Люблю тебя очень,

★ ★ ★ ★

Сине-серый,

Нет, я не знаю, что значит «крейзанутость». Мне просто нравится, как это звучит.

Еще одна вещь, которая мне нравится: Лолли. Я думала, что попаду к какой-нибудь злобной старухе, когда мама отправила меня сюда, но Лолли на самом деле классная. Я бы хотела, чтобы мне не приходилось постоянно переезжать, но я счастлива, что переехала сюда. Я чувствую, что мне не нужно беспокоиться обо всем, когда я в «Двух Тюльпанах», и это очень здорово.

Я знаю, что ты не чувствуешь того же самого по отношению к ферме своей семьи, и это нормально. Мы подходим к этому с разных сторон. Я бы, наверное, возненавидела это, если бы ехала на твоем тракторе.

(Это подходящая замена для «быть на твоем месте» в этой области? Я понятия не имею.)

Куча людей спросила, пойду ли я на праздник урожая (???) в эти выходные. Можешь объяснить мне это так, будто я посторонний человек, который не устанавливает часы по лунам и тому подобное? Хочу ли я пойти на это мероприятие? Нужно ли мне будет что-то собирать?

Со всей крейзанутой любовью,

★ ★ ★ ★

Мой бывший и будущий спаситель,

Если тебе еще никто не говорил, у тебя самое большое сердце в мире. Даже когда ты ворчливый, как черт (см.: последние две недели подряд), ты делаешь самые милые вещи, например, отвозишь меня домой, когда я застряла после зимней церемонии (спасибо, Бретт Шивли, что оставила меня на танцах, потому что я не хотела ехать в дом ее дяди у озера). Я не думала, что ты вообще пойдешь на танцы, но ты был там в своем шикарном синем костюме.

Я всегда забываю планировать свои выходы из таких ситуаций, но ты никогда не забываешь. Правда, СС, ты мой лучший друг. Никогда не теряй это милое сердце.

Когда-нибудь я спасу тебя.

Всегда твоя,

★ ★ ★ ★

Я пролистывала страницы, пока все одеяло не покрылось подсолнухами, нарисованными синими чернилами, и моим размашистым подростковым почерком.

— Звезды, — прошептала я. — Боже мой. Боже мой.

— Что это?

Я чуть не выскочила из своей кожи от этого звука. Прижала одну из записок к своей груди, когда повернулась лицом к Дженни.

— Я не слышала, как ты вошла, — сказала я, мое сердце билось со скоростью сто миль в час.

Она оглядела меня.

— Что это?

— Несколько старых писем, — сказала я, собирая их.

Она посмотрела на одно, где на обратной стороне я нарисовала карту «Двух Тюльпанов».

— Похоже на карту сокровищ.

— Нет, не сокровища, — сказала я, мои слова звучали так же неустойчиво, как я себя чувствовала. — Я знаю, что обещала поболтать с тобой, но мне нужно сделать телефонный звонок.

— Все в порядке. — Дженни покачала головой, все еще пытаясь взглянуть на письма, пока я убирала их обратно в коробку. — Я собираюсь почитать сказку своим игрушкам.

Конечно, эти записки в развернутом виде не помещались внутрь коробки, и я не собиралась запихивать их туда силой. Этим запискам было пятнадцать-шестнадцать лет. И Ной хранил их по какой-то причине, которую я не была готова постичь.

— Звучит неплохо, — сказала я ей вслед.

Как только Дженни оказалась в своей спальне, я взяла коробку, записки, корзину для белья и направилась вниз. Я закрыла дверь в подвал и на цыпочках спустилась по лестнице, хотя не могла точно объяснить, почему я крадусь. Это не имело смысла, но казалось крайне необходимым.

Спустившись вниз, я нажала на контакт Джейми и держала телефон перед собой, ожидая, пока подруга возьмет трубку. Когда ее лицо наконец появилось на экране, я пролепетала:

— Ной только что сказал мне, что любит меня, и я попросила у него доказательств, и я схожу с ума, потому что забыла о записках, которые писала ему в школе, которые он зачем-то хранил, и все это слишком. Это слишком много, Джейми.

Она откинула волосы на плечо, говоря:

— Помедленнее, притормози. Почему мы так волнуемся из-за этого? Мне кажется, я сказала тебе, что он любит тебя, когда застряла на твоих качелях из покрышек.

— Потому что он также сказал, что любит меня уже очень давно, — сказала я, все слова вырвались сразу. — С тех пор, как мы были подростками. А потом оставил кучу записок, которые я написала ему еще в школе, и я вспомнила, что вместо того, чтобы подписать свое имя, я рисовала в конце звездочки.

Она моргнула.

— И? — Я развернула одну из записок, поднесла ее к экрану. — Подожди, подожди, подожди. Не может быть. Святые бананы, куколка. Он... назвал свою ферму в твою честь?

— Может быть? — Я снова просмотрела записку. — Я называла его Сине-серый потому что он был грустным и угрюмым. А я тогда была странной и думала, что могу читать ауры.

— Ты все еще странная, но мы не можем притворяться, что это совпадение, что логотип его фермы состоит из тех самых звезд, которые ты нарисовала, на сине-сером фоне.

— Зачем ему это делать?

Она подмигнула мне.

— Кроме как для того, чтобы постоянно напоминать о тебе?

— Он никогда ничего не говорил. То есть, мы были друзьями, но.., — я вздохнула, потерла лоб, — но я ничего не знала.

