. Это принятие того факта, что я не Кристиан Ривз.

Я не Кристиан Ривз.

Я не Кристиан Ривз.

Я. Не. Кристиан. Ривз.