Глава 2

Ной

Учащиеся научаться подавлять эмоции.

Шей, чертова, Зуккони.

В моем городе.

На моей ферме.

И она не узнала меня.

Это казалось не уместным. Учитывая все обстоятельства.

— Ты носишь комбинезон? — спросила Дженни, наконец-то на мгновение отбросив свой пиратский акцент. Она обошла вокруг Шей, внимательно изучая ее одежду. — Похоже на комбинезон. Как ты ходишь в туалет?

Шей одарила Дженни улыбкой, в которой не было и намека на раздражение. Это меня удивило. Я полагал, что ей безразлична шестилетняя девочка, которая ни разу не держала мысли при себе. Или она отпустит какое-нибудь резкое замечание, а затем проигнорирует ребенка.

В конце концов, Шей Зуккони была слишком хороша для всего этого. Для всех нас.

— Это называется ромпер, — объяснила Шей. Ее голос звучал так, словно она разговаривала с другом. — Если говорить о настоящих взрослых комбинезонах, то это боди, и в туалете с ними намного проще. Эти вещи, — она повернулась вполоборота, указывая на молнию на спине, — немного похожи на кошмар. — Она протянула руку Дженни. — Я Шей. Как тебя зовут?

Девочка нырнула мне за спину, внезапно застеснявшись. Я почувствовал, как ее пальцы вцепились в мою футболку.

— Дженни, — прошептала она.

Шей помахала рукой, сказав:

— Приятно познакомиться с тобой, Дженни.

Я действительно хотел возненавидеть ее, по миллиону разных причин, но больше всего из-за того, что она появилась здесь после всех этих лет и не помнила меня. Не то чтобы я хотел, чтобы кто-то был груб или пренебрежителен к Дженни — ребенок и так через многое прошел, — но я был бы признателен, если бы мог уйти от этого обмена любезностями с Шей. Это действительно помогло бы мне.

Вместо этого она указала на полосатую юбку Дженни, ту, что с рваными краями, потому что ребенку нельзя было доверять ножницы, и сказала:

— Расскажи-ка мне об этом образе, который ты придумала. Это потрясающе.

— Мне нравится черно-белое, — сказала Дженни, полностью отстраняясь от меня, чтобы немного покружиться. — Это мои любимые, но Ной говорит, что я должна попробовать другие цвета.

Шей потянулась к бриллиантовому кулону, висевшему у основания ее шеи, несколько раз покрутила его взад-вперед, при этом смотря на Дженни. Ей потребовалась секунда, но затем ее взгляд метнулся ко мне.

— Ной? — прошептала она, наконец, отказавшись от ожерелья, чтобы сдвинуть солнцезащитные очки на лоб и уставиться на меня. Жар пополз вверх по моей шее. — Ной Барден? Что? Почему ты не сказал раньше? Ты последний человек, которого я ожидала найти в Френдшип.

Разве это не чертова правда?

— Я мог бы сказать то же самое о тебе, — ответил я.

Она посмотрела на холмы вокруг нас, устремив взгляд вдаль, и медленно покачала головой.

— Да. Я имею в виду, этого точно не было в планах.

Мы уставились друг на друга, пока Дженни кружилась вокруг нас, подняв меч. Если Шей намеревалась предложить объяснение того, какого черта она оказалась здесь после четырнадцати лет и подростковой клятвы убраться ко всем чертям, сейчас было бы самое подходящее время для этого. Для меня было бы самое подходящее время сделать то же самое.

Но момент прошел, и Дженни остановилась рядом с Шей, чтобы поиграть с браслетом на ее запястье.

— У тебя красивые волосы, — сказала она.

— Спасибо. Это что-то новенькое, — сказала Шей, поднимая руку к своим светло-розовым волосам. — Я все еще привыкаю к этому.

— Ты выглядишь великолепно, Шей. Время пошло тебе на пользу, — сказал я, что было глупо, потому что мы уже не были теми детьми, какими были раньше, и последнее, что мне было нужно, это снова столкнуться с такой проблемой, как Шей. Даже если годы забрали ту незабываемую девушку с кошачьими глазами и завесой длинных светлых волос и превратили ее в незабываемую женщину с розовыми волосами и изгибами, слишком соблазнительными, чтобы созерцать их в такую жару. Она все еще ниже среднего роста, и ее кожа по-прежнему была персиковой и чистой, даже веснушки не осмеливались нарушать все это совершенство.

— Ты очень добр, говоря это, но это вряд ли правда, — сказала она, делая жест вверх-вниз в моем направлении. Вот тогда-то я и осознал сложную природу своей глупости. Я не мог привлечь внимание к ее внешности, не переведя стрелки на себя. Если и был кто-то, кто знал, каково это, чтобы их тело было постоянным источником общественного обсуждения, так это я. — Тебя же, с другой стороны, едва можно узнать. — Она снова проделала тот же жест. — Ты вырос, наверное, на целый фут.

— Ной целых сто футов ростом, — сказала Дженни, все еще не отрывая взгляда от браслета Шей.

— Ну, не настолько. — Я засунул руки в карманы, ожидая продолжения. С тех пор как вернулся в Френдшип, первые слова, которые мне говорили, были о том, что я сбросил вес и моя кожа очистилась. Как только они заканчивали пересказывать мою историю как толстого ребенка с достаточным количеством прыщей, чтобы это запомнилось, то быстро переходили к тому, что им от меня было нужно. Спонсировать команду по софтболу, купить стенд на предстоящем мероприятии, пожертвовать корзину для благотворительного аукциона, присоединиться к новому комитету, спасти чью-то семейную ферму, прежде чем она попадет на аукцион.

