Глава 3

Шей

Учащиеся смогут лицезреть предложение руки и сердца, сделанное с грацией гогочущего гуся.

Ной Барден приехал два дня спустя с прицепом, полным коз, и шестилетней девочкой, размахивающей мечом из окна заднего сиденья грузовика.

Я заметила их со своего места на полу левой гостиной — всего их две в этом доме, — где наслаждалась пудингом на завтрак. На полу, потому что в доме было мало мебели, а пудинг, потому что я завязала с диетой ради платья. Или по любой другой причине.

Я отправилась на поиски обуви и захватила бутылку с водой, прежде чем встретиться с Ноем и Дженни на улице. С гордостью могу сказать, что в этой бутылке была вода. Я подумывала о том, чтобы приправить её чем-нибудь покрепче, но дневная выпивка в одиночестве в пустом доме казалась совершенно другим уровнем пьянства. Это было то плато, на которое я не хотела попадать.

Вчера вечером я прикончила бутылку вина и кусок сыра, но это было совсем другое дело. Совершенно другое.

Из укрытия крыльца я наблюдала, как Ной выпускает коз, в то время как Дженни использует его ногу для тренировки в спарринге. Если он и заметил ее нападение, то это никак не отразилось на его лице.

Вроде того как все воспоминания о нашей дружбе не отразились на его лице в первый мой день здесь.

Из всех людей, с которыми, я предполагала столкнуться здесь в Френдшипе, Ной Барден даже не попал в список. Единственной миссией этого парня было убраться к чертовой матери из этого города. Он ненавидел сельское хозяйство, фермерскую жизнь и все это место в целом — и я разделяла с ним многие из этих чувств. Нас объединяло желание отправиться в путь и никогда не оглядываться назад.

Забавно, как это сработало для нас.

Но с чем я действительно не могла смириться, так это с тем, что мой старый друг, казалось, злился на меня. Ной не только не был рад меня видеть, у меня сложилось отчетливое впечатление, что он вообще не хотел меня видеть.

Это было странно, не так ли?

И все же он был здесь, ведя дюжину коз на мой участок, заросший ядовитым плющом.

Тоже странно.

С другой стороны, люди меняются. Этот сонный городок изменился в сотнях мелочей. Он все еще был сонным, сельхозугодья и древние ветряные мельницы усеивали пейзаж, старые каменные стены медленно погружались в землю, но теперь здесь были причудливые торговые центры, кофейни с освещенными патио и вывески, афиширующие футбольные матчи средней школы и предстоящие фестивали.

Мои воспоминания об этом месте не были приятными. Я справлялась все те годы, когда мать и отчим оставляли меня на попечение Лолли, и часть этого времени была счастлива, хотя едва помнила, кем была в старшей школе. Черт, я не могла вспомнить, кем была до того, как провалилась в адскую свадебную кроличью нору. Дерьмо случалось, и в процессе этого люди становились другими.

Если Ной теперь был ворчливым, сердитым человеком, то кто я такая, чтобы судить? Этого точно не было в моей должностной инструкции.

— Шей! — закричала Дженни. Она оставила в покое ногу Ноя и побежала к крыльцу. Ее темные, спутанные волосы развевались позади нее, а меч скрежетал по кирпичной дорожке. — Мы привезли всех хороших коз. Непослушных оставили в загоне.

— У вас есть непослушные козы?

Девочка врезалась в меня, сомкнув маленькие ручки вокруг моей талии, лицом прижавшись к мягкому животу.

— Их две, — пробормотала она мне в рубашку. — Они научились выбираться, отправились на собачью площадку и разозлили всех собак. И сделали это в гребаную половину пятого утра. Вот что сказал Ной. Он сказал плохое слово. Не я. Я не говорила «гребаную». Это он.

— И с тех пор ты повторила это раз пятнадцать, — сказал Ной. Он не подошел ближе ко мне, вместо этого засунул руки в карманы джинсов, наблюдая за козами.

Может быть, ему не нравились люди. Он всегда был очень замкнутым человеком.

Я все еще не могла смириться с его физической трансформацией. Как будто Ной поменял свое тело на гораздо более высокую и мускулистую версию. Его волосы все еще были темными, а глаза — когда они не были спрятаны за солнцезащитными очками и под тенью козырька бейсболки — все еще были карими, но мне пришлось искать эти знакомые черты в нем. Его кожа была загорелой и веснушчатой от времени, проведенного на свежем воздухе, а уверенность излучалась от резкого очертания его заросшей челюсти и широких плеч. Это был уже не тот застенчивый ребенок. Этот мужчина контролировал ситуацию и знал это.

— Ты могла бы перестать повторять это, — объяснил Ной.

— Я сказала «гребаный», потому что рассказывала историю, — ответила она.

Он вздохнул.

— Ты могла бы заменить на другое слово.

— Зачем? Это глупо.

Я улыбнулась Дженни.

— Ты когда-нибудь видела волшебный сад? — Я указала в сторону сарая. — Это в той стороне. Следуй по камням, выкрашенным в красный цвет с белыми точками, похожими на мухоморы.

Дженни серьезно посмотрела на меня.

— Там что, есть настоящие феи?

— Тебе придется поискать самой.

Девочка обдумала это секунду, прежде чем передать свой меч Ною.

— Я не хочу их пугать, — объяснила она. — Они могут подумать, что я пытаюсь завоевать их землю, если я вооружена.

