— Ты должен поблагодарить ее, — сказал Уити. — За то, что помогает мисс Дженни. Поблагодари ее достойным вечером.

— Нет, — сказал я еще раз. Это ужасный план.

— Ты сказал, что это она сбежала, — продолжил Уити. — И сказал, что она всегда будет единственной.

— Да, но теперь у меня есть ребенок, который зависит от меня. Я должен быть стабильным и не зацикливаться на какой-то девушке, которая оставит после себя мир боли, когда уйдет. А она уйдет. — Я покачал головой уже зная, что мне будет больно видеть, как Шей снова уходит, но это убило бы Дженни, а я не мог этого допустить. — И если мы говорим о том, о чем говорили той ночью, то ты сказал, что хочешь изучить возможности козьего молока, и посмотри к чему это нас привело. У меня стадо хулиганских коз, и молока едва хватает, чтобы оправдать проведение органической сертификации.

— Но цена за унцию приличная, — сказал Уити. — Только оптовая продажа сыра покрывает расходы на них.

— И йога очень популярна, — сказал Боунс. — Я большой сторонник этой программы.

— Ты большой сторонник дам в обтягивающих штанах, — сказал ему Уити.

— И это тоже, да, — ответил Боунс.

— Домохозяйки не для тебя, — сказал Уити.

— Это устаревший термин, старик, — ответил Боунс. — Только потому, что они здесь для занятий йогой в середине дня, не значит, что они не работают.

— Напомните мне, чтобы я никогда больше не напивался с вами, дураками, — пробормотал я.

— Это часть процесса скорби, — сказал Уити.

В то же время Боунс спросил:

— А что я такого сделал?

— Почти уверен, что ты поставлял спиртное, — сказал ему Уити.

Боунс пожал плечами, сказав:

— Твой отец умирает только один раз, если делает все правильно. Тут требуется домашний самогон.

Я уставился в потолок. Смерть моего отца была внезапной и шокирующей, и она пришла с осознанием того, что решения о ферме должны быть приняты гораздо раньше, чем я когда-либо предполагал, что мне придется их принимать. По правде говоря, я надеялся, что мне вообще удастся избежать этого.

В ту ночь, когда Уити и Боунс вытащили меня на берег бухты с бутылкой и дровами для костра, у меня в голове был миллион мыслей, и каким-то образом на поверхность вырвалась Шей Зуккони и кусочек моего сердца, который она украла.

Мы никогда не говорили о той ночи. До сих пор нет.

— Это ничего не значит, — сказал я. — Ничего не изменилось. Просто потому, что она живет в доме Томасов… Ну, это не имеет значения. Между нами ничего не происходит.

— А следовало бы, — сказал Боунс. — Действуй. Что самое худшее, что может случиться?

Я мог бы попросить ее выйти за меня замуж.

— Ужин — это то, что нужно, — добавил Боунс. — Ты будешь выглядеть дружелюбным. Заботливым.

— Давай не будем смешить людей, — сказал Уити. — Дружелюбие не входит в его настройки.

— Вероятно, ты прав. — Боунс погладил едва заметную щетину на своей подбородке, глядя на меня через стол. — Смотри. Ты либо пригласишь ее на ужин, либо будешь таскать эту хрень в себе до конца времен, что кажется ужасным. Я просто говорю. Твой выбор: рискнуть или таскать хрень. Я бы рискнул.

— Обычно я не соглашаюсь с юношей, — начал Уити, — но в этой ситуации мы сошлись во мнениях.

Я перевел взгляд с одного на другого.

— Отлично. Спасибо, что разобрались в моей жизни за меня. У нас в пекарне сломался морозильник, и шестьсот фунтов ежевики ждут, когда их перевезут в консервный цех, а еще полная задница с козьим молоком, но вы двое хотите, чтобы я пригласил страницу из своего выпускного альбома на ужин, а так все в порядке. Все под контролем. Мы с этим разобрались. Спасибо.

После долгой паузы Боунс сказал:

— Ежевика отправилась на консервный завод сегодня утром. И уже, наверное, варится. Об этом не беспокойся.

Я потер глаза.

— По крайней мере, хоть что-то здесь происходит правильно.