Но все, что сказала Шей, было:

— Я действительно рада видеть тебя, Ной.

И мне снова стало шестнадцать. Шестнадцатилетний, чертовски неуклюжий подросток и в абсолютном благоговении от этой девушки.

И так не могло продолжаться ни при каких обстоятельствах.

— Да, мне тоже. Итак, насчет тех грузовиков в «Двух Тюльпанах», — сказал я, потирая рукой затылок. — Ребята постоянно видели, как нарушители границы паркуются там и спускаются к тому небольшому проходу в лесу, который ведет к бухте. Мы поставили там несколько вышедших из строя грузовиков для доставки, чтобы затруднить им парковку. — Я пожал плечом, тем самым, с розовым рюкзаком, который Дженни бросила мне, как только вышла из автобуса. Ненавидела розовый рюкзак, но полюбила розовые волосы Шей. Конечно. Имело смысл. — Мы не знали, что кто-то приедет.

Шей нахмурила брови, и скорчила гримасу, которую я на самом деле не понял.

— Я тоже не знала, что приеду.

— Твои серьги не подходят, — объявила Дженни. — Разве они не должны быть одинаковыми с браслетом?

— Не понимаю, почему они должны совпадать, — ответила Шей. — Если я не могу повеселиться со своими серьгами, зачем вообще их носить?

Я полез в задний карман за телефоном.

— Я сейчас попрошу кого-нибудь позаботиться о тех грузовиках.

— Подожди секунду, — сказала она со смехом, размахивая руками, пока я отправлял текстовое сообщение. — Что это за грузовики для доставки коров? А молочная ферма? Что здесь произошло? Как насчет фруктового сада? — Она указала на мою бейсболку. — И это. «Ферма «Маленькие Звезды»? Что все это значит?

Я выдержал ее взгляд, мое сердце подскочило к горлу. Я был уверен, что она прижмет меня прямо тогда и там, и мне пришлось бы целую вечность объясняться, пока она надирала мне задницу, но…

— Так много изменилось, — воскликнула Шей, указывая на теплицы и фермерский киоск. — Не могу в это поверить. Разве раньше здесь не были ягодные кусты? Что-то странное, как там их называют? Как ежовка?

— Нет такой ягоды. Ты думаешь о крыжовнике, — сказал я.

— Ежовка должна быть чем-то особенным, — пробормотала Дженни.

— Да! Точно. Крыжовник, — сказала она. — Крыжовник пропал!

— Никто не покупал крыжовник. Это было ужасное использование ресурсов, — сказал я. — В любом случае. Мой отец не знал, как сказать «нет», когда соседние фермы спрашивали, не хочет ли он выкупить их, но он также никогда не знал, что делать со всеми этими активами. Когда я вступил во владение, то объединил все операции, включая старую молочную фабрику Макинтайра, в одну. Мы распространяем продукцию по всему региону и предлагаем доставку на дом. Молоко, продукты, хлеб. В этом нет ничего особенного.

Дженни воспользовалась этим моментом, чтобы воткнуть свой меч в землю и объявить:

— Мне охренеть как скучно.

К ее чести, Шей никак не отреагировала на выходку Дженни. Она только моргнула и посмотрела на меня.

— Имоджен, — огрызнулся я. — Вот почему они выгнали тебя из летней школы. Мы уже говорили об этом. Ты не можешь…

— Но мне так скучно. — Повернувшись к Шей, она схватила ее за руку и сказала: — Могу я показать тебе коз? Они такие забавные.

— Я думаю, — начала она, взглянув на меня, — Ной пытается поговорить с тобой о том взрослом слове, которое ты только что употребила. Что ты думаешь о том, чтобы уделить ему свое внимание, прежде чем мы начнем планировать визит к козам?

Дженни склонила голову и повернулась ко мне, выжидательно надув губы, как будто готова была терпеть небольшие неудобства, связанные с нотациями, но только потому, что Шей понравилась эта ее идея.

Теперь, когда у меня была аудитория, я не мог вспомнить ничего о том, как устанавливать границы с таким неуправляемым ребенком.

— Ты не можешь использовать это слово, — сказал я. — Мы уже говорили об этом. И не можешь использовать какие-либо вариации этого слова.

Дженни волочила носок одного из своих кроссовок по пыли. Пожав плечами, она сказала:

— Я попробую.

Я продолжал молча смотреть на нее. Я знал, что это обещание было таким же ненадежным, как и прозвучало, и она ничего так не хотела, как закончить этот разговор и познакомить Шей с нашими козами. Я знал, что она уже наполовину влюблена в Шей.

Вот так всегда с Шей. Одна минута пристального взгляда в эти кошачьи глаза, и все было кончено.

Если бы я был умен, то покончил бы с этим сейчас. Я бы поручил Дженни заниматься домашними делами, а Шей отправил восвояси.

Но я не был умен, когда дело касалось Шей. Никогда.

— Я бы хотел, чтобы ты сделала больше, чем просто попыталась, — сказал я. — И Шей не твоя пленница, Джен. У нее, вероятно, есть дела, — я бросил взгляд в сторону последней женщины на свете, которую ожидал сегодня встретить на своей земле, — или что-то в этом роде.