— Умная мысль, — сказала я.

Дженни убежала, оставив нас с Ноем наедине. Я указала своей бутылкой с водой в сторону коз, окружённых гибким ограждением и занятых тем, что жевали все, что попадалось на глаза.

— Они сразу переходят к делу, — сказала я, откручивая крышку на своей бутылке. — Вы сдаете их в аренду? Это еще одно из твоих новых начинаний, козий ландшафтный дизайн?

Ной пожал плечами, все еще наблюдая за животными.

— Иногда.

— Когда ты вернулся?

Был долгий, очень долгий момент, когда Ной не отвечал. Затем:

— Пять лет назад.

— Где ты был до этого?

— Манхэттен.

— О, правда? Где? — Нью-Йорк был моим родным городом, хотя я не жила там почти двадцать лет, и мне нравилось говорить об этом городе со всеми, кто его хорошо знал. Это было все равно что обнаружить, что у вас есть общий друг, который всегда был вовлечен в драму. Всегда было так много тем для обсуждения.

— Жил в Бруклине. Работал на Уолл-стрит.

Я спустилась по ступенькам.

— Ты работал на Уолл-стрит?

— Да. Работал над юридической стороной слияний и поглощений.

Я хотела взять образец его тона и изучить его под микроскопом, потому что не могла понять, как кто-то может быть одновременно скучающим и конфронтационным в нескольких словах. Это было искусство.

Прежде чем успела задать очередной вопрос, мужчина махнул рукой в сторону простиравшейся перед нами земли «Фермы близнецов Томас».

— Что ты собираешься со всем этим делать?

Я дала ему лучший ответ, который смогла придумать.

— Понятия не имею. — Я побрела по тропинке, ведущей в сторону полевых цветов, высаженных в форме огромного сердца. — Никогда бы не подумала, что «Два Тюльпана» будет моим. Лолли никогда ничего не говорила.

— Мне жаль, — сказал он в нескольких шагах позади меня. — Насчет Лолли.

Я оглянулась на него через плечо.

— Спасибо. Ты ей всегда нравился.

— Не обязательно благословлять меня одобрением людей, которых больше нет в живых, — сказал он. — Я и так получаю слишком много лицемерия.

— Ты ей всегда нравился, — повторил твердо я. — И ты это всегда знал.

После паузы Ной сказал:

— Она была одной из хороших. Я мог терпеть ее.

Несколько минут мы шли молча, обходя полевые цветы и направляясь к полям тюльпанов.

— Будешь высаживать луковицы в ноябре? — спросил он.

Я уставилась на поле, теперь не более чем ряды сорняков и редкие клочки полевых цветов.

— Не знаю. Может быть? Хотя я бы даже не знала, с чего начать.

— Я могу… — Он остановился, почесал затылок. — Я могу прислать сюда нескольких парней, чтобы они помогли тебе, когда дела замедлятся в конце сезона.

Поскольку я не могла думать больше, чем на несколько дней вперед за раз, то не ухватилась за его предложение. Я вообще ничего не сказала. Несколько минут мы молча петляли к желтому сараю. Затем я указала на пологий склон, ведущий вниз к бухте.

— Это самое лучшее место на всей ферме. Правда красиво?

— Да, — пробормотал он.

Я оглянулась и увидела, что мужчина кивает мне, низко надвинув бейсболку и прикрыв глаза тенями.

— Нет, не здесь, наверху. Не в этой части. Бухта, — сказала я, снова указывая. — Я всегда говорила Лолли, что это идеальное место для проведения свадеб. Так и вижу здесь маленькую беседку и скамейки вон там. Фотографии были бы потрясающими. — Я сделала глоток воды. — Знаешь, что было бы еще лучше? Место для свадебных приемов. И сады. Больше садов. Три сезона цветущих садов. Не просто пять минут весенних тюльпанов. Здесь так уникально и очаровательно. Я просто знаю, что был бы огромный спрос.

— Тогда ты должна сделать это, — сказал он.

Я рассмеялась.

— Построить место для проведения свадьбы? Нет. Прямо сейчас мне не следует находиться где-то поблизости от свадеб, и такого рода проекты требуют времени, которого у меня нет. Я здесь только до следующего лета. После этого я не смогу оставить «Два Тюльпана» себе.

Даже сквозь тень козырька его бейсболки я могла увидеть его хмурый взгляд.

— Почему?

Я снова пошла к воде, выигрывая себе секунду, прежде чем выложить ему всю историю.

— У меня есть год, чтобы переехать сюда на постоянное место жительства и выйти замуж. Если не сделаю и того, и другого, то землю Томасов передадут городскому историческому фонду.

Ной скрестил руки на груди.

— Кто сказал?

— Завещание Лолли.

— Это не пройдет в суде, — сказал он. — Я хочу увидеть это завещание. Все это звучит неправильно.

— У меня была такая же реакция, — сказала я, — но это то, чего хотела Лолли. — Я покачала головой. — Поскольку я не могу оставить «Два Тюльпана», то просто беру этот год, чтобы насладиться им, пока могу. Я вернусь в Бостон следующим летом.

— Я хочу увидеть это завещание, — повторил Ной. — Не могу представить, что у города есть интерес или ресурсы, чтобы бороться с тобой за землю. Если бы ты оспорила это, они, вероятно, сдались. Судебное разбирательство по подобному вопросу не в их интересах.