— Похоже, он простил тебя за это упущение. — Когда я ничего не ответила, Джейми на секунду задумалась. — Я буду чертовски по тебе скучать.

— Что?

— Я буду навещать тебя так часто, как только смогу. Длинные выходные, праздники, лето. Возможно, тебе придется меня забирать — есть ли поезд до Род-Айленда? Я не уверена, но обязательно буду приезжать. Ты для меня семья. То, что у тебя есть твой сказочный город и сказочный муж, не значит, что ты можешь отмахнуться от хаотичной бисексуальной подруги.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

Она закатила глаза.

— Ной любит тебя, Шей. Он любит тебя даже дольше, чем я, и у него есть доказательства, подтверждающие это. Добавь к этому тот факт, что он женился на тебе, чтобы ты могла получить ферму своей бабушки, и он уничтожил Ксавьера посреди фермерского рынка, и ты знаешь, что будет дальше.

Слезы наполнили мои глаза, когда я сказала:

— Но я не знаю.

— Да, куколка, знаешь. Ты позволишь ему любить тебя. Будешь жить счастливой жизнью со своей причудливой маленькой фермой тюльпанов и его драгоценной племянницей-пиратом. Ты устроишься на работу в ту школу — в первый класс, чтобы мы могли делиться планами, пожалуйста, — и останешься там. С мужем, который любит тебя так сильно, что хотел видеть твой маленький звездный рисунок каждый день, даже до того, как ты вернулась к нему.

— Но что если...

— Нет. — Она подняла руку. — Нет. Мы не будем играть в «Что если…». Мы играем в «Папочка-хлебопек любит тебя». Мы не тратим наше время на поиски оборванных нитей или провалов. Мы не сравниваем его с бывшим и его огромным количеством красных флажков. Мы берем неопровержимые доказательства, которые твой муж предоставил сегодня — доказательства, о которых ты просила, — и верим в них.

— Но что, если он передумает?

— У тебя большая практика в игнорировании всех причин, по которым ситуация для тебя неправильная, поэтому потребуется некоторое время, чтобы понять, почему она правильная. Тебе просто придется довериться мне в этом. — Джейми вздохнула. — Ты просто не видишь, как Ной смотрит на тебя. Иначе, ты бы знала то же, что знаю я, а именно, что он принял решение уже очень, очень давно и ждет, когда ты примешь свое.

Я с минуту разглядывала подвал. В одном углу были сложены коробки, в другом — старая мебель. Все было точно и аккуратно, как и хотел Ной. В конце концов, я сказала:

— Я не знаю, как это сделать.

— Тогда скажи ему об этом.

— Я просто... не знаю... я знаю, что он уйдет. Или поймет, что хочет уйти, но не может, потому что застрял в этой ловушке со мной, или это причинит боль Дженни, или...

— Скажи ему и это, — сказала она. — Скажи ему, что ты испытала на себе множество проблем, связанных с отказами, и бывший действительно довершил эту ситуацию. Особенно когда встретилась с ним вопреки моему совету несколько недель назад. Скажи ему, что у тебя все перепуталось и перемешалось в голове после этого, и ты пытаешься найти выход. Расскажи ему, что у тебя сейчас на уме.

— А что, если я не оправдаю фантазию, которую он вынашивал со старшей школы?

Подруга фыркнула.

— На самом деле это забавно, потому что это не было фантазией уже несколько месяцев. Ты замужем, куколка. Ты живешь с ним, у вас много бурного секса, и вроде как есть общий ребенок. Я думаю, что ты можешь положить конец своим заботам — если только он не сунет свой конец в тебя раньше.

— Джеймс.

— Кстати говоря, почему он не набрасывается на тебя прямо сейчас? Такого рода заявление требует немедленного снятия одежды и всех запретов. Вам следует вести этот разговор голыми. Так будет намного лучше.

— Ной вышел проверить заборы, — сказала я, пожав плечами. — Но, — я нахмурилась, глядя на время на экране, понимая, что потеряла целый час из-за этих старых записок, — это не должно было занять так много времени.

— Радости фермерской жизни, — пробормотала она. — Иди и найди своего мужа. Скажи ему, что любишь его и не уверена, что у вас все получится, но хочешь попробовать.

— Могу я использовать именно эти слова?

— В вашем доме есть комната для гостей и место за праздничным столом для меня?

— Всегда, — сказала я.

— Тогда да, непременно позаимствуй все мои слова. — Она усмехнулась и добавила: — Я люблю тебя и хочу для тебя всего самого лучшего.

— Я тоже люблю тебя и хочу для тебя всего самого лучшего.

— Ладно. Хватит об этом. — Она фыркнула и вытерла глаза. — Я встречаюсь со свингерами за ужином, и мне нужно привести себя в порядок. Тебе нужно найти своего мужа и дать себе разрешение довериться большим, удивительным, пугающим вещам. Может быть, тебе также нужно дать ему разрешение любить тебя так, как он всегда хотел. Если он чувствовал себя так со школы, возможно, пришло время тебе сделать шаг вперед и проделать тяжелую работу.

Я кивнула. Если все это означало то, что, казалось, означало, то я не загоняла Ноя в угол фальшивого брака больше, чем он нуждался во мне, чтобы защищаться от Кристианы. Он спас меня, но сделал это, потому что хотел — потому что я была ему нужна.